Джулия Грайс - Дикие розы
Но сегодня красота окружающей природы не волновала ее. Наконец-то она вышла замуж за Эвери. Случилось то, о чем она так долго мечтала, ради чего пустилась в это опасное путешествие, перенесла столько мук, тревог и унижения. Но никакой радости и душевного спокойствия она не испытывала. Наоборот, целая гамма неприятных противоречивых чувств теснилась в ее сердце: злоба, разочарование, облегчение, безысходность.
Куайд! О Господи, Куайд…
В то время как Эвери грузил вещи Корри на телегу, Милли подошла к ней и обняла за плечи.
– Корри, я очень рада за тебя теперь, когда все устроилось. Я не говорила этого раньше, но я беспокоилась за тебя. Но теперь ты благополучно вышла замуж, и я спокойна. Возможно, Эвери разбогатеет. По крайней мере это не исключено. Говорят, что участки в карьерах очень прибыльны.
Корри попыталась улыбнуться.
– Пусть у вас с Альбертой все будет хорошо. И не забывай кипятить воду.
– Да, конечно. Ты тоже не забывай. И… приезжай ко мне в гости, слышишь?
– Приеду.
Женщины обнялись и прослезились.
– Милли, если ты увидишь Куайда Хилла, скажи ему, что я вышла замуж и что у меня все хорошо. И… что я очень счастлива.
– Ладно.
– Не забудь, пожалуйста, – очень счастлива. Это важно. И скажи об этом Ли Хуа, у нее салон «Цветущий персик». Ей будет приятно об этом узнать.
– Не беспокойся, я все сделаю. А ты береги себя, тебе надо хорошо питаться и пить молоко, чтобы не было цинги, и…
Напутствия и добрые пожелания Милли еще долго звучали в ушах Корри после их расставания. Пара тощих, изможденных мулов с трудом тащила тяжелую поклажу по неровной дороге, колеса скрипели и подпрыгивали на колдобинах. За телегой столбом поднималась пыль. Тюки, наскоро и небрежно уложенные, перекатывались с места на место и бились о борта.
– Хорошо, что ты приехала с большим запасом провизии. Его хватит на то, чтобы прокормить лишний рот и, может быть, сэкономить немного денег при очередной закупке продовольствия.
Эвери говорил с ней мягко и по-дружески. Но Корри не могла справиться с закипавшей злостью. Когда Корри спросила его, не брал ли он денег у Дональда, Эвери вспыхнул таким благородным негодованием, что она решила оставить этот разговор. Но мысль о том, что Дональд силой своих денег удерживал Эвери вдалеке от нее так долго, надеясь не допустить их свадьбы, не покидала ее.
Как бы то ни было, теперь они женаты, и Дональд Ирль больше не властен над ее судьбой. Хотя бы за это Корри может благодарить Бога!
Окраины Доусона представляли собой беспорядочное нагромождение палаток и бараков. Они выехали к реке, где должны были сесть на паром, чтобы переправиться на другую сторону. Другой берег был холмистым, дорога пошла круче, и несчастные животные еле передвигали ноги. Молодожены почти не разговаривали друг с другом. Корри задумчиво крутила на пальце кольцо. Нет, это свадебное торжество ничуть не походило на то, каким она представляла его в мечтах и снах.
И вообще весь сегодняшний день казался нереальным, фантастическим. И даже солнце, висящее в безоблачном небе, как апельсин на новогодней елке, и лесистые холмы, блестящие проплешинами в тех местах, где люди вырубили деревья, казалось, сошли с детского рисунка.
На равнине, которая предстала наконец их взору, повсюду возвышались груды гравия, издали похожие на игрушечные вулканы. Среди них были разбросаны штабеля досок и горное оборудование. Они проезжали мимо механических землечерпалок и столбов со странными названиями участков: «Старожил», «Глубокое ущелье», «Нижний, N 48». В воздухе стоял удушливый запах горелого мокрого дерева.
На пересечении двух притоков Юкона – Эльдорадо и Бонанзы – было основано поселение Гранд Форкс. Это оказались два ряда бараков и палаток, вытянувшихся вдоль грязной улочки, наполненной обычной для здешних мест кутерьмой людей и животных. Они миновали вывеску «Венская кондитерская», и Корри подумала, каким образом и из каких продуктов в этих условиях можно выпекать воздушные эклеры и бисквиты. Остальные вывески были традиционными: «Отель «Золотой Холм», «Дансинг», «Игорный дом». Один взгляд на панораму поселка привел состояние духа Корри в окончательный упадок.
Они остановились у ресторанчика с зазывным названием «Самородок», двухэтажного бревенчатого строения с готическим портиком и объявлением, предлагающим комнаты на ночь, виски и эль.
Корри поужинала без аппетита. Сорокалетняя хозяйка заведения мисс Гилхолей в белом парусиновом переднике, обтягивающем ее полный стан, оказалась знакомой Эвери. Обслуживая, она обсуждала с ним каких-то людей – Оленьего Билла, Нельса, Петерсона, – отчего Корри чувствовала себя неловко и отчужденно. Она никого здесь не знала, и было очевидно, что Эвери в тягость ее присутствие.
К концу дня они наконец-то добрались до нового участка Эвери. Корри была до того измучена, что едва заметила это пустынное и заброшенное место на склоне холма. Посреди участка стояла кособокая, приземистая хижина, такая крохотная, что казалось, в ней могли жить только гномы.
У входа в нее Эвери представил Корри трех своих компаньонов, двое из которых оказались мрачными заросшими мужчинами с изнуренными, распухшими от комариных укусов лицами, а третий, Мэйсон Эдварде, молодой человек, по виду не старше Корри, был, напротив, чисто выбрит и выглядел дружелюбно.
Все трое не скрывали своего крайнего удивления при ее появлении и рассматривали ее, как свалившуюся с неба диковину. Корри покраснела от смущения и плотнее завернулась в шаль, чтобы не был виден живот.
– Корри приехала ко мне из Сан-Франциско, и мы сегодня поженились. Так что теперь придется внести кое-какие изменения в наш быт. Сегодня на ночь вы переберетесь в палатки, а завтра начнете строить себе другой барак. Я понимаю, что это работа сверхурочная и внеплановая, но другого выхода не вижу.
– Да, но ты нам ничего не говорил о…
Вперед шагнул маленький темноволосый человек по имени Билл Хоталинг.
Эвери холодно осадил товарища:
– Моя жена – леди, она не может жить в таких условиях. Так что ставьте палатки и переносите вещи.
Мужчины покорно пошли собираться, а Корри тихо сказала Эвери:
– Я совсем не хочу причинять им беспокойство.
– Своим появлением здесь ты это уже сделала. Ты же не можешь спать в одной комнате с четырьмя мужчинами. Что же ты хочешь? Они никогда не слышали о тебе, надеюсь, ты их не осудишь за то, что они несколько обескуражены.
– Да, я понимаю.
Корри чувствовала, что не только для Эвери ее присутствие здесь было неуместным и неудобным, оно еще более усложняло и без того нелегкую жизнь всех этих людей.
