Доводы нежных чувств (СИ) - Завгородняя Яна
— Вы не против? — спросила она тоном, подразумевавшим скорее не вопрос, а требование.
— Чего там у тебя? — Габриэль подошёл ближе и пригляделся. — А, извечное бабье недомогание, — он усмехнулся. — Могу помочь, — он скрестил руки на груди.
— Спасибо, обойдусь. Уж с завариванием травы как-нибудь управлюсь, — Пати обошла его и взялась за перекладину лестницы.
— Есть техника массажа, — Габриэль не оборачивался. — Меня один китаец научил. Головная боль проходит за пару минут.
— Да ну, — не поверила девушка. — И с чего это вы мне решили помогать? Вы же нас на дух не переносите. — она уже начинала злиться не столько от излишнего к себе внимания со стороны этого корсара, сколько по привычке. Ей, как будто, нравилось ругаться с Хоресом.
— А то и решил, — вспылил он, — думаешь, нужны вы мне тут хворые? И без вас хватает убогих на мою голову, ещё вы будете лекарства казённые на себя изводить.
— Ах, значит вам жалко лекарств? — Пати спустилась со ступени, на которую уже успела поставить ногу и быстро приблизилась к доктору. — Заберите свою несчастную коробку! Без неё обойдусь! — Пати кинула в него снадобьем, которое обязательно рассыпалось бы, не прояви Габриэль чудеса ловкости.
— Ты в своём уме?! — проорал он вслед быстро поднимавшейся по лестнице девушке. — Ну что за баба? — спросил он сам себя так тихо, что никто его не услышал.
Утром следующего дня Адалин очень хотелось не проспать. Она долго не могла заснуть накануне, мучимая тревогой за дорогого друга. Ей очень хотелось, чтобы он остался потому, что только с ним рядом она была в безопасности и волей-неволей ловила себя на мысли, что всё то время, пока они были рядом в этом опасном месте, чувствовала себя счастливой, как никогда раньше. Она намеревалась встать пораньше и прийти на пропускной пункт одной из первых, чтобы избежать лишних свидетелей. Ей хотелось попрощаться с Виктором, и она даже придумала для этого повод, намереваясь передать Леграну заживляющую мазь, которую получила от Хьюго на прощание. К сожалению, её планам не суждено было сбыться.
За окном едва забрезжил рассвет, когда в комнату девушек кто-то настойчиво постучал.
— Мисс Виндлоу! Мисс Шарк! — донесся с другой стороны взволнованный голос Камиллы — помощницы кухарки. — Прошу, помогите, там Фани. Ей плохо!
Адалин открыла дверь как была непричёсанная и в одной ночной сорочке. Пати сидела на постели позади неё.
— Зайди, — пригласила Адалин. — Что с ней? — она принялась быстро расчесывать длинные волосы.
— Она рожает, мисс доктор, — нервно проговорила гостья. — Фани всегда сама справлялась, ей не нужна была помощь, тем более от Габе… Но сейчас что-то не так, она кричит, у неё кровь, много крови.
— Давно это началось?
— Она пришла час назад. Сидела завывала в коридоре — мы не сразу услышали. Потом миссис Фултон вышла, увидела её и велела мне бежать к вам! Пожалуйста, скорее, это так ужасно! — Девушка закрыла лицо руками и расплакалась.
К тому времени Патриция и Адалин заканчивали приводить себя в порядок. Они оделись по-простому и не стали утруждать себя битвой с военным обмундированием, чем ощутимо сэкономили время. По пути к комнате миссис Фултон, где уложили роженицу, их встретила сама кухарка. Адалин велела ей принести чистую воду и полотенца, после чего женщина, охая и причитая, скрылась на кухне.
Врачи зашли в маленькую тесную комнату. Всё тело в ту же секунду обдало духотой и Пати, недолго думая, бросилась открывать окно. Предрассветное зарево осветило узкую постель, окрашенную широкими кровавыми пятнами. На ней лежала очень бледная девушка. Тёмные круги под глазами сообщали о том, что мучалась она уже не первый час. В миг, когда очередная схватка пронзила тело дикой болью, врачи услышали истошный оглушающий вопль. Фани приподнялась в попытке рассмотреть новоприбывших. Всклокоченные светлые пряди облепляли лицо и шею, серые глаза светились злобным огнём. Казалось, что сейчас эта женщина ненавидит весь мир.
— Кто вы такие? — злобно выпалила она.
— Мы врачи, — спокойно ответила Адалин. — Мы пришли помочь. Всё будет хорошо. Позвольте осмотреть вас. — Она села у Фани в ногах.
— Делайте, что хотите, только вытащите его! — бросила она, ощущая новую волну подступающей схватки. Крик разнёсся по комнате.
Адалин легонько прикоснулась к животу. Ей совершенно не хотелось усугублять болезненное состояние пациентки, но осмотр необходимо было провести по всем правилам.
— Чёрт бы тебя побрал! — закричала Фани. — Убери руки! И без тебя всё болит! — Фани запрокинула голову от бессилия. Адалин не останавливалась. За время жизни в столице она привыкла иметь дело со сложными пациентами.
— Пати, — позвала она подругу, когда та приняла воду и полотенца от миссис Фултон. — Посмотри, — мисс Виндлоу уступила место подруге.
Патриция сменила её и уже порядком уставшая от наглости Фани, провела осмотр без лишних церемоний, чем вызвала новый поток криков и оскорблений. Закончив манипуляции, она повернулась к подруге.
— Он поперёк лежит, сам точно не выйдет, — констатировала она, чеканя каждое слово, чтобы роженица тоже всё слышала. — Ты когда-нибудь делала кесарево?
— Никогда, — призналась Адалин.
— Я что-то смутно припоминаю из учебника анатомии, — Пати намеренно прикидывалась глупенькой болтушкой, ощущая на себе гневный взгляд надоевшей пациентки.
— Что вы там несёте? Что со мной? Говорите! — Фани в приступе снова откинулась на постели с воплем.
— Нам придётся вас прооперировать, Фани, — спокойно проговорила Адалин. — Плод расположен неправильно, вы сами не родите.
Фани, опираясь руками о кровать позади себя, переводила злобный взгляд с одного лица на другое.
— Я не позволю вам уродовать моё тело! Вы стервы! Позовите Габе! — она взревела от болезненного спазма.
— Ты умрёшь, если не позволишь нам помочь тебе. Выбирай, — Пати сурово глянула в измождённое лицо. — Сколько ты ещё готова терпеть это? Подумай, мы подождём. — Она ехидно сощурилась.
Фани выругалась, не подбирая слов, из чего врачи сделали логичный вывод и Пати направилась обратно в их комнату, чтобы принести всё необходимое для проведения операции. За время её отсутствия Фани ещё раз обругала Адалин, на чём свет стоит, а от очередной схватки чуть не потеряла сознание. Когда Пати вернулась, она вынула из чемоданчика бутыль с прозрачной жидкостью, смочила ею небольшое полотенце и прижала его к лицу Фани. После этих нехитрых манипуляций в комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь звоном инструментов, краткими комментариями и просьбами, а полчаса спустя — пронзительным криком новорождённого.
Фани ещё спала. В комнату то и дело заглядывали соседки, кто из любопытства, а кто и из искреннего волнения за малыша. Фани здесь никто не любил, но все были рады тому, что она пришла за помощью, а не родила где-то в поле. На столике у кровати, обмотанный чистыми полотенцами, лежал прелестный мальчик и издавал непонятные звуки, ловя свои первые реакции на новый мир, открывшийся ему. Несколько женщин с умилением разглядывали его. Каждой хотелось подержать малыша на руках, но врачи предельно вежливо, хоть и настойчиво, отваживали посетителей.
— Нам ещё нужно пупок обработать, — объяснила Адалин. Немного подождите. Миссис Фултон. — обратилась она к кухарке, — на Фани рассчитывать не приходится. — Она кинула взгляд на беззаботно спящую женщину, — здесь в хозяйстве есть коза?
— Была, была, милая, — участливо проговорила женщина. — Но это не у нас, а у деревенских. У нас только корова.
— Нам потребуется козье молоко до тех пор, пока не найдём ему семью.
— Кстати о семье, — вступила Пати. — Кто занимался этим вопросом?
Старушка и её помощница горестно переглянулись.
— Из деревни почти все ушли, — пояснила Камилла. — Положение тяжелое, сами понимаете. Многим не до детей, даже если бы захотели, — девушка грустно опустила взгляд, но в ту же секунду опомнилась. — В пятницу будет ярмарка. Приедут из соседних деревень. Надо будет у них поспрашивать. Я уверена, кто-нибудь возьмёт себе это маленькое чудо, — она вновь склонилась над младенцем и мягко погладила его животик.
