Александра Хоукинз - Очаровательный соблазнитель
– Я тоже к этому не привык. И тебе, и этим мерзавцам стоит принять это в расчет.
Он подставил себя под удар. Они могли бросить ему вызов.
– Ты не должен отвечать за меня, Кинан Милрой.
– Как и ты за меня, – раздраженно, как и она, ответил он. – Тебя это не касается.
«А жаль!» – подумала девушка. Кинан говорил чистую правду.
– У тебя талант: ты умеешь разделять плотские утехи и чувства. Я же не способна безжалостно рвать свою душу на части. Поэтому мне приходится выбирать.
Милрой обнажил зубы в подозрительной усмешке.
– Опять условия, Уинни?
Она мимоходом дернула плечом, чтобы снять накопившееся напряжение.
– Да, если хочешь. Моя роль в твоей кампании против герцога Рекстера закончена, поскольку я не имею ни малейшего желания выходить замуж за лорда Невина. – Уинни взглядом пресекла его возражения. – Ты рисковал жизнью, чтобы защитить мою репутацию. Но, сделав меня своей любовницей, перечеркнул сей благородный поступок.
Испуганный Милрой хотел было подойти к Уинни, но остановился, когда она попятилась.
– Ты мне не любовница! – с негодованием воскликнул он.
– Да? Я недостойна даже того, чтобы быть твоей любовницей?
– Нет! Ты все переворачиваешь с ног на голову, черт побери!
Девушка коснулась живота, уже жалея Милроя.
– Ты так и не впустил меня в свою жизнь. А как же любовь, Кинан? Ведь были в твоей жизни люди, которых ты любил?
Ее спокойный голос, казалось, вывел его из себя.
– Пару человек… Какая разница?
Глаза Уинни невольно наполнились слезами.
– Разница есть! Почему я никогда не видела тех, кому отведено место в твоем загадочном сердце?
– Им не место в твоем мире, Уинни. И мне там тоже не место.
– Не надо! Имей мужество признать, что ты сам являешься рабом предрассудков. Я никогда не попрекала тебя тем, что ты не знатен. Мне больно, от того что ты стыдишься своих чувств ко мне. – Она отвернулась и решительно вытерла выступившие слезы.
Ошеломленный Кинан схватил ее за руку, не давая уйти.
– Стыжусь? Какая глупость! У меня замирает сердце, когда я всего лишь смотрю на тебя!
– Думаешь, ты первый сказал мне о том, что я красива? – рыдала девушка. – Множество мужчин рассыпа́лись передо мной в комплиментах в надежде завоевать мое сердце. Кроме сожаления, что я не могу ответить на их чувства, я ничего не испытывала. Ты единственный, кого я полюбила. И предложила тебе все… рискнула всем… в надежде… – Злость и разочарование не дали ей закончить.
– На что ты надеялась, Уинни? – продолжал Кинан настаивать на ответе.
Она покачала головой.
– Уже ни на что. Большего я тебе дать не могу, иначе погублю себя. Оставь мне хоть что-то, когда уйдешь.
– Но мы не можем расстаться вот так!
Его поспешный поцелуй сделал ей только больнее. Уинни вырвала руку и отошла подальше.
– Мы должны это сделать. Если не ради себя, то ради ребенка, которого я ношу под сердцем.
Кинан едва не согнулся пополам.
– Ребенка? Ты уверена?
– В том, что ты его отец? – Уинни отошла еще на несколько шагов. – Никогда не думала, что ты настолько жесток.
– Я признаю́ этого ребенка, – отрезал Милрой, покрываясь по́том. Затем вскочил и бросился к Уинни. – Я не такой, как мой отец!
Девушка поморщилась от горячности, с которой он это произнес. Она не собиралась обвинять его в том, за что он презирал Рекстера.
– Криком ничего не решить. Я… я просто хотела, чтобы ты понял, почему между нами все кончено. Больше никаких игр, Кинан. Тебе придется мстить своему отцу без моей помощи.
– Значит, ты все решила? Решила сообщить мне о ребенке и сбежать?
– Не сбежать! – воскликнула Уинни, пытаясь его перекричать. – Просто жить!
Увидев муку, отразившуюся на лице Кинана, она заговорила мягче.
– Я не твоя мать. Меня никто не выбросит на улицу, я не буду голодать или продавать себя. Мой сын не станет всю жизнь мечтать, как вырастет и накажет отца за то, что тот бросил нас.
Слезы, навернувшиеся Кинану на глаза, испугали обоих.
– Я никогда не думал, Уинни, что ты трусиха. Но боюсь здесь не только я. Ты так быстро бежишь, что из-за пыли и ветра ничего не видишь.
– Просто я все упростила. Ты обиделся потому, что я бросаю тебя первая.
– Я тебя не отталкиваю.
– Но и не просишь остаться. – Рискнув напоследок, Уинни поцеловала его соленую от слез щеку. – Я тебя никогда не забуду.
Она взглянула на Кинана. Он намеренно держал руки вдоль тела, как будто боялся, что не совладает с ними.
– И никогда не прощу тебя, Кинан.
И Уинни молча удалилась из комнаты, не обращая внимания на мольбу, с которой он ее окликнул.
* * *Кинан часами бродил по городу. Ему не давало покоя бледное, несчастное лицо Уинни. Она вежливо попросила его уйти. Нет, хуже того, прекратила с ним всякие отношения. Даже ребенок, которого она носила под сердцем, не смог привязать ее к нему. Обезумев от отчаяния, Кинан бросился за ней.
Мистер Бидгрейн был не так доверчив, как могло показаться вначале. Он и три решительно настроенных лакея схватили Милроя, не успел тот дойти до лестницы. Численное преимущество было не на стороне Кинана, и к тому же он не мог ясно соображать. Отец Уинни со всего размаху ударил его в живот и велел вышвырнуть из дома. Раздосадованный тем, что его попытка поговорить с Уинни лишь доказала правоту ее отца – он ей не пара, – Кинан побрел прочь.
Наконец подняв глаза, он увидел, что пришел не к себе домой, а к «Серебряному змею». Когда-то здесь и был его дом. Когда Бланш с мужем решили приютить его под своей крышей, он был слишком диким и озлобленным и не принял их заботу. Великодушная Бланш, святая женщина, не обращала внимания на его резкость, и со временем в его сердце нашлось место для нее. Теперь, когда ему было больно, Кинан понял, что Бланш Шаббер стала для него второй матерью.
– Кинан! – Она поцеловала Милроя, взяла его за руки и провела к свободному столику. Почувствовав его боль, она не смогла удержаться от слез. Бланш достала носовой платок и стала вытирать глаза. – Мне очень жаль! Все твои планы рухнули. Хотя – прости, что я тебе это говорю, – может, оно и к лучшему.
Теперь, когда его самые страшные опасения были высказаны вслух, Кинану стало совсем худо. Ему тяжело было дышать от удара, полученного в живот.
– Я все испортил.
Он полез в кармашек для часов и достал оттуда золотую цепочку. Вместо брелока он прикрепил к ней камею. Милрой обратился к ювелиру, чтобы тот выгравировал силуэт Уинни, взяв за основу изображение, которое мастер на ярмарке вырезал из бумаги. Кинан провел пальцем по профилю, выточенному из камня. Совсем недавно эта камея была символом всего, чего он добился, теперь же превратилась в напоминание о том, что он потерял.
