Розалинда Лейкер - Платье от Фортуни
Когда они с Марко возвращались домой, Жюльетт как бы невзначай заметила, что, по ее мнению, Николай неплохо выглядит и очень близок к царю – это, несомненно, проявление особого благоволения высокородного крестного. Марко согласился, но не мог без ревности думать о ее реакции на появление Николая на экране. Больше они не вспоминали об этом случае, но Марко не забыл о нем.
* * *Приехала Люсиль, и Жюльетт пришла встречать ее. После первых объятий Люсиль испытующе и тревожно всмотрелась в лицо Жюльетт.
– Ты простила мне тот случай с письмом графа Карсавина?
– Ну конечно! – Жюльетт вздрогнула при упоминании имени Николая, но не могла противиться желанию услышать какие-нибудь новости о нем. – Ты видела в Париже князя Вадима?
– Нет. Он продал парижский особняк и вместе с женой вернулся в Санкт-Петербург. Хочет поддержать государя в это неспокойное время. Несколько других известных русских вернулись домой по той же причине. О, дорогая, как я рада снова видеть тебя!
Тем же вечером Люсиль с огромным удовольствием приняла участие в купании Мишеля. Этим всегда занималась Жюльетт. И только они успели уложить ребенка, как с работы возвратился Марко, впервые встретившийся с Люсиль. Они решили пойти пообедать в ресторан. Мадам Гарнье отправилась переодеться и вернулась с пакетом из папиросной бумаги. На плечи она набросила тончайшую накидку, стиль которой ясно указывал на ее происхождение. Жюльетт, появившаяся в черно-золотом туалете, безошибочно угадала место приобретения накидки.
– Можно мне спросить тебя, где ты ее купила?
– Подарок Денизы. Эти накидки – новое направление деятельности ателье Ландель, – Люсиль протянула Жюльетт сверток. – А вот посылка для тебя.
Жюльетт села и вскрыла сверток. Еще одна накидка, другого цвета, чем у Люсиль, но Жюльетт не могла не узнать собственного произведения.
– Но это – последние модели, которые я послала Денизе, – прямо сказала Жюльетт. – Узнав, что я выхожу замуж за Марко, она прислала мне их, разорванными в клочья.
Люсиль со вздохом присела рядом.
– Как ты плохо знаешь Денизу, дорогая. Она никогда не выбросит ничего стоящего, предварительно не сняв нескольких копий, даже, если хочет, чтобы все думали – она уничтожила все без следа.
– С тех пор Дениза не написала мне ни строчки.
– Она говорила. Я ведь приехала не только для того, чтобы повидаться с тобой, познакомиться с твоим мужем и ребенком, но и как посланец мира от имени Денизы.
Выражение лица Жюльетт стало более жестким.
– Ты можешь считать меня циничной, но я твердо уверена, Дениза делает это не из христианских чувств – ей что-то надо от меня.
– О нет! Она хочет лишь примирения и сожалеет о вспышках гнева и поступках, которые совершила. Я понимаю, у тебя есть все основания швырнуть эти предложения о примирении ей в лицо. Дениза, скорее всего, заслужила именно такой ответ, но пойми, сейчас она в очень тяжелом положении. У месье Пьера недавно был сильный сердечный приступ, вполне вероятно, он никогда не оправится и не сможет вернуться к работе. Человек, занявший его место, оказался ни на что не способным, из-за него Дениза уже потеряла нескольких ценных клиентов.
Жюльетт махнула рукой.
– Не нужно больше ничего рассказывать. Дениза хочет, чтобы я снова делала для нее модели, но вместо того, чтобы сказать об этом прямо, пытается смягчить меня фальшивыми заверениями, как сильно скучает по мне.
Люсиль снова глубоко вздохнула.
– Я вовсе не пытаюсь защитить Денизу, но совершенно искренне считаю, что она уже давно, еще до этих катастроф, написала бы тебе, если бы не ее гордость. И мое решение поехать к тебе предоставило долгожданную возможность, которую она ждала с таким нетерпением. Она ведь зависела от тебя гораздо больше, чем можно было предположить вначале. Ты была ее главной надеждой.
– Думаю, она понимает, что я никогда не вернусь в ателье Ландель? Моя жизнь теперь связана с Венецией.
– Я попыталась объяснить ей все это. Она признает, вернуть прошлое невозможно. Единственное, о чем просит – чтобы ты снова занялась разработкой для ее ателье моделей и узоров для тканей.
– Единственное, о чем она просит! – гневно повторила Жюльетт, вскочив с кресла и сделав несколько шагов по комнате. – Теперь я работаю на Фортуни. Неужели ты не сказала ей об этом?
– Конечно. Я говорила, что твои письма исполнены энтузиазма и восторга по поводу возвращения в мир моды. И не думай, она уважает Фортуни как выдающегося модельера. Дамы из самого высшего общества носят его туалеты, некоторые из них – ее клиентки.
– Но как я смогу работать на ателье Ландель? Когда предполагалось, что мне придется уехать в Россию, я предупредила Денизу, что окажусь слишком далеко от центра моды, чтобы оставаться полезной для ее ателье. Конечно, итальянки – большие модницы, но ведь Венеция все-таки не Париж.
– Она надеется, что от этого твои идеи приобретут свежесть и оригинальность.
– Но каждое утро я работаю в Палаццо Орфей. Это же совершенно аморально – разрабатывать модели для одного ателье, оставаясь сотрудницей другого.
– Твоя сестра все это прекрасно понимает, но сейчас она в очень сложном положении. Никогда не видела ее такой подавленной. Мне кажется, ее привычная страсть к работе исчезла после того происшествия.
Жюльетт резко повернулась к Люсиль и взглянула ей в глаза.
– Что случилось?
– Ее автомобиль потерял управление на скользком шоссе и врезался в стену. У Денизы переломы обеих ног, она все еще ходит на костылях.
– Но почему же ты мне сразу не сказала?
– Когда я приехала во Францию, Дениза была еще в больнице. Я сразу навестила ее, и с тех пор, как ее выписали, жила с ней, а не в отеле «Бристоль». Вот почему так долго не приезжала в Венецию и отложила возвращение домой. Отсюда снова поеду в Париж.
Жюльетт молчала, уставившись на перстни, нервно теребя их на пальцах. Наконец заговорила.
– Чего же ждет от меня Дениза?
– Она хочет новую коллекцию к следующей весне и ждет от тебя рисунков и идей.
– Ничего не могу ответить, не поговорив с Фортуни.
– А как насчет Марко? Он отпустит тебя со мной во Францию?
Брови Жюльетт поднялись.
– Я делаю для Марко все, что в моих силах, но не являюсь его собственностью. Если решусь приняться за эту работу, то, конечно, поеду в Париж, – она улыбнулась. – Тем временем, хочу показать тебе Венецию, хотя нужно провести здесь много лет, чтобы увидеть хотя бы четверть всех сокровищ.
Когда Жюльетт рассказала Фортуни о просьбе сестры, тот внимательно выслушал, отложив в сторону палитру и кисти, – он как раз работал над новой картиной.
