Дженнифер Блейк - Дикое желание любви
– Не позволяй этой гадине испортить тебе настроение.
– Не позволю, конечно, – мягко согласилась она, после чего спросила: – И кто же такой Раф?
– Пират.
От одного этого резкого слова насмешливое любопытство Кэтрин мгновенно испарилось, уступив место неподдельному интересу.
– Какие же дела могут быть у тебя с пиратом?
На лице Маркуса заиграла жестокая улыбка.
– Он жаждет проткнуть меня шпагой.
– А он смог бы? – после секундной паузы спросила Кэтрин.
– Он думает, что смог бы. – Маркус резко повернулся и извлек два наполненных бокала прямо перед протянутыми руками. Отдав один из них Кэтрин, он посмотрел куда-то поверх ее головы, и, хотя он пытался выглядеть безразличным, ей показалось, будто он кого-то ищет в толпе. Ей почудилось или его кожа стала на тон светлее? Когда он поднес бокал к губам, Кэтрин заметила, что костяшки пальцев, державшие ножку, были белыми.
– Значит, этот пират так прекрасно владеет шпагой? – спросила она.
– Он был лучшим в Новом Орлеане. Два года назад три его собственных раба устроили покушение на его отца. Раф выследил их на болоте и убил. В то время среди рабов было неспокойно, происходили волнения, но тем не менее мало кто считал, что он должен был совершать самосуд, несмотря ни на что. Губернатор Клейборн был недоволен им и велел уехать из города, пока все не утихнет.
– И он только сейчас вернулся?
Маркус кивнул.
– Его видели в Париже, а спустя год он исчез из поля зрения. Примерно в то же время этот хитрый негодяй из залива, Лафит[20], заполучил нового верного помощника, которого некоторые знали исключительно как Капитана.
Понимая, куда ведет его рассказ, Кэтрин прокомментировала:
– Чистая случайность, конечно же.
– Мало кто забудет лицо Рафаэля Наварро.
Нет, ей не послышались нотки горечи в его голосе.
– Наварро? Это известная семья.
– О, конечно. Рафаэль может посоревноваться в благородстве с лучшими из нас, когда ему это выгодно. А семья, о которой ты говоришь, и стала той самой причиной, по которой он вернулся в город.
– Они хлопотали за него?
– Пожалуй, я не стал бы это утверждать. Сомневаюсь, что кто-то настолько его любит, – нехотя произнес Маркус. – Но у него действительно есть сестра, которой он помогает; к тому же на плантации будут собирать урожай в его отсутствие – достаточно причин для возвращения.
– Плантация? Мне ничего об этом не известно.
– Правда? Она называется Альгамбра.
Кэтрин вдруг внимательно посмотрела на Маркуса – и сразу все поняла. Дом Фицджеральдов, поместье, которое Маркус проиграл в карты. Альгамбра стала собственностью этого человека, Рафаэля Наварро. Маркус вообще не отличался особенным великодушием, поэтому вполне понятно, почему он не желал обмениваться любезностями с человеком, который так много у него отнял. Однако это не объясняло его настороженности. В чем причина такой обеспокоенности? Неужели встреча с ним грозит Маркусу опасностью? И если да, то имеет ли к этому отношение смерть «бедняжки Лулу»?
Кэтрин протянула руку и прикоснулась к рукаву Маркуса. Но прежде чем успела задать вопрос, он взял ее за руку и решительно повел через толпу к оконному проему в дальнем конце зала.
– Дорогая Кэтрин, – говорил он, пока они шли, – я должен побеседовать с Антуаном по важному делу. Ты постоишь здесь, подальше от посторонних глаз, и насладишься шампанским, пока я не вернусь. Здесь ты в безопасности. Только не заговаривай ни с кем до моего возвращения, притворись стеснительной или боязливой. Уверен, тебе это удастся, если постараешься.
– Маркус, постой… – запротестовала она, но он ушел, оставив ее одну в нише между толстым оконным стеклом и портьерой из золотого сатина. Она раздраженно вскрикнула, наблюдая, как он пробирается сквозь толпу, пока тот не скрылся из виду за танцующими парами.
Повернувшись спиной к залу, она выглянула в окно и сделала глоток золотистого напитка, не обращая внимания ни на любопытные взгляды прохаживавшихся мимо нее людей, ни на парочки, искавшие уединения в ее укромном уголке. Кэтрин почувствовала усталость и вдруг очень захотела покинуть это странное место развлечений. Что она здесь делала? Почему была так безрассудна, что позволила убедить себя прийти на этот маскарад? Безвкусный тюрбан сдавливал ей виски, из-за чего начинала болеть голова. Вместо того чтобы взбодрить, шампанское, казалось, вгоняло ее в сон. Она с отвращением поставила бокал на низкий подоконник.
Почувствовав за спиной движение, Кэтрин резко обернулась и вскрикнула:
– Маркус, забери меня!..
Одной рукой придерживая портьеры, стоявший в проеме мужчина изогнул губы в усмешке.
– Я был бы в восторге, если бы мог исполнить вашу просьбу, мадемуазель.
Щеки Кэтрин густо покраснели, она отступила назад и спиной почувствовала холод оконного стекла. Стоявший перед ней мужчина был одет во все темное, траурное. На его рубашке под черным фраком из дорогой ткани блестели гвоздики из черного янтаря. Его жилет был из серебристо-серой парчи, а темно-серые панталоны над черными начищенными полуботинками стягивали ремешки. Что-то высокомерное было в развороте его плеч, когда он преградил ей путь, и хотя улыбка, озарявшая его бронзовое от загара лицо, могла ввести в заблуждение, в мрачной глубине его глаз не было ее отражения. Он очень терпеливо ждал ее реакции, не обращая внимания ни на что вокруг.
Кэтрин начала бить дрожь; она чувствовала, что постепенно теряет самообладание под этим спокойным задумчивым взглядом.
– Я… я думала, это кое-кто другой, – сказала она.
– Весьма сожалею, что я не он, но, возможно, в его отсутствие мне удастся уговорить вас пойти вместе со мной на courante[21], которую сейчас играют?
– Вы очень любезны, месье. Но я не могу. – И хотя вовсе необязательно было пускаться в объяснения, она поняла, что пытается найти причину. – Мы… Мне вас не представили.
– Это легко исправить. Если позволите поговорить с вашей дуэньей, уверен, она не станет возражать.
Кэтрин опустила ресницы, радуясь, что маска помогает скрыть выражение ее лица, и повернулась к нему спиной.
– У меня нет дуэньи, месье. Пожалуйста, оставьте меня.
Она чувствовала за спиной странное молчание этого человека, словно в ее ответе было что-то неприятное для него.
– В таком случае у вас есть покровитель, – произнес он, и это было больше утверждение, чем вопрос. – С вашего позволения замечу, что с его стороны было крайне неразумно оставлять вас одну.
– Мой… Он вернется с минуты на минуту, – заверила она, не двинувшись с места.
– Правда? – задумчиво спросил человек в черном. – Тогда мне будет приятно сообщить ему о его небрежности.
– Вы ведь шутите? – повернув к нему лицо, спросила она, и по ее телу пробежала волна тревоги, стоило ей представить стычку двоих мужчин и вызванное этим внимание.
– Кажется, кто-то должен научить его манерам. Уверяю вас, мадемуазель, ничто не доставит мне большего удовольствия.
Она колебалась, сильнее кутаясь в свою шаль.
– Он… жесток и отлично владеет шпагой, месье. – Она понятия не имела, было ли так на самом деле, но Маркус носил с собой шпагу, свой colichemarde[22], с такой же уверенностью, как и любой другой мужчина из ее окружения.
– Правда? Я тоже несколько знаком с этим оружием, – прокомментировал он, положив пальцы на эфес шпаги.
Что-то – может быть, его ледяной тон – привлекло внимание Кэтрин. Она пристально оглядела его, сощурив глаза, в частности медный оттенок его кожи, загоревшей на солнце. У джентльменов не могло быть такого цвета кожи. Кто же он тогда? Человек, владеющий шпагой, человек, недавно вернувшийся с моря? В ее голове вдруг промелькнула ужасная догадка. Может, это был Наварро?
– Месье… – начала она, понятия не имея, что говорить.
Она инстинктивно чувствовала, что будет лучше, если Маркус и этот человек не встретятся, но она не находила способа это предотвратить. В таком случае, не будет ли лучше, если они встретятся у всех на виду? Учитывая их темпераменты, это окажется вполне благоразумным решением и заставит ссору – если эта ссора была – подождать более подходящего момента.
– Да, мадемуазель?
Кэтрин призывно улыбнулась под маской.
– Музыка еще играет – вы позволите даме изменить свое решение?
– Безусловно, – согласился он так быстро, что она сразу же усомнилась в обдуманности своего поступка. Положив ладонь в его протянутую руку, она вдруг подумала, что он умышленно вынудил ее так поступить.
В любом случае они так и не дошли до паркета. Не успев сделать и полдюжины шагов, она услышала, как Маркус зовет ее по имени, которое она придумала.
