Элизабет Чедвик - Девственный огонь
Она упрямо сжала губы, взяла ножницы и принялась стричь волосы. Чтобы отвлечься, начала задавать ему вопросы о ценах на землю, надеясь увериться в правильности своих действий по отношению к матери, надеясь удостовериться, что не поступила глупо, поверив ему и его коллегам. Она терпеть не могла быть неуверенной.
Недоверчивость ясно слышалась в ее голосе, и потому, когда она положила ножницы и тщательно убрала состриженные волосы, Тревис взял ее руки в свои и мягко спросил:
— Что с тобой, Джесс? Ты сегодня очень обеспокоена.
Джессика сжала губы и отвернулась.
— Нет, не отталкивай меня, дорогая. Разреши помочь тебе.
Колеблясь, она взглянула на него. Можно ли ему верить?
— Я все время не уверена, что… что должным образом веду торговлю. Я ведь совсем новичок в этих делах.
— Но, Джесс, у тебя все прекрасно получается. Если бы ты делала что-то не так, твой дед первым бы предъявил претензии.
— Может, он видит все мои глупые ошибки. Может, он просто потакает мне…
— Ерунда, — Тревис усадил ее к себе на колени. — Кто тебя критиковал? Ты не должна обращать внимания, если какой-то глупец пытается убедить тебя, что ты не компетентна в своей работе.
— Это был не глупец, это был не мужчина, — с несчастным видом прошептала Джессика.
— Не мужчина? — он удивленно посмотрел на нее и приподнял ее подбородок. — Может, тебя снова беспокоили эти церковные дамы? Нет, они не, станут говорить о торговле землей.
— Пенелопа была здесь. — Когда Джессика рассказала обо всем случившемся, Тревис крепко прижал ее к себе и, глядя мрачно поверх ее головы, сказал:
— Хорошо. Вот что ты должна сделать, Джесс. Пойдешь в Кросби и объявишь землю для продажи. Тебе посыплются предложения, и ты выберешь самые высокие цены на те участки за пределами холма. Затем, когда она вернется с наличными, а она обязательно вернется, потому что Пенелопа хочет скорой и огромной прибыли за твой счет и за счет деда…
— Но почему?
— Потому что она жадная. Когда она вернется с деньгами, не уступай ни пенни от цены.
— Но она может вовсе не купить.
— Ты ее предупредила?
Джессика кивнула.
— Тогда это ее проблемы. Твоя задача — защищать интересы Оливера. Если тебя это волнует, свяжись с ним. Расскажи обо всем.
— Я не хочу быть причиной ссоры между ними.
— О, Джесс, какая ты неиспорченная. — Он крепко обнял ее. — Ты не заслуживаешь быть брошенной на съедение этим диким зверям, даже я и то этого не заслуживаю, — добавил он, приподняв пальцем ее подбородок.
Джессика попыталась отвернуться, но Тревис не позволил.
— Я не курил сегодня весь день, — он капризно улыбнулся. — Когда утром я решил, что просто не доживу до субботы, если не увижу тебя, то не захотел идти к тебе плохо пахнущим.
— Уж ладно, это был день, который ты прожил, не пытаясь себя взорвать на скважине, — пробормотала Джессика, чувствуя себя спокойно и уютно в кольце его рук.
— Если это так важно для тебя, я вообще брошу курить, — он начал медленно склоняться к ее губам, давая ей возможность отвернуться.
Она не отвернулась. Она жаждала снова ощутить возбуждающее прикосновение его рта, его горячую уверенную страсть, которая в их отношениях была единственным чувством, не подлежащим никакому сомнению. Тревис постоянно хотел ее после самого первого раза, как они занимались любовью, она тоже всегда хотела его, сегодня сильнее, чем когда-либо. Он нежно притронулся губами к ее рту, а затем впился обжигающим страстным поцелуем. Казалось, его руки успевали всюду — гладили ей спину, ласкали грудь, срывали ее и свою одежду, пока она не очутилась верхом на нем в этом большом удобном кресле на кухне. Он задохнулся и взорвался сразу же, так бурно прореагировала Джессика на его первое проникновение, и пробормотал:
— Слишком долго. Я совершенно потерял контроль, тебя слишком долго не было со мной в постели. Но я исправлюсь, любимая моя, сладкая моя, счастье мое.
Тревис встал, взяв ее на руки, отбросил валявшуюся в беспорядке одежду, крепко прижал Джессику к себе.
— Какая дверь в спальню?
— Мы не должны…
— Да, черт возьми! Мы должны и будем, Джесс.
Он открыл первую дверь и внес ее в комнату. Это была не ее спальня, там даже не было простыней на матрасах. Но Тревис начал снимать остатки одежды, нежно лаская пальцами, прикасаясь сводящими с ума губами, и у Джессики не было ни сил, ни желания указать ему на ошибку.
Когда он расстегнул блузку и кончиками пальцев стал ласкать ей грудь, как он делал всегда раньше, Джессика задохнулась от восторга. Он гладил и пожимал розовые соски, вызывая у нее страстное возбуждение, расстегнул и бросил на пол юбки. Ее трусики остались на кухне, и она предстала перед ним совершенно обнаженной, трепещущей от желания. Джессика была возбуждена до предела, но Тревис не торопился. Он уложил ее к себе на колени и приник ртом сначала к пупку, потом к нежному треугольнику волос внизу живота, лаская его губами и языком. Джессика дрожала, из ее горла вырывались жалобные стоны, тогда, наконец, он сжалился, положил ее на кровать и накрыл своим телом.
Она захлебнулась от восторга, когда Тревис еще раз вошел в нее, а он прошептал:
— Мы одни, любимая моя, никто нам утром не выразит недовольство. Мы одни, только мы и наше наслаждение.
Он еще глубже проник в теплую нежность ее тела, и она в экстазе закричала. Никогда раньше она не испытывала такого всепоглощающего наслаждения. Всю ночь они занимались любовью. Любовью то нежной и ласковой, то необузданной и страстной до боли. Порой Джессике казалось, что от наслаждения она теряет рассудок, а то, что Тревис этой ночью полностью потерял над собой контроль, возбуждало ее еще больше.
Они были так увлечены друг другом, что утром Рейни появилась раньше, чем Джессика успела подумать о той неловкости, которую испытает, когда экономка увидит ее в постели в объятиях мужчины. Тревис вел себя совершенно невозмутимо. Он спокойно представился, съел огромный завтрак, приготовленный экономкой, поцеловал Джессику долгим поцелуем и ушел, насвистывая.
Как только за ним закрылась дверь, Рейни посмотрела Джессике в глаза и сказала:
— Принимать незнакомого мужчину опасно.
— Это мой муж, — пробормотала Джессика.
— О-о! — брови Рейни удивленно поднялись. — Почему муж не живет здесь?
— Потому что мы разошлись.
— Разошлись? — Рейни не понравилось такое непривычное слово. — А теперь отдельный муж перенесет свою одежду в жилище Джессики?
— Нет.
— Почему нет? Вам нужен мужчина. Похоже, он неплохой.
