Каролин Лэмпмен - Родник счастья
— Ну и не надо, — Никки чувствовала себя неловко. — Мы, в общем-то, сделали это не ради вас. А потом, на самом деле почти во всем был виноват не твой отец, а эти двое, — она кивнула на связанных ковбоев. — Теперь-то они перестанут нам докучать. Только что же с ними делать?
В конце концов ковбоев взвалили на повозку, и Никки, Питер и Аманда отвезли их в город к шерифу. Выслушав Аманду, шериф обещал послать на ранчо Лоувелла пару своих людей на случай, если там остались другие бандиты.
На обратном пути все трое решили, что Аманде с отцом безопаснее будет остаться у Чендлеров, где Эмили сможет ухаживать за Лоувеллом.
— Аманда, — сказала Эмили, едва они вошли, — ваш отец очнулся и зовет вас.
— Как вы думаете, он выздоровеет? — спросила Никки у тетушки, провожая глазами Аманду, торопящуюся в дом.
— Не знаю, — Эмили сняла очки и потерла переносицу. — Поживем — увидим.
Немного погодя Никки нашла Аманду на крыльце. На темных ресницах Аманды сверкали слезы.
— Все пропало, Никки, — сказала она, не поднимая головы.
Никки села рядом. Ей хотелось утешить подругу, но она не знала как.
— Что?
— Скот, деньги — все. Папа меня затем и звал, чтобы это сказать. Все, что у нас осталось, — дом да несколько акров бесполезной земли.
У Никки глаза на лоб полезли.
— Да ты что! Твой папа — один из самых богатых людей в Вайоминге.
— Понимаешь, он сказал, что в последние годы цены на скот упали, и еще он несколько раз неудачно вложил деньги, так что у него не осталось наличных. А потом пришла засуха, и мы начали терять скот. А эта ужасная зима довершила дело. У нас осталось меньше половины стада. Этого не хватит даже на то, чтобы начать все сначала. — Аманда вздохнула и повернулась к Никки. — Знаешь, что самое странное? Мне все равно. Все, чего я хочу, — это чтобы папочка выздоровел. Никки, а что, если он умрет?
И она снова разрыдалась. Никки не знала, что ответить. Она просто обняла подругу и дала ей выплакаться.
Прошло три дня и три ночи. Четыре женщины по очереди дежурили около Германа Лоувелла. Изредка он приходил в сознание. Тогда они пытались накормить и напоить его. Но по большей части Лоувелл пребывал в забытьи. И они беспомощно следили, как тает этот сильный человек.
Однажды ночью Никки сидела у постели и шила. Вдруг Лоувелл открыл глаза.
— Саманта? — с надеждой спросил он.
— Нет, это Никки, — тихо ответила она, но Лоувелл, казалось, не слышал. Он взял ее за руку.
— Саманта, красавица моя… — Он смотрел на ее лицо озаренное светом свечи. — Ты ничуть не изменилась.
— Я не…
— Тсс. Я знаю. Ты сон. Ты мне часто снишься, — и Лоувелл погладил пальцем ладонь Никки. — Я думал, что смогу разлюбить тебя, но у меня ничего не вышло. Каждый раз, как я вижу твою дочь, я думаю о тебе и вспоминаю…
— Но я…
Он не обратил внимания.
— Послушай, неужели ты не понимаешь? Я тогда отослал тебя к Сайресу потому, что не хотел разрушить твою семью. Это было так тяжело! — Лоувелл прикрыл глаза и слабо улыбнулся. — А ты решила, что я тебя не люблю. Ты ошиблась, Саманта. Бог мой, как ты ошиблась!
Его пальцы разжались — он снова впал в забытье.
Никки сидела, глядя на Лоувелла. Ей никогда не приходило в голову, что этот человек, быть может, любил ее мать. Она бережно высвободила руку и поправила на нем одеяло. Да, конечно, они предали ее отца, но Герман Лоувелл мучился от сознания этого до сих пор.
А может, Саманта тоже любила его? Мало того, что он красив — он был окружен ореолом власти и богатства. Такой женщине, как Саманта, трудно было устоять перед ним, И ее связь с Германом Лоувеллом вдруг показалась Никки не такой уж порочной.
Герман Лоувелл прожил еще два дня, а потом скончался — спокойно, во сне.
Его похоронили на кладбище у Ивового ручья, неподалеку от Сайреса Чендлера. Крохотный погост был забит народом: на похороны сошелся весь город, были люди и из других мест. Скотоводы съехались издалека, чтобы отдать последний долг другу.
Питеру и Лиане скоро надоели косые и злые взгляды. Косились на них многие: как же, он глухой, а она китаянка! Поэтому сразу после похорон они отправились домой вместе с Эмили.
Никки тоже была бы рада присоединиться к своим, но Аманда цеплялась за нее как утопающий за соломинку. Все эти богатые, влиятельные люди и их супруги приносили Аманде свои соболезнования и выражали ей совершенно искреннее сочувствие, но она была безутешна.
После похорон были большие поминки на ранчо. Женщины, по обычаю, наготовили много еды, и все сошлись помянуть Германа Лоувелла.
Никки с детства не бывала в этих уютных комнатах, и теперь ее поразила красота дома. Даже теперь, когда по нему слонялись толпы посторонних, дом сохранял свое спокойное достоинство, которое так нравилось Никки: Приятный был дом. В нем не было этого суетливого нагромождения мебели, которое так любили богатые викторианцы.
Никки вспомнился разговор с Леви. Он говорил, что, если бы ранчо Лоувелла продавалось, золота Сайреса хватило бы на то, чтобы его купить. Чем больше Никки думала об этом, тем больше нравилась ей эта идея. В этом доме хватило бы места и ее ребенку, и тем, что появятся у Питера с Лианой. А на полученные деньги Аманда могла бы уехать куда захочет. Это разрешило бы все проблемы.
«А дало бы это отца твоему ребенку?» — подумалось ей. Но Никки тотчас отбросила эту неприятную мысль вместе с другой: что Леви Кентрелл охотно поселился бы именно в таком доме. Радость Никки слегка поугасла, но идея осталась. Никки с трудом сдерживалась до ухода гостей. Но потом решила помолчать: такое несчастное лицо было у Аманды.
— Никки, можно я у вас поживу? — она оглядела пустые комнаты и передернулась. — Понимаешь, не могу я оставаться здесь, когда его нет.
Никки вспомнила, как сама просила тетю Эмили переселиться в комнату Сайреса, и кивнула.
— Знаю, Аманда, знаю, — она сглотнула ком в горле и обняла подругу. — Живи у нас сколько хочешь, мы тебе будем рады.
Через два дня Никки предложила Аманде продать ранчо. Аманда, понятно, отнеслась к этому несколько скептически.
— Откуда у тебя такие деньги?
— Не беспокойся, деньги найдутся.
— А где ты их возьмешь?
— Она получила наследство, — объяснила тетя Эмили, оторвавшись от своей штопки. — Никки не знала о нем до тех пор, пока ее отец не скончался.
— Ну так что, продашь мне ранчо? — снова спросила Никки.
— Ой, я даже не знаю. Жить там мне не хочется, но имею ли я право продавать это ранчо? Папа ведь в него всю жизнь вложил. — Аманда подошла к окну и выглянула на улицу. — Мне надо подумать.
