Жюльетта Бенцони - Изумруды пророка
После того как путешественницы смыли с себя дорожную пыль, Адальбер рассказал им обо всем, что произошло За последнюю ночь, и теперь они, ожидая Альдо и часа обеда, обсуждали случившееся, попивая одна — коктейль, а другая шампанское. От приступа подагры не осталось и следа: видимо, помог чудодейственный пластырь, доставленный из лавки некоего аптекаря, проживавшего в Яффе. Морозини вошел в бар, и сразу же три пары глаз вопросительно уставились на него. Адальбер вскочил и устремился ему навстречу.
— Ну? Говори скорей! Что нового?
— Ничего… или почти ничего. Великий Раввин плывет в Нью-Йорк, а Гольберг сопровождает его. Может быть, правда, только до Генуи, но никакой уверенности в этом нет. Что же касается юного Эзекиеля, то, если бы он явился с планеты Марс, о нем, наверное, и то было бы известно больше, чем сейчас. Никто его не знает, никто его не видел…
Высказав таким образом в двух словах все, что ему удалось установить, Альдо поцеловал руки маркизы и Мари-Анжелины, опустился в кресло и позвал бармена, чтобы заказать виски с содовой. Потом с вежливой улыбкой обратился к путешественницам:
— Ну как? Все прошло нормально? Дорога не тяжелая? Тетушка Амелия, мне кажется, вам стало лучше?
— Я бы не сказала этого о тебе, мальчик мой! Ты выглядишь чудовищно.
— Какое это имеет значение! Адальбер рассказал вам?..
— Да. Тебе следовало послать эту чертову пектораль по почте и отправиться в свадебное путешествие в Индию или Египет!
Мари-Анжелина, чей острый нос уже описывал дуги, вынюхивая следы и делая ее похожей на охотничью собаку, вышедшую в поиск, повернулась к Морозини.
— Как княгиня была одета вчера вечером?
— В платье от Жанны Ланвен из белого муслина в желтых цветах…
— Были ли на ней какие-нибудь… стоящие драгоценности?
— Нет. Было бы слишком неосторожно брать с собой в дорогу слишком дорогие вещи. Впрочем, она и не любит «быть похожей на церковную раку», как она выражается. Вечером на ней было только несколько тонких золотых браслетов с мелкими топазами и бриллиантами, обручальное кольцо и изумруд, который я подарил ей к помолвке и с которым она никогда не расстается…
— Тридцать каратов! Ну, просто не на что покуситься! — не удержался от иронии Адальбер. — Но мы же знаем, что Лизу похитили не из-за этого. Куда вы клоните, Анджелина?
Произносимое на итальянский манер, это имя на самом деле не очень подходило его обладательнице, но зато приводило в восторг засидевшуюся в девушках компаньонку маркизы, которую та звала просто-напросто по фамилии: План-Крепен. Анджелиной ее вообще-то окрестил Адальбер, но Лиза и Альдо поддержали друга. Еще не совсем привыкшая к новому имени, Мари-Анжелина покраснела от удовольствия.
— А вот куда. Мне кажется, очень трудно предположить, что такую красивую и элегантную молодую женщину, как Лиза, да еще одетую в нарядное вечернее платье, могли умыкнуть так, чтобы никто из окружающих ничего не заметил. Тем более что, насколько я понимаю, она шла пешком…
— Да, действительно. Во всяком случае, портье мне сказал так. У входа в отель не было автомобиля…
— Машина могла стоять… А можете ли вы сказать Мне, как выглядел этот мальчик?
— Только не я, — проворчал Адальбер. — Я его вообще не видел.
— Ну, я-то имел возможность разглядеть его как следует, — сказал Альдо. — Но описать…
— В чем тут проблема? — удивилась госпожа де Соммьер. — Ты же отлично рисуешь! Вот и сделай его портрет, если трудно описать словами!
Альдо поморщился.
— Я еще могу кое-как справиться с пейзажем, изобразить какую-нибудь драгоценную безделушку, но вряд ли справлюсь с портретом…
— И все-таки давайте попробуем, — предложила Мари-Анжелина, извлекая из большой кожаной сумки, с которой никогда не расставалась, альбом для рисования и карандаши. — Вдвоем мы должны справиться…
И они справились. Морозини сделал набросок, План-Крепен в соответствии с его указаниями принялась с поразительным мастерством вырисовывать детали. Не прошло и получаса, как с листа бумаги на собравшихся уставился Эзекиель собственной персоной, точно такой, каким он сохранился в памяти Альдо.
— Просто фантастика! — воскликнул князь. — Вам удалось невозможное: вы смогли уловить его взгляд, который потряс меня: одновременно алчный и горделивый! Решительно, список ваших скрытых талантов день ото дня растет!
— Не буди в ней тщеславие, мой мальчик! — с притворной суровостью проворчала маркиза. — Ну а теперь, когда мы знаем, как он выглядит, что будем делать?
— Если я правильно поняла, — сказала Мари-Анжелина, к которой мало-помалу возвращался обычный цвет лица, — если я правильно поняла, эти господа должны обследовать… какое-то место, названия которого я не уловила…
— Масада! — буркнул Морозини. — Каменистое плато, формой напоминающее то ли гондолу, то ли веретено.
Словом, удлиненный ромб, примерно в семьсот метров длиной и с максимальной шириной где-то метров в триста пятьдесят. Чудное место для поиска двух камешков! Можно провозиться до конца жизни! Да и то, если согласиться с тем, что есть хоть один шанс их там найти, во что я совершенно не верю. Достаточно вспомнить, что драма, связанная с осадой и падением этой крепости, разразилась в 73 году христианской эры! Тогда иудеи — защитники крепости от римлян (их было около тысячи человек) — сожгли все, что представляло собой хоть какую-то ценность, а затем убили всех своих родных и покончили с собой! Даже если эти проклятые камни и были там в те времена, то все равно их там давным-давно нет и в помине!
— А вот это никому не известно, — вздохнул Видаль-Пеликорн. — Если твой раввин считает, что там можно найти какие-то следы, значит, надо попытаться это сделать…
— Но если он так уверен, почему не попробовал поискать сам?
— Потому что археология — серьезная наука, и без специальной подготовки этим делом не занимаются, старина! И рабби это знает… Кроме того, может быть, тут есть и другие причины…
Сегодня утром, пока ты ходил в синагогу, я снова навестил сэра Персиваля Кларка, у которого был в гостях вчера вечером. Он — представитель Британского музея. Ему уже немало лет, но от этого он не менее пылко относится к Палестине, где надеется окончить свои дни. Тебе, вероятно, известно, что сэр Персиваль — великий специалист по иродианской эпохе. Он отлично знает Масаду, где много работал на развалинах дворца царя Ирода I Великого, знаешь, этого дворца, выстроенного террасами на носу нашего неподвижного «корабля», стоящего на берегу Мертвого моря. Он говорит, что это одно из прекраснейших мест в мире и что…
— Давай-ка без подробностей из путеводителя для туристов! Мы здесь не для этого собрались.
