Памела Джонсон - Кристина
— Боже мой!
Положение, в котором мы оба очутились, было не из легких.
— Подумать только, какая неожиданная встреча, — сказала я. — Входи, пожалуйста.
Все сразу переменилось, и комичность этой неожиданной ситуации даже развеселила меня.
Лесли тоже пришел в себя и хрипло рассмеялся.
— Войти? Что ж, в переднюю, пожалуй, но не дальше. Мне не положено входить дальше передней.
Он переступил порог, небрежно бросил свой чемоданчик на столик и встал возле него, несчастный и храбрый.
— Вот видишь, до чего я докатился.
— О, это такая же работа, как всякая другая, — сказала я. — Как ты живешь?
Он не слушал меня. У него был какой-то безумный вид; он был все такой же «тронутый», хотя прошло немало времени.
— Да, работа. Это все, что страна может предложить человеку, оказавшему ей немалую услугу. О, у тебя кошка! — голос его внезапно переменился, стал более естественным. Он нагнулся и попытался достать кошку из-под стула; он всегда любил животных.
— Это не наша, соседская.
— Ах, вот как. — Кошка вывернулась и шмыгнула через открытую дверь на лестницу. — Кис-кис-кис!
— Какую же услугу ты оказал своей стране? — спросила я, не в силах сдержать любопытство, — не потому, что я надеялась услышать что-то интересное, а просто мне хотелось знать, как далеко способна зайти фантазия Лесли.
Он ответил не сразу, потому что в это время уронил свой котелок. Подняв его, он начал его чистить. Наконец он повернулся ко мне и приложил палец к губам.
— Секретная миссия. Об этом говорить не положено. Разведка, если хочешь знать, — добавил он небрежно.
Я сказала, что это, должно быть, очень интересно.
— Да, было интересно, — заметил он с видом человека, которому приятно вспомнить. — Не без интереса. Собственно, эта глупая работенка, которую я сейчас выполняю, не совсем то, что кажется на первый взгляд. Однако больше мне не следует говорить.
Я пригласила его войти в комнаты и выпить со мной чаю.
— Нет, маленькая Кристина, — излишне многозначительно отказался он. — Нет. Твоему мужу это может не понравиться.
— Его нет дома, — ответила я и поняла, что сказала бестактность.
Но Лесли не способен был это заметить.
— Да, я слышал, ты замужем. В прошлом году летом я случайно встретил Реджинальда.
Я не сразу сообразила, что так официально он величает Возьмем Платона.
— Но я не знал, — продолжал он, — где ты живешь. Решил, что лучше не расспрашивать.
Я спросила почему.
— Не стоит ворошить старое, — ответил Лесли и, помолчав, добавил: — Пусть прошлое хоронит своих мертвецов[28].
Я спросила, как здоровье его матери. По его лицу пробежала тень.
— О, матер все такая же, ты ее знаешь. По-прежнему grande dame. Но поскольку я не могу открыть ей всей правды о моей настоящей профессии, между нами нередко возникают недоразумения. В прошлом году умер мой отец.
Я выразила ему свое сочувствие.
— Превосходный был музыкант, — заметил Лесли. — Таких теперь не сыщешь.
Я смущенно сказала, что его визит очень кстати, потому что мне как раз нужна платяная щетка.
— Неужели ты думаешь, — ответил он, с усилием кривя рот в улыбке, — что я воспользуюсь нашим старым знакомством и, как мелкий торгаш, буду навязывать тебе свой товар?
Я стала уверять его, что дело есть дело.
— Ну что ж, — согласился Лесли, тут же забыв о своей щепетильности. — Вот, мадам, неплохая щетка, взгляните. Из настоящей свиной щетины. Уверяю вас, что за эту цену вы нигде не достанете товар такого качества.
Я спросила, сколько стоит эта щетка. Он окинул оценивающим взглядом переднюю, ту часть гостиной, которая была видна через открытую дверь, и мое платье. — Только для вас, мадам, — восемь шиллингов и шесть пенсов.
— Это очень дорого, — сказала я.
Он заверил меня, что я нигде не куплю такую превосходную щетку по столь низкой цене. Я поняла, что он заломил такую цену только потому, что знал мою слабость к хорошим вещам. Я предложила пять шиллингов. Он согласился уступить щетку за семь шиллингов и шесть пенсов. Наконец я уплатила шесть шиллингов и шесть пенсов, — на шесть пенсов больше, чем с меня взяли бы за такую же щетку в лавке на Баттерси-райз. Продав мне щетку, он снова превратился в прежнего Лесли и заговорил утробным голосом.
— Скажи мне, — спросил он, захлопывая чемоданчик, — ты счастлива?
Я ответила, что счастлива.
— По-настоящему?
— Конечно, — сказала я громко и, как мне казалось, искренне.
— Меня не обманешь. Я слишком хорошо тебя знаю. — Рука его уже лежала на дверной ручке. Он словно над чем-то размышлял, низко опустив голову, на которую уже водрузил свой котелок. — Значит, счастлива. Так, так. — Конструкция фразы была необычной для Лесли. Я подумала, не убедил ли он себя сейчас, что он немецкий граф — он всегда любил фильмы производства УФА. — Счастлива. Но жизнь — это коварная штука, малютка Кристина. Я хочу, чтобы ты знала: если тебе понадобится поплакать на чьем-нибудь плече, можешь рассчитывать на мое. Оно будет ждать тебя. — Я поблагодарила его. Я хотела, чтобы он поскорее ушел и не заметил, что я действительно готова расплакаться. На мгновение прошлое словно камень придавило меня. Вдруг Лесли добавил весьма нелогично:
— Прощай, моя дорогая. Возможно, мы никогда больше не увидимся.
Я смотрела, как он сбегал с лестницы, размахивая своим чемоданчиком. Бедняга Лесли, первый человек, полюбивший меня, давший мне уверенность в себе; Лесли, живущий в мире своих фантазий, свободно путешествующий в нем по паспорту вымышленного королевства; бедняга Лесли и счастливчик Лесли, который узнает, что такое бедность, безработица и отчаяние, но никогда не узнает самого себя и всегда будет видеть себя лишь таким, каким ему больше всего хочется себя видеть.
Я закрыла дверь и тут же перестала о нем думать.
Глава VIII
В эти годы кварталы между Клэпемом и Баттерси скорее напоминали деревню, с присущей ей простотой нравов и смешанностью классовых прослоек. Мелкие чиновники и служащие, жившие в Норф — и Вест-Сайде, ходили за покупками в магазины на Баттерси-райз и Сент-Джонс-роуд. Иногда в целях экономии и ради развлечения они посещали открытые ряды на Норткот-роуд, где по субботам, на ярко освещенных нафтоловыми лампами лотках, можно было недорого купить нужную вещь. Они пили кофе в кафе универмага «Ардинг и Хоббс», влюбленные пары бродили среди рекламных образцов «меблированных квартир», воображая, что они у себя дома, а те, кто не был влюблен и был прилежен, сидели, склонившись над книгами, в пахнущих кипарисовым деревом залах Справочной библиотеки на Лавандовом Холме — экзамены на аттестат зрелости были не за горами. Куда бы вы ни пошли, вы везде здесь встречали друзей и знакомых.
