Джулия Лонг - Танец страсти
Лицо Дейзи с разметавшимися вокруг рыжими пышными волосами, разрумянившееся и утратившее оптимистичное выражение, появилось по центру между створок. Руки прикрывали голову.
Но как только Дейзи убедилась, что раковина осталась открытой, она высоко вскинула их, продолжая при этом с опаской посматривать через плечо на свою Немезиду.
– Она желает иметь тебя на обед, Дейзи! – крикнул кто-то из публики. – Беги, беги, пока не поздно!
– Ты можешь быть жемчужиной в моей раковине каждый день, Дейзи Джоунз!
Раковина оставалась открытой. Дейзи, осторожно поднявшись с колен, повернулась лицом к залу.
– Метай гарпун в тварь, пока она не съела тебя, Дейзи! Новый взрыв хохота стал ответом на эти слова.
Как результат всей этой суеты, одна из огромных грудей Дейзи почти вылезла из слишком откровенного покроя тоги и засияла в огнях рампы.
– О Боже мой! – простонал кто-то восхищенно. Дейзи сделала глубокий, хорошо видимый публике вдох.
При этом ее грудь поднялась и опала, словно волна прилива. Дейзи поправила тогу, чтобы прикрыть обнаженную плоть.
И наконец, окончательно убедившись, что верхняя створка раковины не прихлопнет ее, Дейзи вскинула руки и, как могла, изящно сдвинула ноги в коленях.
Чувственный, полногрудый, улыбающийся антипод Венеры Боттичелли.
– Браво! Браво!
Топот ног сопровождали громовые раскаты аплодисментов, звучали восторженные выкрики и приветствия. На сцену посыпался дождь монет, полетели букеты цветов и, наконец, галстуки, туфли и всевозможные безделушки.
Из-за кулис Том видел, как затравленность во взгляде Дейзи сменилась улыбкой. От паники через неопределенность она мало-помалу приблизилась к триумфу.
О да, Дейзи – это настоящая дива. Вероятно, именно так дивы приходят к славе.
Генерал вернулся оттуда, где мальчишки орудовали хитроумными устройствами. Он был растерян:
– Все сбежали…
– Уволь их, если встретишь снова, – решительно сказал Том. – Почему раковина жует Дейзи?
– Когда я тянул канаты, раковина не открывалась до конца. – Генерал был спокоен, поскольку привык к неудобствам, связанным с его ростом. – Девушки помогли мне.
Том и Генерал наблюдали за тем, как Дейзи греется в лучах славы и купается в океане аплодисментов.
– Похоже, эта женщина готова повторять то же самое на каждом представлении, – сказал Том мрачно, но не без удовольствия.
Наконец восторженная публика покинула утопающую в море цветов уборную Дейзи. Дива раздумывала, не нанять ли ей карету, которая довезла бы это великолепие до ее дома. Одну. Впрочем, она решила, что прежде ей стоит увидеться с Томом.
Нельзя сказать, чтобы Дейзи мечтала о предстоящей беседе.
Осторожный стук в дверь несколько удивил ее. Дейзи промокнула глаза и приглушила свет лампы. В полумраке, она надеялась, будет не так просто увидеть ее покрасневшие глаза.
– Входи, – пропела она, надеясь, что человеку за дверью ее голос не покажется слишком жалобным.
На пороге стоял Генерал. Он молча, долго и пристально смотрел на Дейзи. Она выдержала его взгляд.
– Ну и?.. – почти рявкнула она.
– Ты плакала, – словно обвиняя ее, произнес Генерал. Дейзи отвернулась. Она в задумчивости прикасалась к лепесткам цветов шикарного букета. Подобные букеты – это знаки внимания важных персон. Дейзи получала их много лет, бесспорно, заслужив право считаться знаменитостью. Интересно, как долго она сможет рассчитывать на такие букеты?
Генерал, разумеется, был без цветов.
– Сегодня ты имела грандиозный успех.
– Ха! – Дейзи повернулась к зеркалу, делая вид, что сейчас ее больше заботит собственная внешность. – Это всего лишь слова.
Генерал молчал.
Как Дейзи ни старалась сдержаться, она все же шмыгнула носом. Черт возьми. Теперь он наверняка поймет, что она плакала.
– Я думаю, что должна извиниться перед Томом, – бросила она пробный камень.
– О, я думаю, Том уже простил тебя, – с легкой иронией ответил Генерал.
Оба немного помолчали.
– Я заплатила ей гинею… Молли, – призналась Дейзи.
– Я полагал, Молли можно купить и дешевле.
Дейзи улыбнулась.
– Я просто подумала, что будет так… здорово, – задумчиво проговорила она. – Мне так хотелось, чтобы Венерой была я. Все девчонки были такие… они так злорадствовали.
Это была правда. Отчасти Дейзи расплачивалась за то, что была звездой «Белой лилии». Вероятно, понимая это, Генерал промолчал.
– Я очень сожалею, что испортила представление. – Можно было не сомневаться, что Дейзи говорила это искренне.
Генерал пожал плечами:
– Им это понравилось. Публика тебя полюбила.
– К сожалению, полюбила совсем не за то, за что мне хотелось бы.
Молчание Генерала красноречиво говорило о том, что он с ней согласен.
– Но может, это к лучшему.
Дейзи знала, что говорит: вероятно, совсем скоро ей предстоит выходить на сцену «Белой лилии» отнюдь не в роли юной сирены. Пожалуй, стоит освоить и амплуа комика.
– Я больше не хороша собой?
– Ах, Дейзи, ты никогда не была хороша…
Дейзи посмотрела на него. В ее огромных глазах было удивление.
Генерал подошел к ней и, к вящему удивлению Дейзи, пальцем осторожно вытер слезу на ее щеке.
– Никогда не говори о себе «хороша», Дейзи Джоунз, – мягко произнес он, но это не прозвучало как просьба о снисхождении. – «Хороша» – это слишком пресное слово, чтобы определить, какова ты на самом деле. И ты прекрасно это знаешь. Дейзи, тебя никто и никогда не забудет.
Дейзи Джоунз позволяла себе шутить с важными персонами. Самые богатые джентльмены Лондона буквально заваливали ее подарками. И вдруг, неожиданно, она почувствовала себя девочкой, заглянув в темные глаза Генерала и увидев в них нечто важное для себя.
Нежно, без колебаний, он приподнял подбородок Дейзи и прикоснулся своими губами к ее губам, а затем стал целовать ее пылко и страстно.
– Ты знаешь о том, что я люблю тебя? – нежно спросил он, когда смог наконец остановиться.
– Знаю. – Дейзи ответила ему срывающимся голосом. Словно неискушенная в любви девушка.
– И?..
– Я тоже люблю тебя, маленький дурачок.
– И это нам на пользу, правда же? – Генерал говорил нарочито грубо. – А что касается той гинеи, Дейзи… Я знаю иное место для вложения денег, чем карман Молли. Это имеет отношение к Тому.
Том сдержал свое слово. Каждый вечер Дейзи забиралась в раковину и старательно пыталась из нее выбраться. Ее жевали гофрированные челюсти, у нее почти выпадала грудь из тоги. И в конечном итоге всю неделю, пока в «Белой лилии» давали представление с прекрасной Венерой, публика встречала ее бурными аплодисментами и восторженными возгласами. Ей так и не удалось ни разу исполнить непристойную песенку. Бурный прием, оказываемый поклонниками, делал это невозможным.
