Анна Рэндол - Тайна ее поцелуя
— Ты где, Беннет?
Мари попыталась открыть глаза, но потом, отчаянно заморгав, поняла, что глаза ее открыты — просто вокруг была беспросветная темнота.
Тюрьма в Вурте? Она поискала Беннета, но нашла только стену из камня. Они забрали его?
Резко выпрямившись, Мари охнула от боли в висках; она не смогла сдержать стон, сорвавшийся с ее почему-то липких и сладких губ.
Нет, это не Вурт. Она опустила голову и закрыла лицо руками. Вурт — это они уже пережили. Так где же она сейчас?
Мари помассировала виски, и боль немного отпустила.
— Ашилла! — позвала она. Затем кашлянула и дважды сглотнула. — Ашилла, где ты?
Ответа не последовало.
Кое-как ступая ослабевшими ногами, Мари обошла комнату, в которой находилась. И вдруг поморщилась, натолкнувшись на какой-то бочонок. После нескольких неудачных попыток она все же смогла открыть крышку — и с отвращением отвернулась; у нее закружилась голова. В бочонке была соленая рыба. Что ж, по крайней мере она не умрет от голода.
Мари с силой толкнула бочонок, надеясь привлечь внимание тех, кто держал ее в тюрьме.
— Беннет! — снова позвала она.
Но и на сей раз ответа не последовало.
Тяжело вздохнув, Мари опустилась на пол. Отдохнув, она возобновила поиски и насчитала еще десять бочонков и семь мешков с чем-то, походившим на зерно.
Но где же Беннет? Знал ли он, что она здесь? Искал ли он ее?
Да, конечно. Он обязательно постарается найти ее. И как только она когда-то могла думать, что не доверяет ему? Ведь именно его она стала искать в темноте, когда пришла в себя.
Мари выругалась, споткнувшись о мешок и рухнув на пол.
Нет, это не мешок. Она осторожно потрогала препятствие. Человек!
Человек застонал.
— Ашилла?.. — пробормотала Мари, нащупав в темноте женскую руку.
Женщина хрипло выругалась по-гречески, и сердце Мари радостно подпрыгнуло.
— Где это мы? — спросила горничная.
Мари вздохнула.
— В каком-то складе, думаю… но не понимаю, что это за склад.
Внезапно мелькнул свет. Мари повернулась и огляделась, определяя, откуда он появился. Слабый оранжевый лучик пробивался сквозь щель под дверью. А из-за двери доносились приглушенные голоса.
Мари бросилась к двери и стала прислушиваться.
— Дурак, конечно, мой муж дал разрешение! Ведь все это моя идея.
Фатима!
Низкий мужской голос был слишком тихим, и Мари не смогла разобрать слова.
— Идиот, какой толк держать ее пленницей, если она умрет?! Кроме того… Неудобно не иметь доступа к продовольствию, хранящемуся в этой каюте. Мои рабы жалуются.
Дверь открылась, и Мари отступила от ударившего в глаза света.
— Ты отвратительно выглядишь, — радостно сообщила ей Фатима. В руке она держала свечу. Пригладив уложенные в сложную прическу волосы, она поморщилась и добавила: — И запах от тебя отвратительный.
Мари стиснула зубы. Эта женщина отняла ее у Беннета. И теперь она, Мари, не сможет сказать ему, что была не права.
— Зачем ты это сделала?
Фатима всегда была мелочной и завистливой, но Мари никак не могла предположить, что эта женщина способна на нечто подобное…
— Я просто спасла тебе жизнь.
Фатима изящно развела руками, словно ожидала благодарности.
— Ты похитила нас!
Мари шагнула к ней, и Фатима попятилась.
— Чтобы спасти вам жизнь, — заявила она. — Хотя, наверное, мне не следовало из-за вас беспокоиться.
— От кого же ты нас спасла?
Мари в ожидании ответа сжала кулаки. Она найдет того, кто стоит за всем этим. А затем, возможно, будет милосердна — иначе Беннет разорвет их всех на куски!
И было совершенно ясно: Фатима не помогала бы кому-либо без прямой выгоды для себя.
— Так от кого же ты нас спасла? От своего мужа?
Фатима с усмешкой покачала головой:
— Нет, не от него. Но, к счастью, у него есть я, и я могу поучать его и с его помощью осуществлять наши планы. Ох, этот человек — совсем как бабуин, которого надо держать на привязи.
— Но от кого же ты меня спасла? Если вообще спасла…
Фатима нахмурила брови.
— Я сказала, что спасла тебя, и этого достаточно. — Фатима посветила свечой на Ашиллу и отвела глаза, разглядев измазанную рвотой одежду горничной. — Хм… не понимаю, зачем ты освободила ее. Даже животные лучше умеют заботиться о себе.
Мари стала между Фатимой и своей больной горничной.
— Если ты спасла меня, то почему же меня заперли в твоей кладовке?
Ашиллу снова стошнило, и Фатима отскочила в сторону.
— Потому что я найду, как тебя получше использовать.
— О, конечно… И как же использовать?
— Подожди, узнаешь… — Фатима хитровато улыбнулась и добавила: — Я уже кое-что придумала.
— Ты не сможешь держать нас в заключении, — сказала Мари. — Беннет найдет нас. И тебе не понравится то, что он сделает.
Фатима рассмеялась.
— Твой майор вчера покинул Константинополь.
Если бы у Мари хватило сил, она бы за эту ложь вцепилась ногтями в лицо Фатимы. Нет, Беннет не мог уехать. Подобное предположение было просто абсурдным. Он ни за что бы не бросил ее.
И все же Мари спросила:
— Почему он уехал?
Фатима снова нахмурилась и подозвала раба с толстой крепкой шеей. Затем ответила:
— Очевидно, он потерял к тебе интерес.
Фатима лгала! Это было ясно.
— Наверное, он подумал, что ты сбежала от него… или что-то в этом роде.
Мари похолодела от новой волны страха. Неужели что-то случилось с Беннетом, а Фатима лжет, чтобы скрыть этот факт?
— Нет, он не уехал, — возразила Мари. — Я знаю, что не уехал.
Фатима снова рассмеялась.
— Уехал-уехал… На корабле, который называется «Белла Мария».
Теперь Мари поняла, что эта женщина не лгала. Да, уже не лгала. И это означало, что Беннет жив.
Мари с облегчением вздохнула и тут же подумала: «Но почему Беннет уехал? Ведь он обещал защитить меня».
Фатима же расплылась в улыбке, наслаждаясь отчаянием пленницы.
— Вот так-то, дорогая…
«Возможно, его увезли насильно, — подумала Мари. — Или же…»
— Он решил, что я умерла, не правда ли?
Удивление, появившееся на лице Фатимы, подтвердило догадку Мари, и она рванулась к двери; отчаяние придавало силы ее ногам. Она должна была вырваться отсюда и найти Беннета. Должна была сказать ему, что с ней все в порядке. С громким криком Мари поднырнула под руку огромного раба и выбежала в узкий коридор.
— Убей служанку! — крикнула своему рабу Фатима.
Мари тут же остановилась. Затем повернулась и направилась обратно к открытой двери, ненавидя себя за то, что поддалась отчаянию.
