Розалинда Лейкер - Золотой тюльпан. Книга 1
— Вижу, я по-прежнему на почетном месте, — шутливо заметил он.
— Пока да! — рассмеялась Анна. — Франческа попросила повесить твой портрет в мастерской, чтобы во время сеансов позирования она могла остановить взгляд на приятном для нее лице. Она давно просила об этом, но Хендрик повесил для нее какой-то пейзаж.
— Весьма польщен, что Франческа выбрала мой портрет! И часто она позирует мастеру Виссеру?
— Сейчас нет. Она слишком занята своей работой.
Титус снова посмотрел на портрет.
— Помню, я мучился над задачей по математике, когда отец впервые взялся за кисть, чтобы написать этот портрет. Вы же знаете, что отец очень долго работает над своими картинами. Я давно уже перерешал все задачи и просто о чем-то мечтал, когда он заканчивал эту работу. Но мне кажется, что отец именно этого и хотел.
Анна тоже взглянула на портрет. Когда он попал в руки к Хендрику, на нем еще не успела высохнуть краска. Виссер встретил Рембрандта на улице, когда тот страшно нуждался в деньгах, ему отказали в кредитах все торговцы красками в Амстердаме. Рембрандт предложил Хендрику купить портрет Титуса за любую сумму. Хендрик только что получил деньги за свои работы, проданные амстердамскому торговцу картинами Виллему де Хартогу. Он достал из кармана кошелек и вручил Рембрандту. Анне сразу же понравился портрет, но очень долго он напоминал ей о том, как муж пришел домой совершенно без денег, когда в доме был на счету каждый стивер. Узнав о благородном жесте Хендрика, Анна тогда едва не лишилась чувств. Только с помощью Янетье удалось пережить тяжкие недели абсолютного безденежья, пока Хендрику довелось продать несколько офортов и немного поправить финансовое положение семьи.
Титус поднялся с места и собрался уходить.
— Нам с Корнелией давно пора домой. Она у вас днюет и ночует.
— Мы всегда рады твоей сестре.
Когда Титус и Корнелия ушли, Сибилла стала просить у матери листочки с игрой в слова. Анна отдала ей все, кроме тех листов, где стояла подпись Хендрика и самих девочек. Оставшись одна, Анна выбросила листок Корнелии, а затем поднялась наверх. Закрыв дверь на ключ, она стала рыться в шкафу, пытаясь отыскать документ, который должен был там храниться. Наконец, Анна нашла то, что искала, и подошла к письменному столу. Она стала переписывать на листки с подписями мужа и дочерей текст договора между Хендриком и ныне покойным Франсом Халсом из Харлема. Сначала Анна заполнила листок Франчески, а затем и двух других дочерей. Конечно, маловероятно, что Сибилла когда-нибудь станет художницей, но лишать ее этой возможности было бы несправедливо.
Закончив работу, Анна положила на прежнее место договор Хендрика с Франсом Халсом, а листки дочерей, ставшие теперь официальными документами, свернула в трубочку, перевязала лентой и унесла к себе в спальню. Анна положила их в лакированную шкатулку, где хранились письма Янетье и другие представлявшие для нее важность вещи. Впервые в жизни она обманула Хендрика, но впоследствии она объяснит, что эта ложь была на его же благо и на пользу их дочерям. Анна поправила кружева на манжетах и встряхнула руками, как бы желая избавиться от тяжести совершенного поступка. Вскоре самообладание вернулось к ней, и она спустилась вниз.
Уже настал час вечерней молитвы, и вся семья и прислуга собрались в гостиной. Анна стала на колени рядом с Хендриком и посмотрела, готовы ли дети начать молитву. Анна была очень религиозна и верила, что на нее снизошла божья благодать, когда она увидела лик Христа на полотнах Рембрандта. Голландская Реформаторская церковь редко делала заказы художникам, отдавая предпочтение голым стенам, и Анне было очень жаль тысячи людей, которые так и не смогут увидеть творение Рембрандта. Великий художник был очень набожным, и ему, как никому другому, удалось изобразить сострадание и любовь на лике Всевышнего. Анна чувствовала, что благодаря шедевру мастера она приблизилась к Господу.
Марию очень тревожило здоровье Анны, у которой беременность отнимала все силы. К счастью, Франческа была хорошей помощницей и освободила мать от утомительной работы, хотя Анна очень не любила отвлекать дочь от занятий. Через несколько месяцев щеки Анны вновь порозовели, и к ней вернулась прежняя энергия. Было видно, что женщина подготовилась к родам, которые должны произойти в апреле. Она была на седьмом месяце, когда однажды вернулась домой от соседки. Мария, обучавшая Сибиллу новым видам вышивки, сказала, что Алетта играет в доме у Корве-ров. Анна поднялась в мастерскую. Франческа и Хендрик работали за отдельными мольбертами и писали пейзаж по сделанным ранее наброскам. Хендрик воспроизводил цвета по памяти, а менее опытная Франческа сделала необходимые пометки на набросках. Они не заметили Анну, и та молча вышла из мастерской. В который раз она с сожалением подумала о невозможности выйти на пленэр, так как мольберт, холсты и другие принадлежности были слишком тяжелыми. Ничего удивительного, что все художники предпочитали брать с собой лишь блокнот для набросков, а уж потом писать с них картину маслом.
Алетта была в доме у Корверов и устала ждать, когда кто-нибудь отведет ее домой. Гер Корвер был занят с покупателем, а его супруга делала распоряжения по приготовлениям к семейному торжеству, которое должно было состояться сегодня вечером. Якоба тоже не было дома, он служил учеником у другого торговца бриллиантами. Из-за строгих правил договора он редко приходил домой, и каждый его приход становился праздником. Эстер и близнецы пошли наверх переодеваться, а до Алетты никому не было дела. Даже старый слуга, который всегда провожал ее домой, ушел куда-то по срочному делу.
Алетта нетерпеливо подошла к окну и выглянула на улицу. Уже опустились сумерки, но еще полностью не стемнело. Если поторопиться, то можно добежать до дома менее чем за пять минут. Алетта накинула плащ, не одевая капюшона, и побежала вниз. Оказавшись на улице, она сразу поняла, что там было темнее, чем она предполагала. На всей улице горел единственный фонарь, но возвращаться было поздно. Алетта хорошо видела дорогу, а это было самым главным.
Она быстро бежала к дому, ее изящная фигурка в колышущейся светло-желтой юбке напоминала мотылька, легкие, серебристые волосы развевались над головой, подобно сияющему ореолу. Какой-то полупьяный, одетый в грязные лохмотья бродяга плотоядным взором наблюдал за бегущей девочкой из-под арки дома на противоположной стороне канала. Допив содержимое бутылки, он осторожно поставил ее на землю, вместо того, чтобы бросить в канал, как он это делал обычно. В напряжении бродяга ждал, пойдет ли Алетта через мост. Если нет, он быстро ее догонит. На улице не было ни души, и проходимец решил не упустить свой шанс. Девочка шла прямо в его сторону! Он протянул руку и проверил, закрыл ли хозяин входную дверь на ночь. С легким скрипом дверь открылась, и бродяга скользнул в темноту. Теперь он не видел девочки, но слышал ее легкие приближающиеся шаги. Когда Алетта поровнялась с дверью, бродяга набросился на нее.
