Дженнифер Блейк - Дикое желание любви
Вне всяких сомнений, это была битва на смерть. Обычно честь защищают до первой капли крови. Кэтрин было мало известно о дуэлях. Она не знала, как Маркус дрался сначала, но сейчас видела, что он только оборонялся, медленно отступая перед неутомимым клинком Наварро. Он парировал каждый удар, но его ответные выпады оказывались безрезультатными: похоже, он был неспособен на удачную атаку.
Наблюдая за сверканием шпаг, Кэтрин почувствовала, как напряглись ее нервы в ожидании финального удара. Она не отводила глаз от скользящих по траве теней: лучше уж следить за силуэтами. Но в ее разыгравшемся воображении черная тень Наварро казалась хотя и менее смертельной, но не менее демонической, чем отбрасывающий ее человек. С кошачьей грацией и проворством она скользила то назад, то вперед, когда он наступал на Маркуса с решительностью вышедшего на охоту леопарда – прозвище, которое она услышала на балу.
Но, похоже, уклончивость была лишь уловкой Маркуса, потому что вдруг он сделал резкий выпад. От лезвий шпаг полетели огненные искры, когда они заскрежетали и сомкнулись у эфесов. Наварро что-то тихо произнес, вероятно провоцируя Маркуса, поскольку тот с силой одернул руку и нанес яростный удар, но промахнулся. Вновь послышался скрежет стали и ругательства, после чего шпага Маркуса выпала из его руки, воткнулась в землю и медленно упала на траву.
Наварро отступил назад, а Маркус схватился за левое предплечье: между его пальцами стекала кровь.
– Перевяжи рану, – приказал Наварро. – Из-за росы трава и без твоей крови довольно скользкая.
После этого безжалостного замечания Кэтрин ахнула и поднесла руку ко рту, затаив дыхание.
Этот звук привлек внимание человека в черном. Он поднял перед собой шпагу и с саркастичной улыбкой взмахнул ею в знак приветствия. Затем его глаза расширились и суровый взгляд медленно и оценивающе скользнул по ней. Кэтрин охватило мрачное предчувствие. Ощущение надвигающейся опасности каким-то непонятным образом было связано со сдержанной силой этого человека, Наварро.
Она быстро перевела взгляд в сторону Маркуса, который перевязывал руку платком, крепко затягивая узел зубами. Когда он поднял шпагу и занял оборонительную позицию, его лицо было белее мела.
Они снова скрестили шпаги, и Кэтрин показалось, что оба более уверенно держатся на ногах и что Наварро методично и целенаправленно пытается сломить защиту Маркуса. Блестящие выпады и небрежное фехтование исчезли, уступив место беспощадной борьбе за превосходство.
Кэтрин увидела, что Маркус вдруг сник; и вскоре все закончилось так быстро, что она и глазом не успела моргнуть, лишь с ужасом заметила сверкнувший наконечник шпаги Наварро, пронзивший плечо Маркуса и на несколько секунд показавшийся окровавленным из его спины. Вскрикнув от боли, Маркус упал на колени, его шпага выскользнула из обессилевших пальцев и упала в траву.
Наварро снова отошел назад.
– Теперь я удовлетворен, – неспешно растягивая слова, произнес он и стал поправлять растрепанные манжеты.
В карих глазах Маркуса Кэтрин прочла недоверие сродни тому, какое испытывала сама, поскольку понимала: он, как и она, ожидал, что этот поединок закончится смертью. Интересно, думала она, оценит ли Маркус благородность жеста испанского креола, ведь он легко мог нанести удар прямо в сердце.
Но Маркус наверняка не будет рад тому, что она стала свидетельницей его поражения, и не захочет слышать выражение сочувствия, даже если она найдет подходящие слова. Еще никогда в своей жизни она не чувствовала такой всепоглощающей жалости, как сейчас, после того как ее спутника столь безнадежно повергли. Нет, Маркус, гордый и пекущийся о своей репутации, не захочет от нее ни помощи, ни жалости. Скорее всего, он захочет, чтобы она исчезла с места его поражения – если вообще знал о ее присутствии.
Повернувшись к группе стоявших рядом мужчин, она прошептала:
– Его экипаж в конце этой аллеи, у входа в собор. Не будете ли вы так любезны… – Увидев, что двое из них двинулись вперед, чтобы помочь упавшему человеку, она подняла юбки и сильнее завернулась в шаль.
Бросив назад прощальный взгляд, она повернулась и зашагала обратно так же, как пришла. Из-за спешки каждый ее шаг отдавался в висках. Она должна дойти до экипажа. Сзади никого не было, тем не менее последние шаги Кэтрин делала в непонятной панике, словно ее преследуют.
Кучер, увидев, что она приближается, спустился открыть ей дверь. Кэтрин села на сиденье, и звук захлопнувшейся дверцы экипажа подействовал на нее успокаивающе. Она облегченно вздохнула и сложила руки на коленях. Бедный Маркус. Был ли у него хотя бы шанс победить Наварро?
Она прокрутила в памяти сцену, которая привела к встрече в саду Святого Антония. Все произошло так быстро и скоропалительно. Отчетливо помнился лишь насмешливый тон этого человека в черном, который манипулировал и Маркусом, и ею, получив от них нужный ему результат. Не только напряженные до предела нервы приводили ее к мысли, что в этом мужчине было что-то необычное. Она безмерно сожалела, что вообще повстречала Наварро, и, конечно, надеялась больше никогда его не видеть.
Услышав за окном мужской голос, она стремительно повернулась на звук. Как они быстро, пронеслось в голове. Может, у Маркуса более серьезная рана, чем она предполагала?
Кэтрин наклонилась, чтобы открыть дверь, но та широко распахнулась перед ее рукой. На противоположное сиденье полетели шпага, пиджак и галстук. Экипаж резко тронулся, едва внутрь залез мужчина и тяжело опустился на диванные подушки рядом с ней, громко захлопнув за собой дверь.
Кэтрин отпрянула назад, затем замерла, пристально глядя в улыбающиеся глаза Рафаэля Наварро. Не отводя взгляда, он прислонился спиной к подушке, вытянул вперед длинные ноги, обутые в ботинки, и скрестил их у лодыжек.
– Где Маркус? – прошептала Кэтрин. – Что вы с ним сделали?
– Сделал? Ничего. Он терпеливо ожидает прибытия моего экипажа – намного более удобного, чем этот, уверяю вас, – чтобы отправиться к хирургу. Но если бы он последовал моему совету, то за версту обходил бы этого шарлатана.
– Вы не… Он не…
– Мертв? Нет – ни я, ни он. – Его зубы сверкнули в тусклом свете катящегося экипажа. – Признаюсь, соблазн был велик, но когда я увидел вас, стоявшую там, неподвижную и величественную, как любая леди, я подумал о более медленной и жестокой мести. Угадайте, какую форму она примет, Селеста, ma belle?[25]
Насмешливая ласковость его тона вызывала у Кэтрин отвращение. Пока она обдумывала, что же такое ему ответить, экипаж с сильным креном свернул на улицу, которая, похоже, вела к дому ее матери. Она бросила быстрый взгляд на сидевшего рядом человека. Наверняка он понятия не имел, кто она на самом деле и какое положение занимает в обществе. Куда же он мог ее везти?
Собрав в кулак всю свою гордость, она холодно сказала:
– Мы скоро будем проезжать дом месье Дюральда. Не будете ли вы так любезны высадить меня там? Дальше я смогу найти дорогу домой.
– Действительно сможете? – с сарказмом спросил он. – Боюсь, я не готов выполнить вашу просьбу. – И добавил после непродолжительной паузы: – Это не входит в мои планы.
Крепко сжав руки на коленях, Кэтрин убеждала себя, что достаточно назвать ему свое имя и фамилию матери, чтобы закончить этот фарс. Но она понятия не имела, что этот человек сделает с такой информацией. Меньше всего она желала оказаться в чьей-либо власти, особенно в руках такого безжалостного человека, как тот, что сидел рядом с ней. Какую месть он может придумать для Маркуса, если узнает?
– И все же я настаиваю, – пыталась упрямиться девушка, но даже она заметила, как слабо прозвучал ее голос, а потому не удивилась, не получив ответа.
Долгое время они ехали молча, и в конце концов тишину нарушил его голос:
– Вы влюблены в Фицджеральда?
– Какая разница? – ответила она вопросом на вопрос.
– Так влюблены?
Его голос был мягок, но настойчив и непреклонен: он ждал правды.
– Нет, не думаю, – наконец произнесла она.
– Неужели мне посчастливилось встретить столь редкое явление, как честная женщина?
После этого саркастичного выпада Кэтрин отвернулась, решив, что его расслабленность была не более чем уловкой, когда он взял ее руку в свою.
– Постойте, ma belle. Опять эти заносчивые манеры, но мужчине они быстро надоедают. Лучше улыбнитесь. Я уже молчу о поцелуе…
Он все сильнее сжимал ее руку. Она попыталась высвободиться, но получила лишь синяк на запястье. Постепенно он придвигал ее все ближе к себе. Правая рука Наварро обвила ее затылок, а потом его губы, теплые и нежные, приблизились к ее устам.
На долю секунды она замерла, с неосознанным любопытством наслаждаясь новыми ощущениями. Затем, растерявшись от нанесенного оскорбления, отстранилась и, почувствовав, что его хватка ослабла, двумя руками ударила его в грудь. Но он лишь переменил руку. Едва Кэтрин замахнулась, готовясь дать ему пощечину, как он схватил ее за оба запястья, потянул и усадил к себе колени.
