Элисса Дин - Надежды и радости
Роксана на какое-то время забыла о поцелуе Гаррисона. Он же больше не предпринимал такого рода попыток. И вообще до нее не дотрагивался. Когда же придвигался на сиденье чуть ближе к Роксане, чтобы показать ей очередную достопримечательность или рассказать нечто очень занимательное то это выглядело совершенно невинно. Но все же Роксана с некоторой настороженностью, а порой и затаив дыхание, поглядывала на своего спутника, не зная, чего еще можно от него ожидать.
Свой ознакомительный тур по Калькутте капитан Гаррисон завершил на узкой улочке, ведущей к небольшому белому бунгало. Рядом за невысоким железным частоколом, напомнившим Роксане об Англии, раскинулся большой сад из олеандров, гибискусов и многих других экзотических растений, любовно выращенных явно индийскими руками. В воздухе ощущался стойкий запах влаги, источник которой скрывался за стеной каких-то совершенно незнакомых Роксане деревьев. У их подножия здесь и там виднелись лейки с водой, из которых, видимо, поливали цветы в ранние утренние часы, когда солнце еще только вставало из-за горизонта.
– Что это за место? – спросила Роксана.
– То самое, где вас должны ждать.
– А!
Роксана неожиданно почувствовала, что разочарована столь скорым окончанием их поездки, и ей почему-то стало стыдно. Она повертела головой по сторонам. Дом, казалось, еще спал. Только в саду над одним из олеандров склонился садовник-индиец. У подъезда уже стояла повозка с ее вещами. Рядом, растянувшись прямо на земле, дремал возница. Роксана тянула время, глядя то направо, то налево. И при этом чувствовала, что Гаррисон следит за каждым движением ее головы.
– Чудное место, не правда ли? Это очень большой ботанический сад, прогулка по которому доставит вам настоящее наслаждение...
Роксана грустно улыбнулась. В лице Гаррисона читалось что-то очень значительное и даже вызывающее.
– Но не сегодня, – предположила она.
– Нет, не сегодня, – согласился Гаррисон.
Еще несколько мгновений они молча смотрели друг на друга. Взгляд Роксаны, скользнув по ее собственным коленкам, остановился на белых брюках и загорелой руке Колльера, согнутой в локте и упирающейся в талию. Поза капитана, казалось, говорила о какой-то озабоченности.
– Я... Мне хотелось бы поблагодарить вас, – сказала Роксана. – Поблагодарить за...
– За ваше избавление? – закончил Гаррисон ее фразу. Роксана покачала головой, сделала отрицательный знак рукой и с некоторой торжественностью возразила:
– Ничего подобного вы не совершили!
Колльер улыбнулся. Роксана уже знала, насколько обворожительна эта белозубая улыбка.
– Ну, тогда назовем это просто помощью. Согласны?
– Да.
– Помощью, оказать вам которую для меня было в высшей степени приятно.
Роксана вдруг почувствовала, что ей тепло и уютно рядом с этим человеком. Не без некоторых угрызений совести она, как бы ненароком, опустила ладонь на сиденье рядом с Гаррисоном. Тот не спеша переложил вожжи в одну руку, а другую опустил также на сиденье. Теперь их ладони почти касались друг друга. Роксана посмотрела на руку Гаррисона. Рука была изящной, загорелой, а пальцы – тонкими и длинными. Сквозь нежную кожу чуть проступали голубоватые жилки. Кость же была широкой, видимо, тяжелой. Роксана вдруг задала себе глупый вопрос: так ли Гаррисон тверд характером, как кости его рук, или же нежен, как вены на них? Она тут же отбросила эти мысли, решив, что они появились у нее в голове только из любопытства к незнакомому человеку, медленно подняла руку и снова положила себе на колени.
– Я также благодарна вам, – сказала она, – за экскурсию по Калькутте. Это было крайне интересно и доставило мне большое удовольствие.
– Конечно, мисс Шеффилд, я мог бы показать вам и гораздо больше. Вы позволите?
– Не... Не знаю...
– Мисс Шеффилд!
– Да?
У Роксаны вдруг перехватило дыхание, и ей ужасно захотелось поскорее уйти от этого явно опасного человека.
– Я хотел бы... – И тут Гаррисон перешел на шепот: – Хотел бы извиниться перед вами...
– За что?
– За тот нечаянный поцелуй. Я должен был вести себя по-джентльменски. Но, откровенно говоря, ничуть не жалею о своем безответственном поступке!
– Неужели?
– Совершенно серьезно!
На какую-то секунду Роксане показалось, что сейчас Колльер снова попытается ее поцеловать. Однако он просто продолжал очень внимательно на нее смотреть. Лишь улыбка заиграла в уголках губ, хотя Роксана не могла не почувствовать, что он хочет от нее очень многого.
Гаррисон глубоко вздохнул, провел рукой по растрепанным волосам и отвернулся.
– Конечно, мисс Шеффилд, я наделал немало глупостей и сильно повредил себе в ваших глазах за время этой поездки, – смущенно сказал он и, ловко спрыгнув с коляски, подал Роксане руку. – Прошу вас, пойдемте! Я буду считать, что не исполнил до конца своего джентльменского долга, если не провожу вас до самых дверей дома.
Гаррисон с удовольствием взял бы Роксану под руку, но это оказалось невозможным. Ибо она вдруг почувствовала не меньший стыд за свое поведение, чем Гаррисон за допущенную вольность.
Роксана специально пошла впереди, чтобы Колльер не видел выражения ее лица. Они прошли мимо садовника, продолжавшего заниматься олеандрами, и поднялись по ступенькам к парадной двери. Роксана дернула за шнурок звонка, поспешно разгладила на себе юбку, поправила шляпку и приняла гордую позу. Гаррисон же стоял сзади, не в силах отвести от Роксаны своих серо-голубых глаз. Она чувствовала это и молила Бога, чтобы дверь открыли как можно скорее...
Глава 2
На какое-то время Роксана осталась в гостиной одна. Только в углу слуга-индиец усердно размахивал огромным опахалом из перьев, стараясь привести в движение застоявшийся душный воздух. Августа Стентон, очевидно, задержалась наверху у себя в спальне. У Роксаны создалось впечатление, что ее собственное появление в этом доме неудачно совпало с полуденным сном хозяйки. Но сейчас ей очень хотелось поскорее принять ванну и вообще привести себя в порядок. Однако пока это желание, видимо, было неосуществимым.
Роксана гордо восседала на краешке обитого английским ситцем кресла, спрятав сжатые от волнения кулаки в складках юбки. Время от времени она обводила нетерпеливым взглядом гостиную и один или два раза улыбнулась дремавшему в углу слуге. Но тому было не до гостьи.
Стены гостиной были покрашены в желто-лимонный цвет, казавшийся еще более бледным при слабых лучах солнца, едва пробивавшихся сквозь бамбуковые шторы, которые закрывали окна от потолка до самого пола. В простенке висели две акварели, написанные явно любительской рукой. Мягкая мебель была обита ситцем. В левом углу стоял великолепный рояль, полированная крышка которого отражала букеты цветов в бронзовых вазах, стоявшие рядом на высоких тумбочках. Роксану озадачило, как этот прекрасный инструмент мог прилично сохраниться в столь влажном и горячем воздухе.
