Анна Рэндол - Тайна ее поцелуя
Из двери выглянула Фатима.
— Он убьет ее, если ты не предпочтешь вернуться. Видишь ли, без тебя твоя гречанка совершенно никчемна.
— Ты хочешь, чтобы я вернулась?
Мари шагнула к Фатиме и ударила ее по лицу.
Фатима в ярости завопила, а раб тут же схватил Мари и приподнял над полом, не позволяя ей снова ударить хозяйку.
Тут Фатима вдруг схватила Мари за волосы и с силой дернула. Девушка вскрикнула и застонала. Фатима же вцепилась ногтями ей в лицо и закричала:
— Он не придет за тобой! Он был счастлив, что смог уехать!
Изловчившись, Мари снова ударила Фатиму, и та отступила. Мари же заявила:
— Он непременно приедет за мной, и ты пожалеешь о том, что разлучила нас.
Фатима побледнела и, взглянув на раба, приказала:
— Отведи ее в гарем. А если она снова попытается сбежать, то убей ее горничную.
Более всего в своей золоченой тюрьме Мари ненавидела уродливые изображения фруктов на стенах. И сливы, и яблоки, и ананасы — все они были просто ужасны.
Мари вздохнула и перевела взгляд на листок бумаги, лежавший перед ней. Вкус Фатимы, проявляемый в декоре, был таким же убогим, как и ее представления о морали.
Рядом с ней, отдуваясь, свалилась на диван Ашилла.
— Он опять оттолкнул меня.
Мари поморщилась.
— Ну, он ведь евнух…
— Да, знаю. Но я надеялась, что после смены караула на прошлой неделе нам все же повезет.
У Мари не было такой надежды. Она подозревала, что что-то страшное произошло с их прежним стражником после того, как Талат застал этого человека за разговором с ними.
А этот новый стражник даже не смотрел в их сторону.
После трех недель заточения и четырех попыток побега у нее уже не оставалось надежды. Ведь единственный выход из гарема постоянно охранялся. А единственной персоной, которой было позволено входить и выходить, когда она пожелает, являлась Фатима. Ее личные рабы никогда не отходили от нее — постоянно охраняли. И даже двор был закрыт со всех сторон, поэтому не стоило и пытаться пробраться туда, как это сделали люди в ее доме, когда похитили их с Ашиллой. Она пробовала выбрасывать записки из окна в надежде, что какой-нибудь прохожий найдет хоть одну из них, но рабы рассказали об этом Фатиме.
А Беннет действительно уехал… Она узнала об этом наверняка, когда подслушала разговор о судьбе двух пропавших рабынь Фатимы — их-то и приняли за обитательниц сгоревшего дома.
Ложась в постель, Мари не сразу засыпала; она вновь и вновь мысленно переживала тот последний спор с Беннетом и наконец вынуждена была признать, что он хотел сделать именно то, о чем говорил. Он хотел жениться на ней по любви, а не из чувства долга.
Да, он ее любил, и она не сдастся, она непременно скажет ему «да», когда увидит его.
Перебравшись в кресло, Ашилла проговорила:
— У вас по крайней мере есть ваше искусство. А меня безделье просто сводит с ума.
Ее искусство? Мари посмотрела на изображение сада Исада. Более сложное, чем те, которые она делала раньше.
Мари вдруг собрала свои рисунки, подошла к свече, горевшей посередине комнаты, и поднесла к ней одну из картинок. Свеча замигала, и листок вспыхнул.
Ашилла подбежала к хозяйке.
— Неужели вы не остановитесь?
Мари с улыбкой покачала головой, глядя, как оранжевый огонек ползет по бумаге. Уронив листок на пол, она затоптала огонь. Затем взяла следующий рисунок и повторила ту же процедуру. К тому времени, когда она сожгла пятый листок, вокруг уже собралась толпа рабов Фатимы; они перешептывались и с любопытством наблюдали за девушкой.
К седьмому листку в комнату ворвалась Фатима.
— Что здесь происходит?! Вы что, с ума все посходили? — закричала она.
Мари поднесла к огню очередной листок.
— Нет, почему же?..
— Зачем ты это делаешь?
Мари молча пожала плечами.
— Я спасла тебе жизнь. Предполагалось, что Талат убьет тебя, но я убедила его, что лучше использовать тебя против моего дяди.
Мари снова пожала плечами. Интересно, что бы произошло, если бы они поняли, что она больше не представляла ценности для Исада?
— Не знаю, спасла ты меня или не спасла, но я не позволю тебе получать прибыль от моей работы.
— Прибыль?..
Фатима изобразила удивление.
— Никто не будет продавать мои работы, ясно?
Мари сожгла еще один рисунок.
— Но ты рисовала их на моей бумаге моими чернилами. Отдай мне их.
Фатима протянула руку к рисункам.
Мари покачала головой:
— Дай их мне! Или Ашилла пожалеет об этом! — закричала Фатима.
Мари замерла в нерешительности. Этой угрозой Фатима пользовалась каждый раз, когда хотела поступить по-своему. Бедняжка Ашилла уже получила десять ударов плетью за попытку своей хозяйки выбросить в окно очередную записку. Но Ашилла стойко пережила избиение, а потом спросила, когда они предпримут следующую попытку побега.
— Так как же, отдашь? — спросила Фатима.
— Хорошо. Вот, возьми.
Мари протянула ей оставшиеся рисунки.
— Моя щедрость, знаешь ли, дорого мне обходится. Я плачу за твое питание и проживание здесь собственными деньгами, — проговорила Фатима. — И при этом у меня ведь нет лишних денег. Только справедливо, что ты платишь мне. Каждый рисунок, который ты делаешь, принадлежит мне.
Мари, не выдержав, заявила:
— Тогда я бросаю рисование!
Фатима выразительно посмотрела на Ашиллу, а Мари добавила:
— Мне надоели твои угрозы, ясно?
— Пятьдесят плетей служанке, — приказала Фатима своим рабам.
Ашилла в ужасе смотрела на свою госпожу; она не понимала, что происходит. Подошел евнух и схватил ее за плечи. Ашилла громко закричала, яростно отбиваясь.
— Хорошо, я буду рисовать! — крикнула Мари; к этому моменту у нее уже созрел некий план…
— Не знаю, почему ты беспокоишься, — сказала Фатима, когда пришла за очередной стопкой рисунков.
— Ты это едва ли поймешь…
Мари знала, что Фатима прятала от мужа деньги, которые зарабатывала, продавая картинки. Кроме того, Мари узнала из сплетен, распространяемых рабами, что богатство, которым так гордилась Фатима, — всего лишь иллюзия.
— Сколько ты заработала с тех пор, как занялась этим делом? Думаю, не много. Ты ведь не разбираешься в торговле, — заявила Мари.
— Конечно, разбираюсь.
— За сколько же ты продаешь эти рисунки? За одну медную монету? Или за две?
Фатима задумалась. Мари же с усмешкой продолжала:
— Ты недостаточно сообразительная, поэтому не можешь понять, как делаются значительные состояния.
Фатима насторожилась.
— А как они делаются?
