Лев Карсавин - Католичество
Обзор книги Лев Карсавин - Католичество
Предисловие
Литература о католичестве на русском языке поразительно бедна. В XIX веке выходили работы в основном богословско-полемического характера, ограничивающиеся критикой западных вероисповеданий. В XX же веке лишь недолгий период духовной свободы между 1905 и 1922 годом был плодотворен и для ознакомления с иными религиозными традициями. Освобожденное от мелочного контроля русское образованное обще ство спешило припасть ко всем источникам духовности как Запада, так и Востока. С интересом обратилось оно и в сторону католицизма. Начали публиковаться книги о западных святых, мистиках и богословах. В этой атмосфере духовной жажды и культурной любознательности, ставшей характерной для элиты русской интеллигенции, формировались научные и философские интересы Льва Платоновича Карсавина, сделавшего изучение средневековой католической культуры своей профессией. Как историк-медиевист, написавший целый ряд сериозных исследований,[1] он был одним из лучших в России знатоков католицизма. Написание "Католичества" было для автора переходным звеном от истории культуры и религии к собственной религиозной философии. Печать переходности ощутима на этой книге, которая является и обективным очерком христианского вероисповедания и вехой на духовном пути самого автора. В этом труде Карсавин подытожил результаты своих научных исследований о католицизме, создав собственное философское видение последнего. Поэтому он и сам в заключении называет свою книгу не столько изложением католического вероучения и тем более истории Католической Церкви сколько попыткой проникнуть в его дух и идею. Сочетая научное исследование и философское созерцание, Карсавин увидел в католичестве не просто исторический институт, а таинственную реальность ми стическое Тела Христова.
Книгу Л. П. Карсавина можно правильно понять, лишь поместив ее в определенную традицию русской религиозной мысли, в частности в линию П. Чаадаева и Вл. Соловьева, которые будучи достаточно знакомы с эмпирикой западных вероисповеданий, вкладывали в свое видение католичества собственную философскую идею Вселенской Церкви. Она превосходила тот исторический католицизм с его конфессиональной замкнутостью, в эпоху которого писали, как Чаадаев и Соловьев, так и сам Карсавин. Но их вдохновляла тоска по христианскому единству, угадывание в западной Церкви могучего двигателя европейской и мировой истории, жажда всемирной христианской культуры.
Их видение католичества выростало из русского религиозного максимализма, из страдания от церковной) разделения и исторических недугов православия, из стремления к единой и всеохватывающей Христовой Церкви. Поэтому некоторые их положения могут казаться сегодня наивными, как, например, явно носящие на себе следы влияния Вл. Соловьева мысли Карсавина о всемирной теократии, высказанные в последней главе этой книги, тПапское государство".
Важно не то, что представления русских религиозных мыслителей о католичестве бывали порой преувеличенными, ошибочными, или не всегда последовательными, а то, что в своих концепциях они угадали неограниченные возможности природы католичества, его подлинно вселенский характер, предвосхитили пути его развития.
Нет смысла затевать конфессиональные споры вокруг этих мыслителей. Оставаясь сынами православия, они перерастали его конфессиональную ограниченность и в своем тяготении к единой Церкви прокладывали пути к грядущему христианскому единству.
М. Меерсон-Аксенов
От издательства
В переиздаваемом нами труде, написанном Лвом Платоновичем Карсавиным в 1918 г., говорится (см. стр. 27 слл.), что способность к развитию характерная черта Католической Церкви. Поэтому не мог пройти для нее бесследно 56-летний период, отделяющий нас от первого издания этого труда, тем более, что этот период был ознаменован созывом II Ватиканского Собора. В своих суждениях о католичестве Л.П. Карсавин ссылается на тексты I Ватиканского Собора. Не подлежит сомнению, что он использовал бы тексты и II Ватиканского Собора если бы был еще жив указал бы на сдвиги, происшедшие за это время в Католической Церкви (во многом соответствующие его чаяниям), в частности на сближение с Восточными Церквами.
Чтобы осовременит печатаемое нами произведение Л.П.
Карсавина, мы добавили в некоторых местах примечания. Номер примечания указан в тексте. В виду того, что эти заметки представляют собою необходимую дополнительную информацию о современном католичестве, мы просим читателей обращаться % ним по мере чтения книги. Таким образом они сразу же получат правильное представление о трактуемом вопросе.
Надо, однако, сказать, что мы отказались от анализа современных вопросов, которых наш автор не коснулся, иначе обем примечаний разросся бы в целую книгу. Описывая католичество, Л.П. Карсавин имел в виду определенный круг читателей своего времени. В сравнительно малом по обему труде он указал на характерные черты Церкви, распространенной по всему земному шару} Церкви, история которой продолжается уже два тысячелетия. Не трудно понять, что он должен был ограничится лишь самым главным. Читатель 1974 г. интересуется рядом других вопросов. Труд нашего автора не вполне
удовлетворит его. Желателно, чтобы он сам установил, не связаны ли обнаруженные им пробелы с выбором тем, освещенных автором, прежде чем заключить, что эти темы не разработаны в католическом учении.
Сделав эти оговорки, мы должны, с другой стороны, подчеркнут, что труд Карсавина продолжает быт актуалным.
В нем рассматриваются многие вопросы, вызывающие живейший отклик среди наших современников, и до eux пор он является лучшим кратким введением в католичество, написанным когда-либо на русском языке.
Хотя Л,П. Карсавин писал в период господства узко-конфессионалных и националистических взглядов, у него чувствуется горячая симпатия к тому, что положительно за рубежами его родины и исповедания. Его взгляды иногда колеблется, но он всегда относится с уважением к традициям других исповеданий и стремится понять христиан, принадлежаших к ним в такой степени, которую не всегда можно встретить у христиан наших дней. Обнаруженные им в истории Католической Церкви недостатки он не противополагает идеальному православию, а видит в них результат действия человеческцх слабостей в Божьем деле.
Для нас будет большой радостью, если чтение этого труда, как католиками, так и православными, будет способствовать умножению таких суждений об инославных исповеданиях, в которых чувствуется та же чистосердечность, что и у Карсавина.
Уже сам факт, что предложение переиздат этот труд исходит из кругов православного духовенства, вызывает в нас глубокое удовлетворение. Христос, молившийся на Тайной Вечере об единстве Своих учеников не может не благословить их желание лучше познать друг друга, чтобы исполнить Его волю.
I. Христианство, как абсолютная религия. Христианство и наука. Христианство, христианския испоедания и другия религии
Как истинная религия и постольку, поскольку оно истинно, христианство является системою положений об абсолютном в его отношении к относительному, системой, которую признает истинной вера и утвер ждает жизнь и деятельность в нравственности и культе. Как абсолютная религия, христианство не может ограничить себя пределами человеческаго и земного бытия и должно быть религией вселенской. Его истины должны господствовать над всяческим знанием и всяческою деятельностью, но господствовать не в смысле внешняго принуждения, а в смысле внутреннаго, един ственно истиннаго основания всей жизни. Поэтому всякая наука только тогда становится настоящею наукой, когда онаделается, по средневековому выражению, „служанкой богословия". И такое положение нисколько не унижает науки, отнюдь не лишает ее свободы изследования, потому что служанка не раба, не вещь своего господина, потому что служанка чрез добровольное смиренное подчинение становится любимою дочерью. Ведь если наука хочет исходить из истины, она должна (в конце концов) исходить из положений богословия, как науки об абсолютной истине. И если наука слу жит истине и ведет к ней, она служит богословию и ведет к нему. Раздора между наукою и богословием быть не может, так как нельзя строить науки на
отрицании или ограничении абсолютной истины. Глубокое заблуждение, не случайно осужденное католическою церковью, скрывается в учении о двойной истине, в попытках допустить научную истинность ложнаго в богословии и—„в последок дней сих" — отграничить „позитивную" науку от „метафизическаго" богословия.
Католическую церковь обвиняют в невежестве и нетерпимости за отрицательное отношение богословов XVI–XVII века к учениям Коперника и Галилея.
