Виктория Холт - Дочь Сатаны
Лидеры пилигримов признались, что этот вопрос их весьма волнует. У них самих не было возможности заниматься обучением детей, им надо было думать о том, как бы выжить. Ричард пришел в восторг от того, что может быть полезным новоселам. Тамар вызвалась помогать ему, а Ричард сказал, что, коль скоро среди новоселов много подростков, ему понадобится помощник, а кто может помочь ему лучше, чем собственная дочь, которую он сам обучал?
Второе предложение было принято с несколько меньшим энтузиазмом, чем первое. Некто Джеймс Милрой, пожилой вдовец, чья жена умерла минувшей зимой, заявил, что Господь вряд ли будет доволен, если юношей станет обучать женщина.
Ричард стал отстаивать свое предложение, он заявил, что сам знает, кого ему выбрать в помощники. Вопрос оставили открытым, но, глядя на непроницаемые лица собравшихся, Тамар внезапно почувствовала, как ее окатила волна гнева. Она плотно сжала губы, боясь в пылу гнева сказать слова, о которых после пожалеет, потому что ей почудилось, что в толпе мужчин стоит Хьюмилити.
И вместо того чтобы бурно возражать, она решила доказать им, что женщина может выполнять эту работу не хуже мужчины и что пол здесь не играет роли.
Дом Ричарда, который должен был одновременно стать и школой, решили построить первым. Поглядеть, как строят дом, пришло несколько индейцев. Лица у них были разрисованы красной краской в знак того, что они пришли с миром. Они улыбались и болтали между собой и предлагали бледнолицым ожерелья из ракушек и оленьи шкуры в обмен на промасленную бумагу и пилы. «Mawchick Chammay!» — восклицали они. «Лучшие друзья». Они весело смеялись, бледнолицые казались им такими странными и удивительными.
Семья Аннис разместилась в домах двух семейств, чтобы иметь крышу над головой, пока строилось их собственное жилье. Аннис была вне себя от счастья.
— Ах, миссис, — сказала она Тамар, — это в самом деле великая страна. Дома я все время боялась, что Джона заберут на допрос. Кабы вы только знали, как мне хорошо, что больше не надо ничего бояться. Здесь все уважают Джона, он умеет обращаться с землей. Губернатор сказал мне: «Такие люди, как твой муж, нужны нам». Мои дети Кристиан и Ристрейнт тоже хорошие работники. Так и сказал и добавил: «И ты, дочь моя, и твоя благочестивая семья тоже нужны нам. Тебе ведом твой долг перед Господом, честная женщина, которая подарила нам детей». Ах, миссис, я так счастлива. Это и в самом деле земля обетованная.
Миссис Элгон поселилась в другой семье на время, покуда не построят дом для Ричарда. Тогда она снова станет его домоправительницей. В доме, где жила миссис Элтон, жил также и Джеймс Милрой, и Тамар слышала, что он хочет найти себе жену.
— Кто знает, — сказала Тамар Ричарду, — быть может, миссис Элтон найдет мужа в новой стране?
Тамар беспокоилась о Бартли. Для поселенцев он был еще более чужим, чем она. Для них он был капитаном, который привез провиант и колонистов. Он никогда не приходил на их сборища и молебны, да они и не ждали, чтобы он приходил к ним. Он сказал, что весной поплывет с «Либерти» обратно в Англию, доложит в Лондоне про колонию и привезет либо пришлет скот в Новый Плимут.
Бартли, разумеется, не собирался становиться членом общины, в то время как Тамар видела в ней свое спасение.
Бартли был возмущен. Он говорил, что это ее новая дикая фантазия, проявление упрямства, которое мучило ее с первой встречи и разрушило их жизнь. Неужто ей не пошел впрок этот урок? Всю жизнь он должен ждать… ждать… ждать. Неужто она не понимает, что ее манера уклоняться, увиливать — причина всех их бед?
— Время пришло! Сейчас! — воскликнул Бартли. — Не завтра… не на будущий год! Нынче же! Нынче!
— Ты должен попытаться понять меня, — ответила она, — должен помочь мне.
— Когда я возвратился домой, нам мешал Хьюмилити Браун. Больше он не стоит между нами. Мы свободны… и можем пожениться. А ты продолжаешь твердить: «Надобно обождать».
— Мы не свободны, Бартли. Хьюмилити стоит между нами.
— Он мертв!
— Он является мне, потому что я убила его.
— Вздор! Он убил себя. Либо это был несчастный случай. Разумеется, это был несчастный случай!
— Ты говоришь это, потому что тебе так хочется.
— Я говорю истину. Он умер, его жизнь окончена. А наша жизнь коротка. Ты продолжаешь испытывать мое терпение. Ты знаешь, каков я, когда мое терпение кончится! Я отказываюсь ждать, отказываюсь тратить свою жизнь впустую.
Ее глаза наполнились слезами.
— О Бартли, прошу тебя…
— Не надо просить меня! Это я прошу тебя выйти за меня и весной отправиться со мной в Англию. Соглашайся! Там наше место. Нам следует остаться там.
— Ричард говорит, что в Англии жить опасно. Там меня считают ведьмой и не забудут эгого.
— Неужто ты думаешь, что они посмеют тронуть мою жену?
— В Девоне мне всегда будет грозить опасность, там меня знают.
— Это не причина для того, чтобы не возвращаться. Вам нечего их бояться!
— Я не вернусь, потому что хочу жить здесь, с этими людьми. Я хочу жить в самопожертвовании и воздержании. Я поняла это благодаря их доброте.
— Ты изменишь свое мнение.
— Навряд ли.
Он схватил ее руку и сильно сжал ее.
— Ты глупа, Тамар. Ты взяла за идеал то, что тебе не подходит. Ты мыслишь чувствами. Ты не сможешь жить среди пуритан. В тебе нет ничего пуританского. Ты принадлежишь мне, а я тебе. Я удивляюсь своему терпению. Я скоро докажу тебе, сколь не права ты была, тратя наше время даром. Я не позволю больше губить нашу жизнь. Не стой и не смотри на меня с видом святой мученицы, или, клянусь Богом, я докажу, что ничего святого в тебе нет… И причин горевать у тебя тоже нет!
Бартли отвернулся и пошел было прочь, но, сделав несколько шагов, обернулся:
— Не думай, что я оставлю все, как есть. Вот увидишь.
Тамар задрожала. Как знакома была ей эта улыбка, эти сверкающие голубые глаза! Ее сердце сильно забилось, она знала: ей хотелось, чтобы он вернулся и сказал, что не станет дольше ждать. Но тут перед ней снова возникло бледное лицо Хьюмилити, его мокрая одежда, печальный голос. «Молю тебя, — сказал ей призрак, — проси Господа, чтобы он помог тебе бороться со своей похотью».
Она стала шептать молитву и вернулась, чтобы поглядеть, как строят дом, в котором она будет трудиться вместе с Ричардом на благо колонии.
Однако казалось, будто и Бартли нашел свое место в колонии. Он ходил в лес с охотниками. Он был отличным стрелком, и благодаря ему мяса у них хватало на всех.
— Ты отличный охотник, друг, — говорили ему.
Поселенцы тепло относились к Бартли. «Оставайтесь с нами, — словно говорили их глаза. — Работа для тебя у нас найдется, а придет время, Господь спасет твою душу от геенны огненной. Он дал тебе глаза сокола, ловкость индейца и силу трех мужчин. Для таких здесь найдется работа».
