Виктория Холт - Шестая жена
— Ваше величество можете положиться на своих министров, которых вы сами назначили управлять делами государства.
Но король только хмыкнул, услышав эти слова.
— Свора шутов! Вас ждет горячее времечко. Когда я умру, вы начнете драться за власть. Но я этого уже не увижу... не увижу. Кейт... Где Кейт? Я ее не вижу. Я велю вам, чтобы вы почитали ее, ибо она была мне хорошей женой. Я... Я никогда не думал о том... чтобы избавиться от нее. Все это было ради сыновей... ради Англии. Вина, вина... я горю, как в огне.
Но сил выпить вино, которое ему поднесли, уже не было.
Его глаза стали жалкими.
— Все копчено. Все кончено, — простонал король.
В комнату торопливо вбежал Кранмер. Генрих посмотрел на своего любимого министра, но говорить с ним уже не мог.
Архиепископ встал на колени у кровати и взял руку повелителя в свою.
— Ваше величество, любимый мой повелитель, дайте мне знак. Покажите мне, что вы надеетесь получить из рук Христа спасение.
Но глаза Генриха неподвижно смотрели в потолок.
Кранмер пришел слишком поздно.
* * *
В личных покоях короля в огромном гробу лежало тело Генриха. Пять дней в этой комнате горели свечи и служили мессы, служба не прерывалась ни на минуту и возносились молитвы за спасение его души.
На шестой день огромный гроб поставили на катафалк, украшенный восемью конусами, гербами и алыми флагами, на которых золотом были вышиты фигуры святых.
Зазвучали погребальные песни, и похоронная процессия отправилась в Виндзор, где готовили часовню, в которой должно было быть погребено королевское тело.
А что же люди, которые должны были оплакивать его?
У Катарины словно гора с плеч свалилась. Топор, который почти четыре года висел над ее головой, вдруг исчез. Она была совсем еще молодой женщиной, которая не знала, что такое счастливый брак. Она мечтала о нем и была уже на пороге счастливого замужества с Сеймуром, как вдруг король решил сделать ее своей женой. Эти четыре года показались ей сорока годами, но она сумела уцелеть. Смерть короля спасла ее; и, двигаясь вместе с процессией или усаживаясь в королевскую лодку, Катарина не могла думать ни о ком другом, как только о Томасе, который ждал ее.
В своей камере в Тауэре герцог Норфолкский был доволен не менее королевы, ибо он тоже спасся от смерти, до которой ему оставалось всего несколько часов. Король решил, что Норфолк должен умереть, но вместо этого умер сам, и теперь, без своего повелителя, никто не осмелится уничтожить главу католической партии. Католики были очень сильны, и, чтобы избежать кровавой гражданской войны, надо было действовать с оглядкой на них. Войны не хотел никто — слишком свежа была в памяти ужасная Война Алой и Белой розы. Так что, как и Катарина, Норфолк, чудом избежавший смерти, не мог искренне оплакивать кончину короля.
Лорд и леди Хертфорд не могли дождаться, когда власть в государстве перейдет к ним в руки. Юный король жил теперь у них, и они стали правителями Англии.
Маленький король был напуган почестями, которые теперь оказывались ему. Люди преклоняли колени в его присутствии и называли величеством, но он был умен и хорошо понимал, что если раньше он еще обладал какой-то свободой, то теперь полностью в их власти.
А что Мария? Между нею и троном стоял теперь только один человек. Король был слаб здоровьем, как и она, но Мария молила Господа, что бы он забрал к себе братца раньше нее, чтобы она сумела стяжать славу королевы, вернувшей Англию в лоно Римской церкви.
В драме, ареной которой стала тогдашняя Англия, участвовали еще два очень важных актера, два самых честолюбивых человека в королевстве — тринадцатилетняя принцесса и мужчина за тридцать.
«Почему бы и нет? — спрашивал себя лорд-верховный адмирал. — Я искренне верю, что король, проживи он чуть дольше, сам выдал бы за меня свою дочь. Но он мертв, и Кейт теперь свободна, а Совет ни за что не позволит мне жениться на принцессе».
Надо было действовать крайне осторожно, а ведь он славился на всю Англию своим безрассудством.
А принцесса Елизавета? По молодости лет и по неопытности она была очень нетерпелива. Она мечтала об адмирале. Ей передалась любовь ее матери к веселью и восхищению поклонников, и она тосковала о человеке, который возбуждал ее чувства и пробуждал в душе желания, одновременно сладостные и опасные. Кроме того, она, не должна была забывать, что между нею и троном стояли двое. Елизавета не сомневалась, что у ее брата никогда не будет детей. А Мария со своими вечными болячками и жалобами — долго ли она протянет? И тогда... Ослепительная жизнь! Как страстно ей хотелось приблизить эту минуту, с каким нетерпением она ее ждала! Но она мечтала и о Сеймуре. Ей хотелось заполучить и трон, и Сеймура. Но что-то подсказывало ей, что надо выбрать или трон, или Томаса.
Вот такие проблемы стояли перед девочкой тринадцати лет. Что же она могла сделать? Ей надо было ждать; ей надо было наблюдать; ей всегда нужно было поступать очень осторожно, со шей осторожностью, на которую только она была способна. Люди, стоящие очень близко от трона, всегда подвергаются опасности, пока не сядут на пего. И даже потом... Но только не Тюдоры. Нет, усевшись на трон, король — или королева — из рода Тюдоров знает, как на нем удержаться.
Вот о чем мечтали те, кто жил рядом с королем, пока погребальная процессия торжественно двигалась по улицам Лондона.
Гроб с телом короля установили в часовне в Сион-Хаус; и, пока он стоял тут, с него сорвало крышку, и на пол пролилась кровь Генриха.
Когда весть об этом разнеслась по стране, людей обуял ужас. Вспомнили об ужасных пытках, которым подверглись многие люди во время правления короля; произносились имена тысяч несчастных, погибших по его велению.
«Несладко придется королю, когда он предстанет перед Богом и будет держать перед ним ответ за содеянное», — шептались люди.
И люди содрогались.
Некий Вильям Гревиль заявил, что в часовню забрела собака и принялась лизать кровь короля; и, сколько ни пытались ее прогнать, она так и не ушла.
«Это был призрак, — утверждали суеверные люди, — призрак того, кого он казнил». Тогда все вспомнили, что его пятая жена, Екатерина Ховард, отдыхала в Сион-Хаус на своем пути в Тауэр; именно в этот день она положила голову на плаху и распрощалась с жизнью.
И разве брат Пейто, человек редкого мужества, не критиковал короля, когда тот удалил королеву Катарину Арагонскую и женился на Анне Болейн? И разве этот храбрец не сравнивал короля с Ахавом и не предрекал, что собаки будут лизать его кровь?
В церкви Виндзора Гардинер, окруженный самыми близкими к королю придворными, стоял у входа в фамильный склеп, глядя, как шестнадцать самых сильных йоменов гвардии во главе со своим офицером опускают гроб в могилу. Попавший в опалу при покойном короле и думая со страхом о новом царствовании, когда во главе страны будет стоять король, приверженный новой религии, он перевел взгляд на принцессу Марию и стал молить Бога, чтобы она поскорее заняла трон.
