Джин Уэстин - Разбойник и леди Анна
Доктор Уиндем осмотрел руку одного из мужчин:
– Эту рану от меча, парень, надо зашить, чтобы она как следует зажила. Кейт, ты вроде бы девушка крепкая, в обморок не упадешь. Поможешь мне?
Кейт вопросительно посмотрела на Анну. Анна кивнула:
– Если хочешь сама, Кейт. Ты вольна поступать как пожелаешь. Никто не должен сидеть сложа руки. Дел невпроворот.
Джон вместе с остальными мужчинами потратил целый день, откапывая тайник с оружием, зарытый под пеплом и угольями, пока Бет показывала Анне лагерь, разбитый в лесу.
Бет робко поманила Анну к самодельной постройке между двумя деревьями.
– Если вы захотите другое укрытие…
Она не договорила.
– Да, мы с Джоном хотим быть вместе, – сказала Анна.
Анна уже почти решила, что для них обоих было бы лучше оставаться добрыми друзьями, но жить отдельно. Мысль том, что ей придется лежать каждую ночь рядом с Джоном Гилбертом и испытывать муки неудовлетворенной страсти, была невыносима. Тем более что Анна считала себя виновницей в том, что случилось с Джоном.
– Ты измучена, моя дорогая бедняжка, и ранена, если эта черная отметина у тебя на голове что-нибудь значит, – сказала Бет и принялась собирать траву и листья папоротника, чтобы устроить из них гнездо, которое она сооружала между двумя кустами. Поверх него Бет натянула одеяло и повесила большое полотнище из зеленого холста, извлеченного из оказавшегося поблизости сундука для одежды. Получилось что-то вроде шатра.
Бет взяла Анну за локоть и подвела к импровизированному ложу.
– Здесь ты отдохнешь, а для твоих женских нужд мой Джозеф выкопал канаву позади рощи. – Бет указала куда-то вдоль склона холма.
Анна расслышала особую гордость в тоне Бет.
– Ты и Джозеф? – спросила она.
– Да, – ответила Бет. – Он сильный мужчина и очень добрый.
Бет продолжала рассказывать, но Анна уснула, а бывшая молочница вернулась к своему жаркому из кролика и лука-порея и принялась помешивать его в котле, висевшем над костром.
Проспав довольно долго, Анна проснулась как раз вовремя, чтобы Бет могла влить в нее немного горячей похлебки, а еще позже она сонно наблюдала за тем, как Джон и его люди, опустившись на корточки вокруг костра, громко обсуждали какую-то бумагу, которую называли соглашением, однако Анна не могла понять, о чем именно они спорили, и вскоре снова уснула, на этот раз очень крепко и без сновидений.
Она проснулась внезапно, и скорее это было реакцией на царившую вокруг полную тишину, изредка нарушаемую треском полена в костре, время от времени выплевывающего искры. Приподнявшись на локте, она оглядела небольшой лагерь, залитый светом полной луны, увидела спящих людей и среди них Джона. Видимо, он предпочел избегать ее и не выяснять до конца мучивший их вопрос, по крайней мере нынешней ночью.
Анну особенно больно уязвила эта его уловка. Настало время посмотреть правде в лицо, какой бы мучительной она ни оказалась для обоих. Анна встала и отряхнула измятое платье. Господи! Ведь это она так отважно заговорила по дороге из Лондона на щекотливую тему. Теперь наступила очередь Джона.
Поднявшись, Анна выбралась из самодельного шатра и пригладила свои непокорные кудри, намереваясь искупаться в ручье.
На это ее подвигли Джозеф и Бет.
Из своего укрытия Анна услышала не оставлявшие сомнения звуки соития и минутой позже уже бездумно брела по тропинке к ручью и лесной заводи, образуемой им. Ярко светила луна, и это облегчало ее путь сквозь кусты и густой подлесок. Ее постоянно повторявшиеся сны, в которых присутствовало это место, заставили ее проявить осторожность. Лучше не вспоминать о приснившейся ей восхитительной страсти, если она невозможна наяву.
Да, сказала она себе, настало время отрешиться от девических фантазий о том, чем она занималась бы в этом пруду, будь это возможно. Пора посмотреть в лицо суровой реальности и, укрепив свою волю, помочь справиться с этим и Джону. Казалось, он не вполне понимает, каковы последствия случившейся с ним трагедии. Или же ему тяжело обсуждать эту проблему с ней.
Анна дошла до огромной скалы, выдававшейся в ручей там, где она, Бет и другие девушки мыли маслобойки и ведра и где в своих бесконечных грезах о любви она представляла Джона. Под ней струилась холодная вода точно так, как она ее помнила по своим бесчисленным снам.
Лунный свет падал на воду, и там, где была рябь, она блестела, и неспешный поток ниже заводи тоже был освещен луной. Воздух был напоен запахом земли и зелени от обступивших ручей деревьев, водяных лилий и папоротника.
Анна вскарабкалась на камень, разделась и повесила платье и белье на свисавшую над водой ветку. Она медленно вошла по пояс в воду.
Нависавшие над водоемом ветви деревьев колыхались на слабом ночном ветерке, терлись друг о друга, а их листья шепотом поверяли ночи свои тайны. Некоторое время Анна стояла, вспоминая то, что происходило у них с Джоном в спальне Нелл, когда у Анны не осталось сомнений в том, что Джон Гилберт любит ее.
Анна нырнула и принялась мыть волосы. Вымыв их, хорошенько отжала и позволила им рассыпаться по плечам. И в этот момент увидела Джона Гилберта. Он стоял на берегу в чем мать родила.
– Джонни! – крикнула Анна, или ей пригрезилось, что она крикнула. Конечно, пригрезилось. Потому что в этот момент оба они крепко спали в лесном лагере. И потому что сейчас она видела его мужское естество, которого вполне хватило бы на двоих мужчин.
Неужели она бредит? Или сошла с ума? Конечно, нет. Анна видела его обнаженным в комнате Нелл и на барже доктора. Женщина, хоть раз увидевшая Джона Гилберта во всем великолепии, не могла забыть его обнаженного тела. И на пороге смерти возле Лондонского моста Джон Гилберт был прекрасен, даже загадочен.
Анна улыбнулась и закрыла глаза. Потом открыла их и сделала пару шагов навстречу Джону.
Джон с трудом оторвался от созерцания двух трепещущих округлостей цвета слоновой кости с розовыми сосками и от манящего темного треугольника под мягко очерченным животом. Он ждал, что Анна вскрикнет от счастья, но ничего подобного не произошло, хотя она смотрела прямо на его напряженную мужскую плоть. Вместо этого губы ее дрогнули в улыбке, а руки потянулись к нему, готовые раскрыть объятия.
Хитрая девчонка! Она давно заподозрила правду, и все ее разговоры на Оксфордской дороге во время их путешествия из Лондона были всего лишь розыгрышем. А он попался на эту удочку.
Джон запрокинул голову и разразился смехом. Не сводя с него глаз, Анна взяла его за руку, крепко сжала ее, а потом ущипнула.
– Черт бы меня побрал, Анна, – сказал Джон, – у тебя пальцы, как у ведьмовского отродья, до того сильные.
