Элизабет Хойт - Герцог полуночи
Чашка дымящегося чая, по-видимому, успокоила Олдерни настолько, что он, наконец, смог сесть и кое-как выразить свою мысль.
— Это огромная честь… Не так часто герцоги наносят визиты до полудня… Не могу выразить, как… как мы польщены… Но я не понимаю…
На эту речь у Олдерни, по-видимому, ушло все его мужество. Он замолчал и одним глотком выпил полчашки и тут же скривился, очевидно, почувствовав, что обжегся.
Максимус же достал из жилетного кармана изумрудную подвеску и положил ее на стол.
— Мне сказали, что когда-то она принадлежала вам. Где вы ее взяли?
Олдерни разинул рот и, несколько раз моргнув, уставился на герцога, словно ожидая дальнейших объяснений. Однако объяснений не последовало, и он протянул руку, чтобы взять подвеску. Гость тут же нахмурился, и Олдерни в страхе отдернул руку.
— Я… э-э… что?
Максимус сделал глубокий вдох и, стараясь сохранять спокойствие, спросил:
— Вы помните эту подвеску?
Олдерни наморщил лоб.
— A-а… н-нет.
— Это было… — Максимус снова сделал вдох. — Около тринадцати лет назад.
Олдерни подсчитывал годы, безмолвно шевеля губами, потом радостно воскликнул:
— A-а, Харроу! Именно там я был тринадцать лет назад. У моего папаши, конечно, не было денег на мое обучение, но кузен оказался настолько добр, что отправил меня туда. Веселое местечко, эта школа. Я там познакомился со многими чудесными парнями. Еду, конечно, нельзя назвать изысканной, но ее было много. Помню сосиски, которые мы просто… — Тут Олдерни вдруг запнулся и пробормотал: — Но вас ведь, вероятно, не это интересует?
— Лорд Килборн сказал мне, что получил эту подвеску от вас, — сказал Максимус.
— Килборн?.. — Олдерни нервно засмеялся. — Но все знают, что он сумасшедший. Он в каком-то припадке убил троих парней и… Я слышал, что у одного из них голова была почти отделена от туловища и везде была кровь. Никогда бы не ожидал такого от Килборна… В школе он выглядел вполне приятным парнем. Помню, однажды он съел весь пирог с угрем. Такое не каждый день увидишь, доложу я вам. В Харроу пироги с угрем были просто огромными, и обычно…
— Значит, вы были знакомы с Килборном в Харроу? — перебил герцог.
— Ну да. Он жил в моем корпусе, — помолчав, ответил Олдерни. — Но в моем корпусе было и много других… совершенно нормальных парней. Например, лорд Плимптон. Насколько я знаю, он теперь важная персона в парламенте. Хотя… — Олдерни снова помолчал. — В школе он был не очень-то приятным парнем. Имел привычку поедать бифштекс с кровью, при этом, оскалившись. — Олдерни поежился. — Теперь, вспоминая об этом, я удивляюсь, что не он превратился в кровавого жестокого безумца. Но вы же понимаете, что подобное невозможно предсказать. И вообще, быть может, все дело в том пироге с угрем.
Некоторое время Максимус внимательно смотрел на собеседника, пытаясь понять, прикидывается ли этот человек или действительно настолько глуп.
— Что-нибудь еще? — Олдерни, очевидно, воодушевила растерянность гостя.
— Да, кое-что еще, — процедил сквозь зубы Максимус, и Олдерни невольно поежился. — Подумайте вот о чем: когда вы могли отдать эту подвеску Килборну?
— Ну… — Олдерни нахмурил брови. — Никогда, насколько я знаю. Я никогда не разговаривал с Килборном, если не считать слов «доброе утро» и «ешь ли ты свою порцию сосисок?». Мы, в общем-то, не были друзьями. Не то чтобы я относился к нему не по-дружески, а просто… он принадлежал к тем, кто действительно читал по-латыни, а меня больше интересовали развлечения и контрабандный табак. — Олдерни умолк и пожал плечами.
Максимус со вздохом прикрыл глаза. Он был так уверен, что здесь, наконец, найдет тропинку, следуя по которой, сможет разыскать убийцу, — но, увы, услышал пустые воспоминания глупца. Хотя, конечно, можно было предположить, что Килборн фантазировал — ведь он же был сумасшедшим…
Открыв глаза, Максимус взял со стола подвеску и встал.
— Благодарю вас, Олдерни.
— Это все? — спросил хозяин, не скрывая облегчения. — Что ж, рад был оказать вам помощь. Как я уже сказал, у нас тут не бывает таких знаменитых посетителей… кроме кузена Роберта. Но и он давно не приезжал.
Максимус направился к двери, потом вдруг остановился и, обернувшись, спросил:
— А кто такой, этот ваш кузен Роберт?
— О-о!.. — Олдерни расплылся в идиотской улыбке. — Я думал, вы знаете… Это герцог Скарборо.
В этот вечер Феба с братом и Артемис только сели обедать в Уэйкфилд-Хаусе, — как все вокруг вдруг пришло в смятение и началась какая-то странная суматоха. О светопреставлении возвестили голоса в коридоре за дверью столовой и торопливые шаги слуг.
— Кто бы это мог быть так поздно? — Феба вскинула голову.
Им не пришлось долго гадать. Дверь распахнулась, и перед ними предстала Батильда Пиклвуд.
— О, мои дорогие, видели бы вы эти дороги! Они просто ужасны — все! Я думала, мы навсегда увязнем в грязной канаве вблизи Тайберна. Кучеру Уилсону пришлось спуститься со своего сиденья и вести лошадей, а я… Ох, не могу даже повторить слова, которые он использовал.
Красавица, Скворушка, Перси и Бон-Бон побежали приветствовать мисс Пиклвуд, а Миньон прыгнула с ее рук к друзьям-собакам.
— Осторожно, Миньон, — предупредила мисс Пиклвуд. — Ей-богу, собачки, вы ворчите как шмели. И вообще, откуда взялись все эти собаки? Неужели вы привезли их с собой из Пелема?
— Мы решили, что им понравится смена обстановки, — весело ответила Феба. — Я так рада, что вы вернулись! Мы ожидали вас не раньше, чем недели через две.
— Ну… я подумала, что нужно побыстрее вернуться и взглянуть, как вы все тут поживаете, — сообщила мисс Пиклвуд, бросив на Артемис выразительный взгляд.
— Надеюсь, вашей подруге стало лучше? — Лицо герцога было непроницаемым, как закрытая дверь.
— О, намного, — садясь, ответила мисс Пиклвуд, а слуга под пристальным взглядом дворецкого проворно поставил для нее прибор. — Дорогая миссис Уайт была очень внимательна. Она сказала, что я должна еще как-нибудь к ней приехать, но ненадолго, чтобы я не устала от Бата.
— Очень любезно с ее стороны, — отозвался герцог.
— Итак, дорогая, — обратилась мисс Пиклвуд к Фебе, — вы должны рассказать мне, чем сегодня занимались.
Артемис молча слушала щебетанье Фебы, осторожно тыча зубьями вилки в свою рыбу. Однажды, подняв голову, она поймала на себе задумчивый взгляд Максимуса и не смогла не вздрогнуть… от какого-то предчувствия. К тому же казалось очень странным, что мисс Пиклвуд оставила больную подругу только для того, чтобы «взглянуть, как вы все тут поживаете».
