Джулия Джастис - Благородный повеса
— Но, сэр…
— Начинайте, — произнесла Кэро, не открывая глаз. — Миссис Торгуд, вы… сможете. Начинайте.
Повитуха сделала глубокий вдох.
— Держите ее как можно крепче, сэр.
Бормоча ободряющие слова, Макс взял Кэро за плечо, и она прислонилась спиной к его груди. Макс кивнул, и миссис Торгуд взялась за дело.
Кэро рванулась, громко закричав. Однако повитуха как ни в чем не бывало продолжала мять живот извивающейся роженицы. Макс почувствовал тошноту, но взял себя в руки. Если Кэро в состоянии справиться, сможет и он.
Наконец миссис Торгуд радостно объявила:
— Глядите, сэр, получилось!
Макс не знал, на что именно глядеть, но форма живота Кэро определенно изменилась, будто внутри двигалось что-то очень большое. Вскоре повитуха сообщила:
— Головка показалась! Держитесь, миссис, совсем чуть-чуть осталось!
Дальше все протекало очень быстро. Вот миссис Торгуд уже держала в руках покрытое слизью тельце, вытерла ротик, шлепнула по ягодицам, и малыш издал свой первый крик. Его завернули во фланелевое одеяльце и передали отцу.
— У вас прекрасный сын, мистер Рэнсли.
Измученный Макс опустился в кресло. Как завороженный, он разглядывал недовольно сморщенное крошечное личико.
— Похоже, малышу пришлось не легче, чем маме.
Несмотря на шутливый тон, Макс был просто потрясен свершившимся чудом. Пожал слабую руку Кэро:
— У нас сын, милая. Все закончилось.
— Еще нет, — возразила повитуха. — Надо, чтобы послед вышел.
Не успел Макс спросить, что это значит, как Кэро громко застонала. Внезапно простыня под ней окрасилась темно-красным.
— Что случилось?! — закричал Макс.
Повитуха побледнела.
— У бедняжки кровотечение. Совсем как у ее матушки!
На поле боя Максу приходилось видеть кровь, оторванные конечности, искалеченных солдат, изуродованные трупы. Но сейчас перед ним была Кэро, и ни один враг не смог бы привести Макса в такой ужас, как увеличивающееся кровавое пятно на простыне.
— Сделайте же что-нибудь! Остановите кровь.
— Не могу, она изнутри идет. Надо ждать, пока сама остановится… Должна остановиться…
Иначе Кэро умрет от потери крови. Невысказанные слова будто повисли в воздухе.
— Что же теперь делать?
— Молиться, — был ответ.
И Макс стал молиться, сжав ледяную руку Кэро в своей. Теперь, когда ребенок родился, разве все может закончиться вот так? Макс умолял, давал обеты, клялся совершить что угодно, лишь бы Господь пощадил Кэро.
Она лежала неподвижно, лицо сравнялось по цвету с наволочкой. И тут Макс вдруг заметил, что красное пятно перестало расти.
— Кровотечение остановилось, — шепнул он повитухе. — Ну как, обошлось?
— Смотря сколько крови она потеряла. Главное, чтобы лихорадка не началась.
Макс чуть не выругался. Только ему казалось, что все опасности позади, но нет! Повитуха и Далси тщетно уговаривали Макса пойти принять ванну, переодеться, поесть. Но ему почему-то казалось, что если он покинет комнату, то потеряет Кэро навсегда.
Макс не глядя проглотил суп, который принесла экономка, а ближе к утру провалился в сон.
Макс проснулся на рассвете оттого, что почувствовал — холодная рука, которую он сжимал, сделалась обжигающе горячей.
Макс позвал повитуху, та потрогала Кэро лоб и послала горничную за холодной водой. Макс обтирал ей руки и лицо мокрой губкой, когда прибыл долгожданный врач.
— Слава богу! — воскликнул Макс, радуясь, что наконец здесь появился человек с медицинскими познаниями.
Повитуха быстро объяснила ситуацию. Осмотрев дитя и объявив его совершенно здоровым, доктор Сойер приблизился к постели Кэро.
— Жар не снижается, — заметил он. — Следует сделать кровопускание.
Макс знал, что это обычная практика, и все же заспорил:
— Она и так потеряла много крови…
— Это единственный способ вывести из ее тела вредные соки, — пояснил доктор. — Когда речь идет о жизни и смерти, требуются экстренные средства. Подпустите меня к больной, сэр.
Растерянность, утомление, тревога, бессилие заставили Макса застыть на месте. Он, конечно, не врач, но чувствовал, что кровопускание может убить Кэро.
— Не позволю, — выговорил Макс. — Она слишком слаба.
— Да, поэтому и не может бороться с заражением. Если ничего не сделать, она умрет.
— Не позволю, — в отчаянии повторил Макс.
— Вы что же, спорить со мной собрались, мистер Рэнсли?
Макс кивнул, и доктор ответил:
— В таком случае больше ничего не могу предложить. Но знайте, сэр, если произойдет худшее, ее смерть будет на вашей совести.
Оскорбленный доктор собрал инструменты и покинул комнату. Макс смотрел на метавшуюся по подушке Кэро.
Неужели она и вправду умрет?
Максу приходилось вести людей в битву, на верную смерть. Но никогда не приходилось непосредственно решать человеческую судьбу.
Спина болела, на подбородке отросла щетина, он сам был едва жив от усталости. Но когда наступил день, он снова отказался оставить Кэро на попечение повитухи.
Он хотел увидеть ее лицо, когда она проснется… или успеть попрощаться.
Максу и раньше случалось чувствовать себя беспомощным — например, тогда, в Вене. Он думал, что достиг глубин отчаяния, когда от него отказался отец и Веллингтон больше не захотел знать его. Но никогда Макс не чувствовал такого отчаяния и такой беспомощности, как тогда, сидя у постели Кэро. Онемевшей рукой обтирал он ее лицо, а миссис Дрюри и Далси носили свежую воду.
Наконец Макс не выдержал и заговорил:
— Ньюман сказал, Султан нервничает и бродит по стойлу. Будто знает, что ты больна, и тревожится. Он по тебе скучает. Двухлеток уже гоняют на корде, а четырехлеток объезжают. Видела бы ты, как гарцует Шахерезада. Просто талант! Но без тебя нам не справиться, я ведь еще не умею приучать жеребят ходить под седлом. И твой сын очень хочет с тобой познакомиться. У тебя родился сын, ты знаешь?
Кэро лежала молча, неподвижно. Глаза Макса туманились от слез.
— Ты нужна ему. Кто посадит мальчика на первого пони, научит управляться с лошадьми? Кэро, ты не можешь оставить меня. Мы еще столько всего не успели.
Макс продолжал говорить, будто пытаясь заставить Кэро цепляться за жизнь. Эта изможденная женщина, дрожащая от лихорадки и вцепившаяся в его руку, стала для Макса самым главным человеком на свете. Каждый день она преподносила ему сюрпризы — как тогда, в первый раз, когда явилась перед ним в ужасном платье и нелепых очках.
Кэро глубоко тронула душу Макса. Он не мыслил будущего без нее. Как только Кэро будет вне опасности, он напишет полковнику Брендону и откажется от должности. Зачем ему государственный пост, зачем что-то доказывать отцу, да и всем остальным?
