Лидия Джойс - Шепот ночи
Ничего не объясняя, Думитру втолкнули в турецкую карету, окруженную военным отрядом, состоявшим из болгар и турок.
Дверца кареты снова открылась, и у Думитру едва не остановилось сердце, когда, открыв глаза, он увидел Алси.
Она стала еще тоньше, чем раньше, он сразу заметил это, хоть большая турецкая шаль окутывала ее фигуру, а голову покрывала длинная вуаль. Кожа стала полупрозрачной, как у существа из другого мира, словно Алси – современная чернокудрая Эвридика, вернувшаяся из обители смерти. Ее хрупкость поражала и пугала. Желание защитить Алси охватило Думитру с такой силой, которой он никогда прежде не испытывал. Ее зеленые глаза казались ярче и больше, черты лица стали точеными. Неужели тяжелые испытания окрасили ее красоту новым, необыкновенным светом? Когда Алси впервые появилась в Севериноре, она была олицетворением общепринятого канона красоты, женщиной, мгновенно привлекавшей к себе взгляды и чувства мужчин, но болезнь сотворила с ее внешностью настоящее чудо.
– Это ты, – выдохнула Алси, напряжение тут же охватило ее. – Поверить не могу.
Алси вошла в карету, а следом за ней – высокая закутанная с головы до ног турчанка, которая плотно захлопнула дверцу. Не обращая внимания на служанку, Алси целовала Думитру с пылом, опровергавшим ее внешнюю хрупкость. Господи, ее губы были все такими же сладкими, тело тоненьким, но таким реальным. От нее пахло теперь чужеземными духами, на губах – привкус экзотических специй, но под всем этим был невероятный, присущий только ей вкус и аромат, бывший такой же ее неотъемлемой частью, как живой ум, великолепное тело и неукротимый дух.
Наконец Алси со вздохом отстранилась, и Думитру усадил ее рядом с собой. Она буквально упала на сиденье, выдав свою слабость, несмотря на силу поцелуя. Обмякнув, Алси прижалась к мужу.
– Я думала, что никогда тебя не увижу, – по-французски сказала она, взглянув на их компаньонку, которая пыталась спрятать жгучий интерес за неодобрительной миной. Думитру заметил, что глаза турчанки блестят от любопытства.
– Я тоже, – признался он.
Алси прижалась к нему.
– Я боюсь, Думитру, – еще тише сказала она.
– Не надо. – У него сердце сжалось от ее слов.
– Не уверяй меня, что бояться нечего, – посерьезнев, возразила Алси. – Я знаю, куда мы едем. И понимаю, что султан сделает с тобой.
«Милая, ты даже вообразить себе этого не можешь», – с иронией отчаяния подумал Думитру. А вслух сказал:
– Я хотел сказать, что от страха нет никакого толку.
Алси долго молчала, потом сказала:
– Нам не сбежать, верно? Мне говорили, что ты тоже болел, и я вижу это по твоему лицу. Я хотела сказать тебе, чтобы ты бежал без меня, но теперь понимаю, что это невозможно. – Она печально улыбнулась. – Надо было нам под конвоем сербов ближе подобраться к Стамбулу и тогда бежать.
– Я не уйду без тебя, даже если подвернется шанс, – спокойно ответил Думитру.
– Это глупо, – с горящими глазами возразила Алси.
– Я с этим не спорю, – согласился он. – Но теперь это бесполезно обсуждать.
– Да, – призналась она. – К лучшему или к худшему, мы снова вместе.
Раздался приказ начальника отряда, и вооруженная охрана заняла место в строю.
– У меня есть кое-что, принадлежащее тебе, – сказал Думитру и вытащил из-под сюртука сверток с деньгами Алси.
– Чем они мне помогут? – удивленно спросила Алси и сунула деньги между юбок.
Должно быть, там потайной карман, подумал Думитру. Умница, ухитрилась его сделать. Или юбки с внутренним карманом попали к ней случайно?
– Учитывая то, куда мы направляемся, сомневаюсь, но все может случиться. Ты распорядишься деньгами лучше меня, это я знаю наверняка.
– Я сделаю все, что смогу, – горячо сказала Алси. – Не знаю, как смогу изменить наше положение, но если представится хоть малейшая возможность, я ее не упущу.
Думитру нахмурился:
– Не рискуй собой, Алси. Я никогда не прощу ни себе, ни тебе, если ты пострадаешь.
Она отвела взгляд.
– Я не боюсь. Если я и пострадаю, ты никогда об этом не услышишь.
Думитру не знал ответа, который мог разубедить Алси, поэтому промолчал. Карета чуть накренилась и, тронувшись в путь, повезла их к Стамбулу. Навстречу верной смерти.
Они ехали прочь от Софии, оставив позади дебри Сербии и северной Болгарии. Мощеная дорога, которой полгоры тысячи лет, вела на юг, к столице древней Византийской империи. Подданные султана поддерживали дорогу в прекрасном состоянии. Деревни и постоялые дворы встречались через равные расстояния, чтобы проезжающим чиновникам, турецким и греческим караванам было где запастись провизией. Ранняя зима постепенно сменилась редкими легкими заморозками, какие случаются поздней осенью. По мере того как отряд приближался к Стамбулу и ласковым волнам Средиземного моря, становилось все теплее.
День за днем смотрел Думитру сквозь зарешеченное, без стекол окно кареты на пробегавшие леса, поля, деревни. Алси молча сидела рядом с ним. Рассказав друг другу обо всем, с ними случившемся, они мало разговаривали. Прижавшись головой к плечу Думитру, Алси смотрела в окно, а сидевшая напротив них служанка занималась рукоделием.
Когда Алси и Думитру разговаривали, то разговор касался самых незначительных тем, они тщательно избегали реалий надвигающейся гибели. Думитру рассказывал подробности о Византийской и Османской империях, о жизни и привычках людей, населявших земли, которые проезжал их отряд. О своем детстве, о шрамах, которые получил вместе с лучшим другом, пока тот ночью не забрался в хлев и не погиб от бычьих рогов. Алси, в свою очередь, рассказала о том, как росла в Лидсе; о своем наставнике и друге Эзикьеле, за которого она могла бы выйти замуж, если бы ее жизнь сложилась по-другому; о гувернантке Гретхен, о своих друзьях и о четырех совершенно безуспешных светских сезонах в Лондоне.
– А ты скучаешь по городу, – заметил Думитру. – По городской жизни.
– Да, – взглянув на него, призналась Алси, и ее зеленые глаза стали похожи на кошачьи. – Вот почему меня тянуло в Вену, когда я впервые попала в Северинор. Ты прав, императорский двор меня не интересовал. Меня влекли энергия и суматоха городской жизни, музеи и университеты, опера и общественные институты. В некоторых городах есть библиотеки, научные салоны и даже клубы, в которых не возбраняется бывать и женщинам, пусть не на равных, а в качестве декоративного украшения.
– В качестве шлюх или официанток, – сухо заметил Думитру.
– И такое бывает, – отмахнувшись от его насмешки, тряхнула головой Алси, ее короткие кудри качнулись над плечами.
– Порой я скучаю по Парижу, – признался Думитру. – Когда урожай собран и все работы закончены, зимой остается лишь заниматься мелким ремонтом, если погода позволяет, да полночи сидеть у огня, потягивая бренди, и в десятый раз перечитывать одни и те же книги.
