Ханна Хауэлл - Горец-варвар
– Завтра будет ровно неделя, Артан, – говорила Сесилия. – Надеюсь, сейчас твои раны болят уже не так сильно, как раньше. Возможно, ты чувствуешь сейчас боль, но она скоро пройдет. А переломов у тебя нет, милый. Я тебе это уже не раз говорила. Знаешь, тот негодяй без подбородка, который избивал тебя раненого и крепко связанного по рукам и ногам… Он за это поплатился.
Уловив нотки гнева в голосе Сесилии, Мэг вздохнула с облечением. Она поняла, что ее воспитанница не повредилась рассудком и с ней все в порядке.
– Знаешь, милый, Ангус за тебя очень беспокоится. Ах, он старается не показывать этого – но разве такое можно скрыть? Он подолгу стоит возле твоей постели и пристально смотрит на тебя. Словно надеется разглядеть, что именно является причиной столь длительного сна, от которого ты никак не можешь очнуться. Я понимаю, что чувствует дядюшка Ангус. Бесстрашный непобедимый воин, он бессилен перед лицом тяжкого недуга. Ведь он не может поразить твой недуг своим большим мечом или ударом могучего кулака. И это порождает у него ощущение беспомощности и гнева на самого себя.
Мэг поразилась тому, как тонко Сесилия прочувствовала и как точно выразила то, что творилось в душе Ангуса. Многие мужчины испытывают нечто подобное, когда видят, что ничем не могут помочь больному.
Сесилия поцеловала Артана в грудь. Тихо вздохнув, снова заговорила:
– Вот прошла уже целая неделя с тех пор, как ты впал в беспамятство, милый. Не знаю, сколько еще мне придется спать одной. Как долго я смогу это терпеть? Неужели мне придется оставлять тебя время от времени, чтобы найти себе кого-нибудь, кто заставит меня снова испытать наслаждение?
Сесилия приподнялась на локтях и внимательно посмотрела в лицо мужа. Никакого толку! Все бесполезно! Ничего не помогает. Он даже бровью не повел. Даже веки не дрогнули. Может быть, его удастся расшевелить, если раздеться и танцевать перед ним обнаженной? Нет, подумала она, все бесполезно. Артан ничего не слышит. Он без сознания. И это не заставит его прийти в себя. А может, поласкать его по-другому?..
Сесилия потянулась к одеялу, но тут вдруг услышала какой-то шорох. Обернувшись, она увидела стоявшую рядом Старую Мэг.
– Ах, Мэгги! – воскликнула она, вскочив с кровати и раскрывая гостье объятия. – Я так рада, что ты приехала!
Мэг обняла свою воспитанницу и крепко прижала к груди. Молодая женщина плакала навзрыд, и Мэг дала ей возможность выплакаться, чтобы потом, когда Сесилия успокоится, сесть с ней рядышком и обсудить, что можно сделать для выздоровления сэра Мюррея. Минуту спустя Мэг подвела Сесилию к маленькому столику у камина, усадила ее на стул и села рядом.
– А теперь расскажи мне все по порядку. Расскажи, что ты делала и как его лечила. Да, я вижу, его удобно уложили, он лежит в тепле и чистоте и получает воду и какое-то питание. И еще я знаю, что ты угрожаешь ему, что найдешь себе нового мужчину.
При этих словах Сесилия вспыхнула и виновато потупилась.
– Просто я надеялась, что он каким-то чудом услышит мои слова и проснется хотя бы ради того, чтобы меня остановить, – оправдывалась она.
– Приревнует тебя?
– Да, вроде того. Я надеялась, что мои слова заставят его очнуться. Но ты еще не рассказала, как здесь оказалась.
– Я привезла тебе твои вещи. Те, что ты хранила тайком, и те, что мне удалось сберечь для тебя. Разумеется, я понимаю: скоро весь Данбарн станет твоей собственностью.
– Еще неизвестно. Пока у нас нет документа, который бы подтверждал, что я являюсь наследницей всего имущества и денег. – Сесилия грустно вздохнула и снова потупила взор.
– Эта бумага находится у священника, – проговорила Мэг.
Сесилия уставилась на нее в изумлении:
– У какого священника?
– Он живет в нескольких милях от того места, где на нас напали. Перед отъездом из дома Ангуса твой отец отдал этот документ мне. На всякий случай. Он велел положить его в безопасное место, если с ним в пути произойдет что-нибудь ужасное. Ужасное и произошло, поэтому я поступила так, как мне велел твой отец. Тогда я не умела читать, и мне оставалось только догадываться, что написано в той бумаге, которую я передала на хранение священнику.
– Если нам удастся разыскать этот документ, мы сможем без труда избавиться от Анабеллы и Эдмунда.
Мэг схватилась за голову и воскликнула:
– Я и представить не могла, что эта бумага такая важная!
Сесилия похлопала Мэгги по руке:
– Не переживай, пожалуйста. Откуда ты могла знать?.. Ты ведь не умела читать. К тому же тогда тебе было не до этого. Нам с тобой едва удалось спастись от разбойников, так что нет ничего удивительного в том, что ты забыла про бумагу, которую вручила священнику.
– Что правда, то правда. Каждый раз, когда я вспоминала то, что тогда случилось, перед моими глазами стоял крошка Колин… Это было так страшно… Очень страшно вспоминать об этом.
– Да, я тебя понимаю. Конечно, такое очень тяжело вспоминать.
– Не просто тяжело. Меня вдобавок ко всему мучили угрызения совести. Я просто места себе не находила. Винила себя, что не уберегла Колина. Схватила тебя – и побежала… Бежала не оглядываясь. Ни о чем больше не думала. Нет бы оглянуться, посмотреть – а вдруг можно было спасти и мальчика? Да, наверное, можно было что-то сделать…
– Нет, Мэг, ты ничего не могла тогда сделать. Ведь Колина убили первого. – Когда потрясенная Мэг подняла на Сесилию полные ужаса глаза, та кивнула: – Да, я все видела, милая Мэгги. Колин умер еще до того, как ты бросилась бежать. – Сесилия попыталась успокоиться; воспоминания о смерти младшего брата много лет преследовали ее в ночных кошмарах. – Стрела попала ему прямо в глаз, и мне навсегда врезалась в память эта картина: папа смотрит, как Колин падает… прямо ему под ноги. Потом он набросился с мечом на вооруженных до зубов людей – один против десяти. Но перед тем как броситься на них, он оглянулся и, увидев, что мы с тобой убегаем, улыбнулся сквозь слезы. А затем бесстрашно ринулся в бой.
– Ты так хорошо все помнишь, Сесилия?
– Да, у меня и сейчас стоит перед глазами эта картина. Он видел, как мы убегаем, Мэг. В последние минуты своей жизни он знал, что я останусь в живых.
Мэг вынула из кармашка льняной платочек и утерла слезы.
– Боже мой, я ведь пришла сюда не для того, чтобы плакать.
Сесилия грустно улыбнулась:
– Тебя послал ко мне мой дядюшка, да?
– Ох, нет. Я сама захотела как можно быстрее с тобой увидеться. Как только приехала, сразу же спросила о тебе, а потом Ангус рассказал мне обо всем, что с тобой приключилось. – Мэг бросила взгляд на кровать. – Значит, ты вышла замуж за своего ненаглядного горца, да?
