Мэдлин Хантер - Опасность в бриллиантах
И она вышла за дверь. Каслфорд изумленно уставился ей вслед. Как она могла таким коварным образом воспользоваться тем его глупым заявлением насчет сестры, да еще дать Эдвардсу разрешение увильнуть от подробного объяснения? Дверь за Дафной закрылась.
Каслфорд обратил все свое внимание, а заодно и раздражение на Эдвардса.
— Я заметил, что любовную связь вы отрицать не стали.
Эдвардс вспыхнул:
— Речь совсем не об этом, даже если бы это было правдой!
О, это наверняка чистая правда, и в некотором смысле речь именно об этом.
— Начинайте объяснять. Я собирался заняться кое-чем важным, Эдвардс, так что для вас лучше, если история окажется интересной. — Он упал на софу и выжидательно посмотрел на секретаря.
Мистер Эдвардс без приглашения сел. Молодой человек окончательно забылся, что бы там ни случилось.
— Тот нарушитель, что бродил возле дома, интересовался вовсе не вашими изысканиями на участке, ваша светлость. Его интересовала мисс Джонсон.
Ну что же, пока довольно занятно.
— Это как?
— Он явился снова, и на этот раз я его поймал. Он рассказал, что его наняла семья мисс Джонсон, чтобы ее отыскать. Он проследил ее до побережья, но там потерял след. Вернувшись через некоторое время с нарисованным портретом, он случайно натолкнулся на хозяина магазина, вспомнившего, что видел ее с лордом и леди Хоксуэлл в Саутендонси. Ему потребовалось несколько месяцев, чтобы связать ее с «Редкими цветами», и он приехал, чтобы своими глазами убедиться в своей правоте.
— Значит, она убежала от своей семьи, а теперь они ее отыскали? — Каслфорд пожал плечами. — Насколько я знаю, она уже совершеннолетняя, так что это большого значения не имеет. Для чего вам понадобился побег в Лондон и баррикады за запертой дверью?
Не успев это произнести, он уже знал ответ. Лицо Эдвардса только подтвердило догадку.
— Под семьей вы имеете в виду не родителей, так? Ее ищет муж.
Эдвардс сидел с каменным лицом.
— Вы не можете прятать ее от мужа, Эдвардс.
Эдвардс стиснул челюсти.
— Прошу разрешения воспользоваться вашими дуэльными пистолетами, сэр. Видите ли, своих у меня нет.
— Вы не в том положении, чтобы бросить ему вызов. Если вы застрелите мужа вашей любовницы, это будет расцениваться как убийство.
— Я должен что-то делать, — процедил Эдвардс сквозь стиснутые зубы.
— Ничего вы не должны делать. Вы не можете получить ее иначе, чем уже получили. Если муж ее увезет, вам придется о ней забыть. Это предписываю не я, а тупой английский закон о браке. Если он вызовет вас на дуэль, вы будете иметь право защищаться, но боюсь, что все это для вас очень плохо кончится.
— Вы не понимаете, ваша светлость…
— Вы хотите сказать, что влюблены, а я не понимаю глубины ваших чувств? Это правда, но это ничего не меняет. — На самом деле теперь это не такая уж и правда. Мысль слегка испугала Каслфорда, но она никуда не делась.
— Дело не только в этом. — Обуреваемый эмоциями, Эдвардс отвернулся. — Тот негодяй бил ее. Я сам видел шрамы.
А вот это печально, и это объясняет странное поведение Эдвардса и стремление спрятаться. Каслфорд встал, раздражение внезапно куда-то улетучилось. Он отошел, дав Эдвардсу возможность взять себя в руки.
Надо полагать, молодой человек выполнял свой долг так, как он его видел — вероятно, Эдвардс сделал бы то же самое, даже не имея интимных отношений с мисс Джонсон. Разве он не получил распоряжение охранять женщин в доме?
— Это все? — спросил Каслфорд, не оглядываясь на секретаря.
Наступило довольно длительное молчание.
— Этого достаточно.
Достаточно, но не все. Второй раз за неделю Каслфорду приходилось принимать в качестве объяснения лишь половину правды, причем знать, что она неполная. Опять же, наверное, к лучшему проглотить свое любопытство. Может быть, Дафна узнает остальное в соседней комнате. А леди Хоксуэлл скорее всего уже знает. Раньше или позже все выплывет наружу.
— Вы не можете бросить вызов ее мужу, — повторил Каслфорд. — Это исключено.
— Я не могу позволить ему увезти ее обратно.
Каслфорд вернулся на софу и удобно устроился.
— Вот это я и называю головоломкой, Эдвардс, и очень рад, что мне самому не приходилось с этим сталкиваться. Вам придется решать ее самостоятельно. Как вы справедливо заметили, моя помощь все только усложнит.
— Разумеется, сэр. Я понимаю. Я не хотел ставить вас в неловкое положение и не поставил бы, если бы вы мне позволили.
Каслфорд зевнул, выглянул в окно и сделал вид, что этот вопрос его больше не интересует.
— В поездке я читал очень интересный журнал, Эдвардс, и привез его с собой, потому что знаю, вам нравятся новости об Америке. Напомните мне отдать его вам.
— Очень чутко с вашей стороны, ваша светлость. Впрочем, думаю, что сейчас я вряд ли смогу получить от него удовольствие.
— Автор повествует о том, как огромна эта страна. Там столько иммигрантов, что в большинстве своем люди ничего не знают о прошлом своих соседей. И нет никакой возможности подтвердить любую рассказанную вам историю. — Он взглянул на Эдвардса. — Ваш портной вполне мог быть преступником в Шотландии, пишет автор. Жена сапожника может иметь другого мужа во Франции. Можете себе такое представить? Похоже, вся страна населена шарлатанами.
Эдвардсу хватило ума ничего не сказать, но взгляд его сосредоточился.
— Я обязательно положу этот журнал вам на стол. А теперь пойдемте со мной. Раз уж вы не послушались моих указаний и вернулись в город без разрешения, хотя бы выполните для меня кое-какую работу.
Он вышел вместе с Эдвардсом через гостиную, где мисс Джонсон плакала, уткнувшись в колени Дафны. Проигнорировав вопросительный взгляд Дафны, Каслфорд вышел из гостиной и поднялся вверх по лестнице в свои покои. Отослав лакеев, он провел Эдвардса в гардеробную.
— Повернитесь ко мне спиной. Если вы это увидите, мне придется вас убить, — сказал он.
Эдвардс послушно отвернулся. Каслфорд отодвинул скрытую в задней стене гардеробной панель и вытащил тяжелый кошелек, набитый золотыми монетами.
— Отвезите это в банк, положите на мой счет и возьмите одну из карет. Похоже, вот-вот пойдет дождь.
Эдвардс взвесил кошелек на ладони. Лицо у него сначала сделалось растерянным, потом изумленным.
— Советую повиноваться мне немедленно, Эдвардс. Вы же не хотите, чтобы я еще сильнее впал в раздражение из-за этой вашей новой манеры все время спорить?
— Конечно, ваша светлость. — Лицо секретаря вспыхнуло. Он боролся со своими сильными чувствами. — Если мне позволено будет сказать, сэр, я всегда буду с любовью вспоминать… думаю, вторники всю мою жизнь будут для меня особыми днями.
