Лаура Паркер - Опьяненные страстью
– Странно, он упоминал о воздушном шаре в женском роде. Я слышала, так говорят и про морские суда. Почему? – спросила Мадлен, когда капитан отошел.
– Натура мужчин такова, что они причисляют к женскому полу любое средство передвижения, внутри которого они могут разместиться. – Лицо Себастьяна озарила коварная улыбка. – Особенно если это средство передвижения столь же непредсказуемо и темпераментно, как женщина. А может, дело в том, как оно реагирует на мужские прикосновения. – Он коснулся полей шляпки Мадлен, делая вид, что хочет поправить ее, и увидел, что губы Мадлен выжидательно приоткрылись. – Если судном легко управлять, капитан относится к нему как к леди. Если судно капризничает, оно напоминает мужчинам хитрую плутовку. – Голос Себастьяна понизился на пол-октавы. – Устроившись во внутреннем помещении судна, убаюканный качкой мужчина не может не сравнивать его с похотливой распутницей.
Слегка осипнув, Мадлен пробормотала:
– Не знаю, стоит ли радоваться такому сравнению, – ведь я сама женщина.
– И это меня вполне устраивает, – отозвался Себастьян, застегивая верхнюю пуговицу ее мантильи. При этом его пальцы на миг замерли на ключицах Мадлен. – Вскоре ты сама убедишься, как я рад тому, что ты женщина. – Слегка отстранившись, он взял Мадлен за запястье. – Надо поспешить, если мы хотим подняться в воздух.
Еще во время ленча Мадлен слегка пала духом, поняв, что соблазнить Себастьяна на виду у посторонних не удастся. Страсть, не нашедшая выхода, неуверенность в том, как будут восприняты ее смелость и отсутствие аппетита, повергли ее в мрачное расположение духа. Услышав последние слова Себастьяна, Мадлен потянула его за рукав.
– Куда мы идем?
Себастьян рассмеялся:
– Я же пообещал тебе полет, а ты сказала, что доверяешь мне. Не упрямься, Миньон, – второго такого случая тебе может никогда не представиться.
Мадлен не знала, что он задумал, но покорно побрела следом.
Едва они обошли рабочих, орудующих шестами и веревками в огромной тени, отбрасываемой тонкой оболочкой шара, Мадлен увидела поодаль гондолу. Она стояла на склоне утеса, и заметить ее можно было, только обойдя шар. Формой гондола напоминала плоскодонную лодку. Через ее борт был переброшен трап. Себастьян уверенно прошел по шатким доскам, увлекая за собой Мадлен.
Спрыгнув в гондолу с борта высотой четыре фута, он обхватил Мадлен за талию и поставил рядом с собой. Внутри гондола напоминала небольшое судно, с бортов которого свешивались мешки с песком, а на носу и корме сгрудилось несколько привязанных ко дну бочек.
– Зачем они? – спросила Мадлен, указывая на бочки.
– Каждая бочка весит примерно столько же, сколько человек, – объяснил Себастьян, отвязывая веревки, удерживающие трап на месте. – Сегодня мы испытываем влияние груза на подъемную силу шара.
– А почему пол застелен соломой? – спросила Мадлен, указывая на толстый слой сухой соломы под ногами.
– Из предосторожности, – отозвался Себастьян и сбросил трап на траву. – Солома смягчит удар, если какая-нибудь из бочек сорвется с места. Бочка весом двенадцать стоунов[22] способна проделать здоровую дыру в обшивке. Человек вряд ли причинит гондоле такой ущерб.
– Понятно… – пробормотала Мадлен. – А почему гондола имеет такую странную форму? До сих пор я видела только плетеные корзины.
– Форма была позаимствована у изобретателя гондолы, Меснера. Поскольку предстоит пересечь Ла-Манш, гондола должна иметь форму лодки, чтобы поплыть, если шар не долетит до берега.
Мадлен изумленно распахнула глаза. Себастьян наблюдал за тем, как над головой прошла тень шара. Затем из-за края шелкового эллипса вновь выглянуло солнце.
Мадлен не заметила, как днище гондолы под ее ногами дрогнуло, потому что именно в этот момент Себастьян заключил ее в объятия. Гондола сдвинулась на несколько дюймов, ветер подхватил воздушный шар, тот слегка качнулся… но ничего не произошло.
– Пожалуй, нам нужно покинуть гондолу, – негромко произнесла Мадлен, теребя указательным пальцем ленту шляпки.
– Всему свое время. – Себастьян развязал ленты и бросил шляпку на солому.
Мадлен быстро огляделась по сторонам, но борта гондолы надежно скрывали из виду округу. И все-таки она не сумела промолчать, когда Себастьян начал расстегивать ее мантилью.
– Нас кто-нибудь увидит.
– У кого, по-твоему, может оказаться столь острое зрение? У птиц?
Внезапно до Мадлен донеслись нестройные восторженные крики. Она снова взглянула в сторону борта.
– Просто мне кажется… – Она высвободилась из объятий Себастьяна и бросилась к борту.
Поначалу она ничего не увидела, разве что линия горизонта оказалась гораздо ниже. Пока взгляд Мадлен метался из стороны в сторону, ею начало завладевать ощущение тяжести в животе и растерянность. Мадлен не сразу осознала, что земля вдруг оказалась далеко внизу и продолжала удаляться с головокружительной скоростью.
– О Боже! Весь мир исчез! – в страхе выкрикнула она.
– Пока еще нет, – возразил Себастьян, стоявший у нее за спиной, – но в любую секунду может… – Неожиданно подъем прекратился, дно гондолы дрогнуло, и Себастьян едва успел подхватить пошатнувшуюся Мадлен. – Да, канаты выдержали, – заключил он со смешком. – Сейчас мы узнаем, что с нами стало – либо мы повисли в небе, как воздушный змей, либо… – Гондола резко качнулась, Себастьян не устоял на ногах и вместе с Мадлен повалился на застеленный соломой пол. – …Или же событие оказалось более знаменательным, чем я планировал, – закончил он.
Мадлен изо всех сил ударила его кулачком.
– Значит, вы сделали это нарочно!
Лежа на соломе, он расхохотался, не удосуживаясь отражать ее беспорядочные удары.
– Ты же сама хотела остаться наедине со мной. Нам представился случай, и я его не упустил. О, только не по носу!
– Вы должны были предупредить… Ой!
Мадлен осеклась, когда пол под ногами накренился, и у нее екнуло внутри. От толчка она упала лицом вниз на солому, раскинув руки.
Неожиданно гондола выпрямилась и повисла в осеннем небе, где слышался лишь шум ветра и гул натянувшихся канатов.
Мадлен считала, что страх полностью парализовал ее, однако ей первой удалось сдвинуться с места. Поднявшись на колени, она отползла подальше от Себастьяна.
– Не приближайтесь! – крикнула она, едва он сел, с торчащими из волос и складок одежды соломинками. – Не трогайте меня!
– Миньон, посуди сама: как же мы сможем испытать удовольствие, не прикасаясь друг к другу? – рассудительно спросил он. Поднявшись на ноги, он отряхнулся. – Прежде чем перейти к более приятным занятиям, следует сообщить тем, кто остался на земле, что с нами все в порядке. – Он подошел к борту гондолы и перегнулся через него, свесившись вниз так, что Мадлен в испуге ахнула, предчувствуя роковое падение. Она не сразу заметила, что Себастьян ритмично машет рукой – он подавал сигнал.
