Джойс Майерс - Искушение
Дженни настолько остро осознала свой эгоизм и мелочность, что тихо заплакала. Она понимала, что Габриель ни в чем не виноват. У нее разрывалось сердце от его печального голоса, тоскливых глаз, хмурого, несчастного лица. Она больше не может причинять ему боль. Федерико ошибся. Теперь им предстоит попытаться все исправить.
– Любовь не имеет ничего общего с гордостью, Габриель Ангел, – сказала она, улыбаясь дрожащими губами.
«Боже, – подумал он, – как она прекрасна!»
– Мне очень жаль, Габриель, что я… отнеслась к тебе недоброжелательно и жестоко, но мне стало больно, потому что ты ничего не объяснил Фиамме. Ты простишь меня? – он кивнул. Любовь захватила его с такой силой, что он не нашелся, что сказать. – Боюсь, – продолжала она, – после того, что мы сказали друг другу сегодня ночью… о том, что мы значим друг для друга, я боюсь потерять тебя.
– Никогда. Никогда в жизни мы не расстанемся, – его голос был проникнут решимостью, страстью. – Ты мне веришь?
Дженни кивнула.
– Джеси, поезжайте к себе домой. Мы дойдем пешком. Вы с мистером Карвало очень устали.
– Ничего не желаю слышать, – строго сказал Алонзо. – Мы довезем вас до дома.
* * *Коляска свернула на Первую авеню и остановилась у подъезда. Было около семи утра. Из узких мрачных зданий на тротуар выходили работницы табачной и швейной фабрик, мужчины, работавшие на бойне. Фиамма продолжала болтать, но ее уже никто не слушал, даже из вежливости. Габриель разбудил Мака и Джоко, затем взял Дженни на руки и вынес из коляски. Потом повернулся к Фиамме, чтобы выгрузить багаж. Она пересчитывала узлы и коробки, словно опасалась, что Карвало увезут что-нибудь. Опуская на тротуар последний узел, Габриель услышал гневный голос Дженни.
– Что ты здесь делаешь? Ты обещал не приближаться к моему дому.
Это был Элвуд. У него был неопрятный вид, будто он всю ночь простоял у дома, опираясь плечом о фонарный столб.
– Ты еще имеешь наглость спрашивать, что я здесь делаю? Ты хорошо знаешь, что мне нужно. Я пришел, чтобы забрать своего ребенка из этого мерзкого, ничтожного окружения.
Когда Габриель увидел выражение лица Дженни и услышал ясный английский акцент, он понял, что настоящее имя Элвуда – Чарльз Торндайк. Выпрямившись, он уставился на отца Ингри мрачным горящим взглядом. «Так вот, какой человек принес Дженни столько горя!» – подумал Габриель. Он сразу же возненавидел этого омерзительного типа.
– Ты болтаешься всю ночь неизвестно где, оставив маленькую Ингри со старой итальянской каргой, – выговаривал Торндайк. – Я не оставлю своего ребенка среди деградирующих и опасных людей, живущих в таких… трущобах. – Он схватил Дженни за руку. – Дженни, ты должна поехать с нами домой, в Англию. Если ты откажешься, мы уедем с Ингри вдвоем. – Чарльз, как всегда, угрожал.
– Ты никогда не заботился о ней, не признал ее своей. Откуда такая внезапная любовь к ребенку? – Дженни пыталась вырвать руку.
– Черт побери, да кто он такой? Что вы себе позволяете? – требовательно спросил Габриель, снимая руку Чарльза.
Тот сморщился и отпустил Дженни. Она потерла посиневшее запястье.
– Он… английский негодяй из посольства, тот, кто…
– … сделал маленькую прелестную Ингри. Сэр, именно я отец Ингри. Конечно, она забыла сообщить вам, что я в Нью-Йорке и предлагаю ей выйти за меня замуж. Вы меня знаете, но все, что вам сказали обо мне, неправда. – Он самодовольно улыбнулся, играя тростью и притопывая ногой. – Зато я знаю, кто вы. Вы внук известного профессора Роберта Агнелли и последний простофиля, одураченный мисс Ланган.
– Она рассказала мне о вас все, что мне следует знать, Торндайк, – Габриеля охватила холодная ярость. Он сжал кулаки и закрыл собой Дженни.
– Сэр, я приехал за своей дочерью, своей… семьей, – Чарлз глядел страдальческим, робким взглядом. – Очевидно, мисс Ланган не сообщила вам, что я несколько раз был у нее… по ее приглашению? – «Зуб за зуб, Дженни», – мстительно думал он. – Скажем, м-м, я гостил у мисс Ланган. О, и у моей дочери. Наша Дженни, Гейб, обнадежила меня. У меня есть шанс завоевать ее любовь со временем снова. Сейчас терпение мое иссякло. Я забираю свою семью в Англию. Пароход отплывает в четыре часа, Джен. Собирай вещи. – Торндайк по-хозяйски положил ей руку на плечо и притянул ближе к себе, подальше от Габриеля. – Уверен, что мистер Агнелли настоящий джентльмен. Он позволит нам поговорить наедине. – Он наклонился и прошептал ей на ухо: – У меня есть постановление американского судьи. Ингри моя, и я увожу ее из этой страны. Если ты хочешь увидеть ее хоть когда-нибудь, держи свой прелестный ротик на замке.
– Что ты сделал с моей малышкой? – пробормотала Дженни, дрожа от страха. – Если с моей Ингри что-нибудь случилось, я убью тебя!
– Твоей малышкой? Ты же знаешь, что она моя. Улыбайся, черт тебя подери! Поцелуй меня и отделайся от итальянца, иначе я пойду на все.
Она сжалась от отвращения, когда он потянулся к ее застывшим губам. Габриель увидел, что англичанин хочет поцеловать его Дженни, с яростным воплем он нанес ему удар обоими кулаками. Торндайк переломился пополам и завертелся волчком. Мейхони и Флинн схватили Агнелли за руки и оттащили от поверженного англичанина, опасаясь, что он убьет его на глазах у многочисленных свидетелей.
– Габриель, послушай, пожалуйста! Этот человек – отец Ингри. У него есть право… – начала Дженни.
– Право на тебя? – Габриель был похож на раненую пантеру, прекрасное дикое животное, борющееся за свою жизнь. Глаза горели, прядь черных волос упала на лоб.
– Прошу тебя, Габриель, дай мне немного времени. Я попытаюсь все уладить. Потом мы вместе уедем в Айову, если ты захочешь… или в другое место. – Дженни опустилась на колени возле Чарлза. Краем юбки она стирала кровь с разбитой губы. Торндайк отворачивался, злобно глядя на нее. Он стал на четвереньки, обнял фонарный столб и попытался встать на ноги.
– Проклятый Агнелли, – прохрипел он, сплевывая кровь. – Я с тобой рассчитаюсь, когда мы встретимся в следующий раз. Запомни, я буду не один. Дженни, идем отсюда, или… у тебя будут большие неприятности. – В отчаянии она смотрела на мужчин. Она презирала Торндайка, любила Габриеля. Но самым сильным чувством оказалась материнская любовь и преданность Ингри. Она обязана защитить девочку от опасности, и была только одна возможность сделать это. Она шагнула к Чарльзу Торндайку. Потрясенный до глубины души Габриель молчал. Боль в его глазах резанула Дженни по сердцу.
– Торндайк бывал у тебя, потому что ты поощряла его. Ты скрывала от меня его визиты. Ты обманывала меня.
– Мне не о чем было рассказывать тебе, Габриель. И если был обман, то ненамеренный. Он отец Ингри. Я надеялась, что он будет добр к ней. Кроме того, я хотела избежать ссоры между тобой и Чарльзом. Я ошиблась… во всем. Когда я поняла это, то подумала, что смогу сама освободиться от него.
