Шарлин Рэддон - Соблазнение строптивой
– Внутри хижины, у окна, лежал еще один мертвый человек с револьвером в руке, его глаза были открыты. Этот ничего не видящий взгляд напоминал о тушах оленей, которых папа убивал ради мяса. Мамины швейные ножницы торчали у него из спины. Папы нигде не было видно. Мама все повторяла: «Мой ребеночек, мой ребеночек». Я подумала, что мама волнуется за меня, поэтому подбежала к кровати и сказала, что я здесь, что все в порядке. Она, казалось, даже не слышала меня… только продолжала причитать о ребеночке. Потом я видела, как мистер Спенсер вырывал у мамы из рук какой-то сверток. Он был обернут куском фланелевого одеяла, которое мама обшивала тесьмой несколько дней назад. Мама заплакала громче и пыталась не отдавать сверток. Мистер Спенсер настаивал, что должен забрать его, что его нужно похоронить.
Только тогда я уловила запах. Пот, кровь и… и экскременты. Он исходил от скомканной простыни, которая валялась на полу. Мистер Спенсер забрал и ее. Когда он вышел, я спросила маму, где папа. Она сказала: «Они забрали его. Они издевались надо мной и убили моего ребенка, а потом забрали его. Он даже не знал, он не знал». «Какого ребенка?» – спросила я.
Слезы ручьями текли по лицу Дженны. Бренч обнял ее и крепко прижал к себе. Уткнувшись ему в шею, Дженна плакала и продолжала говорить:
– Мама не говорила мне, что ждет ребенка, до самого конца не говорила. Он родился мертвым. И папа не знал. Он до сих пор не знает.
Бренч утешал ее, как мог, прижимал к себе, осыпал поцелуями лицо. Он шептал нежные слова утешения, и постепенно Дженна пришла в себя – вернулась в настоящее.
Она вытерла слезы рубашкой и села, смутившись, что плакала на глазах у Бренча. Молодая женщина подняла взгляд на кроны деревьев и стала смотреть, как трепещут на ветру серебристо– зеленые листья осин, подобно тому, как трепетала она сама – внутренне.
– Думаю, это была самая долгая ночь в моей жизни, – сказала она спустя некоторое время. – У меня по-прежнему стоит в ушах плач матери. Я все еще ощущаю запах крови и… того, что сопровождает рождение. Помню звук, с каким мистер Спенсер вытащил ножницы из спины мертвого человека. Он дал их мне и велел помыть. Потом потащил труп на улицу, оставляя кровавый след и царапая доски деревянного пола башмаками убитого.
Дженна вздрогнула и позволила Бренчу снова заключить себя в объятия.
– Я прислушивалась, ожидая возвращения папы, но слышно было только, как тихо плачет мама да как скрипит лопата и разлетаются кусочки гравия – это мистер Спенсер выкапывал могилы в бедной каменистой земле. В этой проклятой пустынной земле.
Дженна смолкла, погрузившись в горькие воспоминания. Какое-то время спустя Бренч спросил, сколько они ждали возвращения отца.
– Три дня, – сказала она. – Тем вечером мистер Спенсер привез жену и детей, чтобы они побыли с нами. Их повозка была уже полностью нагружена и готова тронуться в путь, в Огайо. Мама Эмми делала для моей мамы все, что могла, но та только лежала и плакала. Когда Спенсеры не могли уже дольше ждать, они отвезли нас в ближайший городок. Шериф искал отца, но никто толком не знал, где его рудник. У папы никак не получалось подать на него заявку. Наконец шериф сказал, что мы можем считать отца мертвым.
От избытка чувств у Дженны перехватило горло. Она шумно сглотнула.
– Каждый день я наблюдала, как мама прячется в своем собственном тихом мирке. Она всегда плакала перед сном, прижимая к груди еще одно фланелевое одеяло, которое она отделала голубой атласной тесьмой. Я изо всех сил старалась ее накормить. Казалось, она не хочет жить без моего отца.
Бренч вытер слезинку с щеки Юджинии и крепче обнял женщину.
– Не надо, милая. Не мучай себя. Не нужно дальше рассказывать.
Но сейчас она впервые за пятнадцать лет говорила о тех жутких днях. Это было все равно, что открыть паводковый шлюз. Дженна не могла остановиться, не рассказав все до конца.
– Шериф посадил нас на поезд. Он написал указания на листке и приколол его к моему переднику, потому что мама, кажется, вообще не понимала, что происходит. В Денвере проводник пересадил нас на другой поезд, который привез нас в Чикаго, где нас встретил мистер Меннинг. Он был адвокатом отца моей матери. Я никогда не видела деда, – она посмотрела на Бренча. – Ни разу. Он купил для нас дом в маленьком городке под Чикаго и присылал через адвоката деньги. Айза поддерживала порядок в доме и готовила для нас. Айза – крупная женщина, немка, чопорная, каких мало, и строгих правил, как все немцы. Стыдно признаться, но мне нравилось терроризировать бедную даму.
– Хочешь сказать, ты уже тогда была ведьмочкой? – под дразнил ее Бренч.
Дженна попыталась улыбнуться.
– Да, когда не ухаживала за матерью.
Бренч усадил Юджинию к себе на колени и бережно прижал к груди, словно она по-прежнему была такой же маленькой девочкой, как и пятнадцать лет назад.
– Больно думать, как тяжело тебе было все это пережить.
Дженна сорвала пучок травы и принялась выдергивать из него по стебельку.
– Думаю, таким же, а то и более жестоким ударом стало, когда в прошлом году адвокат приехал к нам сообщить, что дед умер. Когда Айза отвела маму наверх, я узнала, что дед потерял в депрессию почти все деньги. Все, что осталось, он завещал брату. Маме он не оставил ни копейки. Мистеру Меннингу было жаль нас, поэтому он сказал мне, что отец не умер, а находится где-то в Юте, на рудниках.
– Откуда он знал?
– Раз в несколько лет дед нанимал пинкертонов, чтобы те наводили о нем справки.
Голос Бренча стал жестче.
– Хочешь сказать, он все эти годы знал, где твой отец, но решил, что для вас лучше считать его мертвым?
Дженна подскочила на ноги и стала одеваться.
– Верно. Но меня очень интересует, где отец был все это время. Я найду его, Бренч. Умру, но найду. Он узнает, через что вынудил пройти мою мать. Я заставлю его страдать, клянусь, что заставлю.
Сумерки сгущались над долиной, когда Бренч, Дженна, Мендоза и Голубка въехали в Парк-Сити. На горных вершинах собрались дождевые тучи, темные и угрожающие. Вокруг все стихло в напряженном ожидании грозы.
Пэдди Треноуэт подметал парадное крыльцо гостиницы и лавки «Серебряный слиток», когда измученные путники остановилась у коновязи.
– Здравствуйте, дядя Бренч. Вас искал Рембрандт. Он сказал, что на шахте какая-то проблема.
Бренч устало вздохнул. Он поднял взгляд на зловещее небо, потом перевел его на Дженну.
– Это может подождать до завтра. Если я отправлюсь прямо сейчас, то промокну до нитки, не проехав и полдороги.
Дженна улыбнулась, даже скорее ухмыльнулась. Она знала, почему Бренч не хочет ехать. Поскольку надвигалась гроза, пришлось бы заночевать на шахте, а это означало, что он не смог бы позже пробраться к ней в постель. Однако молодая женщина поднялась вслед за Макколи по ступенькам, не проронив ни слова.
