Джо-Энн Пауэр - Ангел страсти
— Что с вами хотят сделать?
— Снова использовать меня как средство для достижения корыстных целей.
— В третий раз?
В ее излияниях он уловил единственную понятную ему фразу. По слухам он знал, что благородная леди уже пережила двух мужей, очевидно, ее пытаются заставить выйти замуж в третий раз. Но его имя никогда не фигурировало среди возможных кандидатов. Более того, никому бы и в голову не пришло выйти замуж за Полуночного Дьявола. Даже под угрозой смерти.
— Да, в третий раз. Богоугодное число, не так ли? Магическое число. Бог любит троицу. — Ее сарказм снова сменился выражением боли. — Это число поставит меня на колени и принесет мне реки страданий, как бедному Иову[3], полжизни вопрошавшему Создателя, за что же он ниспослал ему столько трагедий, ведь вся его провинность состояла в искренней и самозабвенной вере.
Анжела возвела очи к потолку, словно молясь, комкая на груди накидку.
— Видите ли, Дьявол, меня осаждают те, кому безразлично мое горе. Они не дают мне возможности оплакать в одиночестве моего покойного мужа, моего благородного Кретьена. Те, кто меня окружает, стремятся поживиться за мой счет. Они настаивают, чтобы я снова вышла замуж. — Она бросила на него взгляд, полный гнева и отчаяния. — Да, заставляют выйти замуж в третий раз. И это в то время, когда мой муж, Кретьен, еще не предстал перед Судом Божьим и не пересек ворот рая, как вы только что выразились.
— Да, миледи, прекрасно понимаю, как это не вовремя. Приходилось также слышать, что есть много претендентов на место жениха. Кто эти люди? Недоумки или тираны? Должно быть, это ужасные люди, раз вы ищете защиты у Полуночного Дьявола.
Она нервно засмеялась.
Он удивленно замолчал.
— Какая насмешка! Какой абсурд! — Она задумалась, ушла в себя. Когда она снова заговорила, ее голос звучал увереннее: — На роль мужа наследницы замков Уиндом и Карлисли представлены три кандидата, жаждущие получить это место. Все в идеальном для меня возрасте. Не слишком молоды, как мой первый муж — ему стукнуло лишь десять лет, а мне пятнадцать, когда нас поженили, — не слишком стары, как мой второй господин, он годился мне в дедушки. Кроме того, все они равны мне по положению и богатству. Все они носят титулы не ниже графского. Поэтому мне не приходится опасаться — тот, кто стремится войти в мой дом, не может оказаться недостойным стоять рядом со мной… или повелевать мной. И все же я не могу и не приму ни одного из них.
При других обстоятельствах Дьявол не усмотрел бы повода для отчаяния в подобном развитии событий. Но эта женщина так искренне предавалась своему горю. Вероятно, для слез есть иная причина, которую она еще не открыла, возникло подозрение в голове мужчины. Не зная ее, он не мог помочь ей обрести душевный покой.
— Миледи, вы хотите сказать, никто из этих троих не обладает благородными качествами, могущими внушить любовь и уважение? Ах, ах! Мне известно, прошло только две недели, как супруг ваш покинул этот мир, если бы вам дали возможность выдержать период траура, вы бы и тогда не приняли бы ни одного из достойных претендентов на вашу руку?
Она гордо вскинула голову.
— Сэр, я не тщеславна. Смотреть свысока на людей — большой грех. Нет, я отвергаю этих троих не потому, что они кажутся мне недостойными делить со мной жизнь. Уверяю вас, я не придаю большого значения ни своему титулу графини, ни даже своему богатству, составленному в силу безвременной кончины моих обоих мужей.
Он не знал ее первого мужа, молодого наследника графа Уиндома. Но Кретьена Форестера, ее последнего мужа, графа Карлисли, он видел часто. Настоящий рыцарь, Форестер прославился как гордый и независимый барон, чья преданность короне не вызывала сомнений. Он верно служил Ричарду Львиное Сердце и позднее его брату, королю Иоанну. Его удостоили многих почестей и наград. За последние десять лет он снискал добрую славу за лояльность и учтивость. Лорд Кретьен прослыл спокойным человеком, он женился только за несколько месяцев до смерти. По распоряжению короля Иоанна он взял в жены наследную графиню Уиндом. Умер Кретьен Форестер любимый и оплакиваемый всеми, кто его знал. Смерть его посчитали преждевременной. Как утверждали слухи, его призвал не Бог, не Он избрал день и час его кончины, но чья-то земная рука затушила свечу его жизни.
— Извините, миледи, не имел намерения обидеть вас, просто хотел сказать — ваш второй супруг находился в весьма почтенном возрасте.
Она вздрогнула.
— На этой неделе ему бы исполнилось пятьдесят пять. Мы хотели позвать гостей и отметить это событие. Вместо этого справили панихиду. Он чувствовал себя прекрасно, можете мне поверить. Прекрасно!
«Такой же цветущий, как и ты?» — подумал он. Он не мог преодолеть борьбы между обязанностью проявлять почтительность и страстным желанием снова ощутить вблизи ее стройное нежное тело. Стоило невероятных усилий сдержать стон, выдавший бы страстное желание обладать ею. Она могла вызвать страсть в любом мужчине. Любой примчался бы на ее зов даже из тисков смерти. Ибо ничто в жизни не могло сравниться с наслаждением, ждущим мужчину в объятиях этой женщины.
Пленник пытался подчинить чувства разуму. Страсти никогда не доводили до добра.
— Ваш муж, вероятно, умер от старости, — ровным голосом произнес он, вместо того, чтобы выразить эту мысль в виде бестактного вопроса.
— О, Дьявол, как бы я хотела, чтобы именно так оно и было!
Затаив дыхание, он в упор смотрел на нее.
Анжела подошла и опустилась рядом с ним на колени. Как грешница, жаждущая получить отпущение, или верующая в ожидании чуда, она, казалось, умоляла его о чем-то. Ее зеленые глаза светились таинственным светом.
— Он умер насильственной смертью, мой Дьявол. Я знаю это и хочу подтвердить — две недели назад мой супруг предстал перед Богом без покаяния, глубокой ночью.
Он не смел коснуться ее, своего соблазнительного ангела, готового произнести самое ужасное из всех признаний.
Анжела понимающе улыбнулась.
— Вы не хотите задать вопрос о том, что считаете очевидным, не так ли, Дьявол? Ибо вы, как и я, убедились на опыте — часто мы идем совсем не теми путями, которыми хотели бы идти. Ладно. Вам я открою истину такой, какой знаю ее. Поверите ли вы, это ваше дело. Я не убивала своего мужа.
Он прищурился. В душе звучал радостный перезвон колоколов, возвещавший о ее невиновности.
— Я не убивала мужа. Но кто-то другой убил. Да, его убили. — Она бессильно опустила голову. — Я первая обнаружила его и позвала камердинера, требуя немедленного расследования, хотя и была сама не своя от горя. Они созвали собственный совет и сказали… — Девушка облизнула пересохшие от волнения губы. — Они обвинили меня в смерти Кретьена.
![Аллэин Флаер - Веревки и цепи. Часть первая - Веревки. [СИ]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
