Джери Уэстерсон - Вуаль лжи
Криспин церемонно поклонился.
— Желание милорда шерифа для меня закон.
Уинком шагнул к топчану и присел в расстроенных чувствах. Криспин же придвинулся к стене и навалился на нее спиной, пряча ткань. Время шло; мужчины молчали. Наконец Уинком отряхнул пылинку с рукава своего упелянда.
— Король будет рвать и метать, когда выяснится, что вы замешаны в этом деле, — негромко промолвил он.
Криспин поплотнее скомкал мандилион.
— Куда уж дальше? Он и без того меня на дух не переносит.
— Его игры вас больше не касаются, Криспин. Придворная политика. Я вообще считаю, что вам повезло унести от них ноги.
— Спорить не буду, временами я действительно не испытываю никакой тоски по королевскому двору. Вечные удары в спину, наветы да доносы. А с другой стороны…
Он с досадой отмахнулся, словно отгоняя навязчивые мысли.
Вновь тишина. Криспин кожей почувствовал жгучий взгляд Уинкома и поднял лицо.
— Но почему, Криспин? До сих пор не могу понять.
— «Почему» что?
У шерифа смягчилось выражение лица. Таким его Криспин еще не видел.
— Почему вы пошли на предательство?
Это слово, как и всегда, застало его врасплох. Криспин глубоко вздохнул и принялся рассматривать потолочные балки.
— Разумеется, до меня долетали разные слухи на ваш счет, — продолжал Уинком. — В ту пору я занимался только торговлей. Был олдерменом, поднимался все выше и выше по карьерной лестнице. Так же, как и вы. Да мы все о вас слышали. Юный протеже Ланкастера. Кое-кто даже поговаривал, что скоро мы увидим вас в составе Тайного королевского совета.
Криспин дернулся, словно со свежей раны воспоминаний вновь содрали полуподсохшую корочку.
— Да, я мог бы войти в совет, — хрипло ответил он. — Но только для принца Эдуарда, разумеется. Он покровительствовал мне. Так же как и его брат Ланкастер. И я бы посоветовал ему придержать за удила его супругу вместе с отпрыском, которые вечно затевали какие-то козни… или по крайней мере подпускали к себе тех, кто имел к этому склонность. Увы, на ту пору я еще не заслужил к себе доверия, не мог выразить свои подозрения открыто. Зеленый я был еще. О, какой зеленый! А потом… Скончался Эдуард.
— Да-да. И что? Неужели вы питали столь желчную злобу к Ричарду? Неужели из-за возможности очень многое потерять в случае его восшествия на престол?
Криспин резко повернулся к шерифу.
— Ничего подобного! Я не из тех людей! О, как плохо вы меня знаете… Ради Англии! Не ради меня… Да какое мне дело до себя самого, когда родной стране грозит беда? Ланкастер по всем статьям был лучше, и парламент отлично это знал… и все равно эти подонки оказались настолько жалки и трусливы, что позволили усадить на трон Ричарда. Десятилетнего мальчишку! Невежественного юнца…
Шериф погладил бороду.
— Но ведь он был законным наследником… — Впрочем, слова эти прозвучали неуверенно. Он мрачно хмыкнул и пару раз сжал пальцы в кулаки. — Как бы то ни было, он — король, а мы — его подданные. И… и спорить тут не о чем.
— Да, но он же еще не был королем, когда я…
Сложно было говорить об этом, даже про прошествии стольких лет. Криспин замолчал, не закончив фразы, и перевел взгляд на крошечное оконце, слушая, как рассеивается эхо его собственного голоса.
Шериф откашлялся, прочищая глотку.
— Увы, Криспин, это все высокие материи, годные разве что для философов, а вовсе не для нас с вами. И не мне решать, должен ли король Ричард становиться или не становиться императором всего мира. И что же остается простым людям вроде нас? Повинуйся — или окажешься на вашем месте.
Криспин презрительно фыркнул.
— И вы еще вините меня за то, что я вас арестовал? Таков мой долг, знаете ли. По меньшей мере я должен был попытаться вас переубедить.
Криспин потер подбородок.
— Чем, тумаками?
Уинком ухмыльнулся:
— А вот это исходило лично от меня.
Криспин ухмыльнулся в ответ. Затем выпростал руку из-под полы плаща и вытянул ее к свету факела. Шериф вскочил.
— Господи Боже, Криспин… Это она?!
Улыбка сошла с лица Криспина, он посмотрел на комок ткани и кивнул:
— Да.
Из ноздрей шерифа вырвались струйки пара. Его ладонь небрежно легла на рукоятку меча.
— Отдайте ее мне.
Криспин вскинул лицо и оглядел стены камеры. Не исключено, что это его последнее пристанище. Он медленно покачал головой:
— Пошел ты к черту!
Рука его взметнулась, и мандилион, описав идеальную дугу, упал прямиком на тлеющий торф.
Уинком тут же вытащил меч, но вовсе не для того, чтобы направить его против Криспина. Он шагнул к очагу и протянул острие к огню, желая подцепить ткань…
И окаменел.
В первые несколько секунд ничего не произошло, просто темные струйки потихоньку курились над материей. Но вскоре полотнище побурело, появились прорехи, ткань занялась — и в следующий миг взметнулась белесым клубом дыма.
Клинок Уинкома замер в воздухе. Вот-вот — казалось Криспину — шериф сунет меч в пламя и выхватит реликвию из огня. Но нет, тот даже не шевелился. Просто стоял и молча смотрел, как догорает мандилион.
Наконец Уинком убрал меч в ножны.
— Зачем же вы так глупо поступили?
— Да… — Избитые щеки Криспина на секунду зарделись отблеском пламени. — Это вполне может считаться даже богохульством. А вы почему не спасли ткань?
Уинком не мог отвести взгляд от огня и всего лишь покачал головой:
— Не знаю. — Он задумчиво подергал себя за бороду.
— Стало быть, вы согласны со мной. Это слишком опасная вещь, чтобы вот так просто передавать ее из рук в руки. Хорошо, что ее больше нет.
— И вместе с ней в печную трубу улетела ваша свобода?
— Мандилион не был частью нашей сделки.
— Вы так считаете?
Уинком отошел в противоположный конец камеры, делая вид, что вдруг заинтересовался оконцем и узкой полоской изливавшегося из него сумеречного света.
Криспин сложил руки на груди.
— Во что мне это обойдется?
Шериф скосил на него глаза.
— Про золото можете забыть.
— А мой залог?
— М-м… половину прощу. Только ради вас.
— Выходит, остается открытым вопрос о моей свободе. Которая вам не будет стоить ничего.
— Считаете, легко отделались?
— А как быть с королем?
Уинком нахмурился. Похоже, он только сейчас сообразил, что над ним самим нависла угроза.
— Не знаю… Может быть, удастся его убедить, что мандилион вообще никогда не существовал.
— И он поверит?
— Должен. — Уинком приблизился к очагу, нагнулся и стал мыском сапога разбрасывать серую золу. — В конце концов, сейчас у него не осталось выбора.
