Робин Хэтчер - Помнишь?..
Фанни сидела в кресле-качалке, которое кто-то принес сюда еще в начале дня. На руках у нее лежал маленький сын Эвансов, только что начавший ходить. Он наконец-то уснул. У малыша много часов подряд сильный жар. Если температура в ближайшее время не спадет, подумал доктор, мальчик не проживет и суток.
Доктор обвел комнату глазами и увидел Тома. Молодой человек выжимал тряпку над фаянсовым тазом, потом положил тряпку на лоб миссис Перси. Хотя было далеко за полночь, Том не казался усталым. Доктор попытался вспомнить, что чувствует молодой человек с безграничной энергией в подобной ситуации, но не смог. Он не мог вспомнить ощущения, присущие молодости. В данный момент ему казалось, что он всегда был старым и усталым.
Он стал оглядывать комнату дальше, останавливая взгляд на каждом из двенадцати больных. Заболевания были разной степени серьезности, от легких до тяжелых. Пока самым тяжелым больным был Феликс Боннель, но доктор опасался, что до того момента, когда болезнь начнет сходить на нет, еще очень многим понадобится его помощь.
Он прислонился к стене и еще раз закрыл глаза. Завтра он пошлет телеграмму в Бойсе-Сити и попросит прислать еще одного врача. Он уже старик. Возможно, там найдется кто-нибудь помоложе, кто-нибудь, изучавший инфлюэнцу, доктор, знающий больше его о методике лечения этой болезни. Он, по существу, абсолютно бессилен. Все, что он делает, – это лишь попытка облегчить симптомы. Хотелось бы знать, как защитить этих людей, как вернуть им здоровье.
Кто-то надрывно закашлялся. Доктор со вздохом заставил себя подняться со стула и пойти к койке миссис Фремонт, понимая, что это только первая такая ночь и предстоит еще много-много подобных ночей.
Только бы перестала болеть голова...
ГЛАВА XXXVI
Джереми рассказал Саре очень мало. Только то, что в городе тихо, жители сидят по домам, поезда из Бойсе отменены до окончания эпидемии. Она чувствовала, что это далеко не все, но у нее не хватало храбрости расспрашивать. Чтобы не думать о том, что с ее друзьями и соседями, она вся ушла в шитье приданого для новорожденного, стирку, штопанье одежды, готовку еды.
Она ждала. Все время ждала.
Через неделю после того как Том приезжал на ферму Уэсли с сообщением об эпидемии, Джереми вернулся из Хоумстеда в самый разгар дня. С начала эпидемии он ни разу не возвращался раньше темноты, и, как только он вошел в дом, Сара поняла, что произошло что-то ужасное.
Отложив распашонку, которую она шила, Сара встала с кресла. Джереми взглянул на нее и сейчас же отвел глаза. Он снял шляпу и повесил на один из крючков на стене. Потом скинул пальто. Она не могла не заметить, что он двигается так, словно весь мир навалился ему на плечи.
Когда он обернулся к ней, у нее от страха застыла кровь в жилах. Это дедушка? – подумала она. Это Том? Но она не могла задать вопрос, не могла найти в себе силы открыть рот.
Джереми подошел к ней, остановившись на расстоянии протянутой руки.
– С Хэнком и Томом все в порядке. – Он замолчал, потом добавил: – Сегодня утром умер доктор Варни.
Чувство облегчения смешалось с глубокой скорбью. Это не дедушка. Не Том. Они живы. С ними все в порядке.
Но умер доктор. Доктор Варни. Он был все равно что член семьи Мак-Лиодов. Доктор чинил сломанные кости Тому и залечивал ободранные коленки Саре. Доктор так трогательно ухаживал за бабушкой Дори до самой ее смерти, доктор выходил дедушку и поставил его снова на ноги. Она даже не знала, что доктор заболел. Она к этому была не готова.
Джереми положил руки на плечи Сары.
– Том думает, что миссис Варни не доживет до утра.
Сара посмотрела на него.
– Оба?
Как же это могло случиться? Доктор всегда был таким бодрым, таким живым. Трудно было поверить, что он пожилой человек. И Бетси Варни... Она же на двадцать лет моложе мужа.
Джереми притянул Сару к себе и обнял. В том, как он обнял ее, было какое-то отчаяние.
– Что-то еще? – прошептала она, прижимаясь щекой к его груди. Потом она отклонилась назад и подняла голову, чтобы взглянуть на него. – Есть еще что-то, что ты мне не сказал. Что? Не скрывай от меня.
– Том говорит, что из Бойсе-Сити не приедет никакой доктор. У них такая же эпидемия к югу от города, как у нас. Нам придется обходиться без доктора, своими силами. Том сделает все, что может, все, что умеет и знает.
Она закрыла глаза и опять прижалась щекой к груди Джереми.
– Бедный Том.
Утрата доктора – удар для города, но для ее брата это невосполнимая потеря. Доктор вдохновлял его, был его наставником. Теперь жители Хоумстеда будут ждать от Тома, что он их вылечит, а он еще даже не начинал своей официальной учебы. Ему только восемнадцать, хоть и выглядит он взрослым мужчиной.
– Я должна ехать к нему. Ему нужна моя помощь.
– Нет!
Резкость, с которой он это произнес, поразила ее. Она отступила от него на шаг.
– Я не позволю тебе ехать в город. Это слишком опасно.
– Но, Джереми, я...
– Нет, Сара. У твоего брата много помощников. Там Фанни и другие. Ты должна оставаться здесь, где тебе ничто не угрожает.
Она пристально посмотрела на него и поняла, что он думал о Милли.
Помоги ему, Господи! Все повторяется снова. Сара беременна. Их окружает море болезни. И в городе нет врача.
Он вспомнил, как Милли лежала на постели, лицо бледное, перекошенное, глаза остекленели, губы потрескались от жара. Она была такая хрупкая, так исхудала, и от этого еще сильнее бросался в глаза большой живот. И Джереми никак не мог помочь ей. В округе не было ни одного доктора, за которым можно было бы послать. Да если бы и был, то не на чем было довезти туда Милли и не было денег заплатить врачу, даже если бы они до него добрались. Милли умерла потому, что Джереми ничего не мог сделать, чтобы спасти ее. Он был бессилен.
А теперь Сара. Она вернула в его жизнь тепло, согрела его сердце. С ней он был полон жизни, как никогда прежде. Она дала ему надежду. Прогнала чувство одиночества, которое не оставляло его долгие годы. Он любил Сару, как никогда не любил раньше, как никогда не надеялся полюбить. Она стала для него воздухом, которым он дышал и без которого не мог жить. Если только Сара заболеет...
– Я останусь, Джереми, – тихо произнесла она. – До тех пор, пока я не буду нужна Тому и дедушке, я не поеду в город, если не пройдет опасность. Но если я понадоблюсь одному из них, я поеду. С чувством облегчения он закрыл глаза.
– Джереми, – Сара дотронулась до его руки, – не отгораживайся от меня, Джереми. Я твоя жена. Я люблю тебя. Пожалуйста, не отгораживайся от меня.
Ему хотелось произнести те слова, которые она так желала услышать. Хотелось сказать ей, что он тоже любит ее. Но не мог. Пока. И не имеет значения, что это было против здравого смысла. Логика подсказывала ему, что сказать Саре, что он любит ее, еще не значит поставить ее под удар.
