Сьюзен Джонсон - Греховный соблазн
— «Когда» будет после того, как ты немного ослабишь хватку, — сообщил он. — А вот что касается «как»… ну, как обычно бывает. В церкви, со священником, невестой, женихом… вероятно, гостями, хотя последнее меня заботит меньше всего.
— Но как это тебе удалось?! — прошептала она, разжимая руку. И уже секунду спустя лежала под ним.
— Ты чересчур доверчива, — сказал он, устраиваясь между ее бедер. — Но при всем своем цинизме я нахожу это чрезвычайно привлекательным.
— Макс! Если немедленно не объяснишь, что ты задумал, я сомкну ноги и заставлю тебя ждать не меньше месяца!
— А сама вытерпишь?!
— Если припомнишь, я терпела двенадцать лет.
Макс мгновенно помрачнел:
— Об этом я и хотел с тобой поговорить.
— Надеюсь, это не так серьезно, как твое лицо.
Откатившись от нее, Макс сел и поднес к губам ее пальцы.
— Не тревожься. Ничего страшного. Это не слишком добрые, зато счастливые вести.
— Продолжай, — кивнула Кристина, хотя сердце сильно забилось.
— Том разрешил мне назначить день венчания. Он вот-вот получит доказательства, которые вернут тебе свободу.
— Ганс дает развод?
— Не совсем… видишь ли, все куда более запутанно.
Кристина насторожилась: уж очень смущенный вид был у Макса. Дурные предчувствия охватили ее с новой силой, несмотря на все его уверения в счастливом конце.
— Говори, — повторила она.
— Ты никогда не была законной женой Ганса, потому что в ранней молодости тот тайно обвенчался со своей кузиной.
— Никогда? — Кристина в ужасе схватилась за горло. — И это значит, что мои мальчики…
— Никто не должен знать, — поспешно перебил он. — Особенно они. Мы придумаем любую сказку, чтобы лучше защитить мальчиков от сплетен. И я позаботился, чтобы Ганс придержал язык.
— Ты видел его? — ахнула она, бледнея.
— Не очень долго. Он был крайне любезен, — объяснил Макс как можно мягче. — Завтра я попрошу Тома немедленно начать процедуру усыновления и по возможности ее ускорить.
— Ты действительно встречался с ним?
Он почувствовал, как она задрожала, увидел ее искаженное страхом лицо.
— Ганс в Лондоне, но скоро уедет. Он просил прощения за все, что с тобой сделал, — солгал Макс, пытаясь успокоить возлюбленную. — Похоже, он все-таки раскаивается.
— Не может быть, — облегченно пролепетала она.
— Мне так показалось.
— Но мне не придется с ним говорить? — едва слышно спросила она.
Макс усадил ее к себе на колени и обнял.
— Клянусь, ты больше никогда с ним словом не перемолвишься.
— А мальчики? — с ужасом допытывалась Кристина. — Они обязаны видеться с ним, пусть по закону и не имеют права носить его имя?
— Ни в коем случае.
Она вдруг бессильно обмякла и улыбнулась, сначала робко, потом все откровеннее.
— Господи, Макс, это действительно счастливый конец. Сон, обернувшийся явью, ответ на все мои молитвы. Как тебе все это удалось, я и знать не желаю… и думать о нем не хочу!
— Вот это я с чистой душой могу гарантировать, — кивнул он.
— Обожаю, когда ты говоришь так, словно все просто, ясно и легко… — Она провела ладонями по его рукам, наслаждаясь его близостью и почти захмелевшая при мысли о скорой свободе. — Во всем мире не найдется слов, чтобы выразить благодарность за то, что ты для меня сделал. Спасибо, дорогой. От всего сердца!
— Рад был услужить, мэм, — довольно протянул он. — Я счастлив, что княгиня наконец спасена, хотя… забыл прискакать на белом коне и надеть сверкающие доспехи.
— Стоит ли обращать внимание на такие пустяки, когда ты осуществил все мои мечты? — отмахнулась Кристина, обнимая его. — И теперь, когда мы знаем, что мечты сбываются… — она медленно обвела его верхнюю губу кончиком языка, — неплохо бы поинтересоваться, смог бы ты помочь осуществить еще одну…
— Кажется, я уже знаю какую, — усмехнулся он. Кристина, откинувшись назад, удивленно подняла брови:
— И в чем же проблема?
— О, какие тут проблемы, мадам, тем более что это мои грезы превратились в реальность и над Минстер-Хиллом навеки сияет синее небо, а в доме царит рай. Кстати, я не упоминал, что из этого ожерелья можно вынимать бусины?
— Разумеется, нет!
— А в некоторых даже есть колокольчики.
— Интересно, для чего? — промурлыкала Кристина.
— Позволь мне показать, — предложил он, потянувшись к ожерелью.
— Как тебе известно, я женщина свободная, — лукаво предупредила она, подставляя губы для поцелуя.
— Это я слышал.
Он легонько поцеловал ее в улыбающиеся губы. Кристина коснулась свисавшего с пальцев ожерелья.
— А это означает, что я могу делать все, все на свете!
— Интригующая мысль… — согласился Макс.
— И если бы только знала, зачем тут колокольчики и как их привести в действие, могла бы и сама ими наслаждаться.
— Мы оба можем ими наслаждаться.
— Еще лучше, — заверила она, прокладывая языком теплую тропинку по его подбородку.
— Хочешь, покажу?
— Если найдешь время, — игриво согласилась она.
— Даже не будь у меня ни единой свободной минуты, я выкроил бы пару, — заверил он, укладывая ее на подушки и снимая с нитки две самые большие бусины. Потом нажал крошечные выступы, которые немедленно ушли вглубь, и осторожно тряхнул фиолетовые шарики. Раздались тонкие серебристые переливы.
— Но раньше они не звенели! — удивилась Кристина.
— Я освободил скрытые пружинки. Теперь стоит тебе шевельнуться, и я услышу.
— А если я не шевельнусь?
— Вряд ли это тебе удастся, — категорично заметил Макс.
— Это они заставят меня двигаться?
— По крайней мере кончить.
— Ты так самоуверен, что мне следовало бы оскорбиться.
— Можешь, если не намереваешься кончить через пять секунд.
— Целых пять? Так долго? — поддразнила она. — К чему заставлять меня ждать?
— С твоими аппетитами и вечной потребностью опрокинуться на спину, — пробормотал он, гладя внутреннюю сторону ее бедра, — я предвижу жизнь, полную блаженного довольства.
— Я готова на все только для тебя. Для одного тебя. — Она опустила ресницы и замерла в предвкушении, когда его рука поползла выше.
— А я — для тебя, — выдохнул он, теребя набухшие складки ее лона. — Возможно, мне следует держать тебя в кровати, голую, теплую, всегда готовую принять меня.
— Как только мальчики вернутся в школу, — пообещала она зачарованно, — может, я тебе и позволю.
— А я заставлю тебя носить эти колокольчики…
Одна бусина скользнула в тугой грот ее лона.
— Чтобы всегда знать, где ты.
— Что скажут люди?
Жар, распространявшийся вверх от того места, где бусина терлась о плоть, разливался жидким золотом по ее жаждущему телу.
