Элизабет Торнтон - Добродетельная леди
Брайони обвела взглядом гостей, собравшихся в холле, и калейдоскоп ярких цветов успокоил ее. В сравнении с кричащей пышностью других присутствующих дам она была скромна, как голубь. Она подняла руку, чтобы прикоснуться к гладкому пучку на затылке, и чуть приподняла подбородок – жест, который не укрылся от внимания ее мужа.
Когда она неторопливо шла по галерее, чтобы взять Рейвенсворта под руку, она осознала, что шелк ее юбки упрямо прилипает к ее ногам самым неприличным для леди образом. Она незаметно потянула его, чтобы расправить, но безуспешно. Проницательный взгляд Рейвенсворта скользил по ней, ничего не пропуская, но его произнесенное шепотом замечание, когда она подошла, было просто сокрушительным.
– Где остальное ваше платье?
Брайони посмотрела в его горящие глаза и почувствовала, что не может сохранить бесстрастное выражение лица.
– Как это похоже на вас! Вы, лицемерный распутник! В день, когда вы скажете мне, что я очаровательна, я могу быть уверена, что выгляжу, как монашка! А теперь перестаньте хмуриться и для разнообразия скажите что-нибудь приятное. Что вы думаете о моих волосах?
– Это другое дело. Что, шпильки выпали? Мне кажется, что ваша прическа не закончена.
– Вздор, – прозаично заметила Харриет. – Это последний крик моды. Держу пари, служанке Брайони понадобилось несколько часов, чтобы уложить эти капризные локоны в таком дразнящем беспорядке. Ты выглядишь потрясающе, Брайони.
Рейвенсворт воздержался от публичных замечаний, но когда они четверо стали медленно спускаться по парадной лестнице, он наклонился к Брайони и сказал вполголоса:
– Если вы не сделаете что-нибудь с этой чертовой юбкой, вы точно будете изнасилованы. Каждый баронет, виконт и граф бесстыдно глазеет на вас.
– Не говоря уже о маркизе, – вкрадчиво заметила Брайони, улыбаясь с обезоруживающим кокетством при взгляде на мрачное лицо мужа.
– Посмотрите на Графтона, – продолжал Рейвенсворт с нарастающим гневом, заметив наглого графа. Леди Адель, одетая с обычной яркостью, граничащей с вульгарностью, висела на его руке. – Кем он себя, черт побери, вообразил, что пялится на мою жену как помешанный? Это все платье, несомненно. И я не могу винить его! Оно не может не довести до кипения кровь в любом мужчине!
Брайони рассмеялась:
– Не говорите глупостей. Я самая скромно одетая леди среди всех гостей! Ни один человек здесь не замечает в этом простом платье ничего из того, что видите вы!
Рейвенсворт в ярости ответил ей:
– Не пытайтесь обмануть меня! Как будто вы не понимаете! Эта проклятая наивная невинность, которую вы так убедительно изображаете, в сочетании с этим... вырезом и... О, все детали, собранные вместе, опровергают это. Почему вы выглядите как... как... – Тут его светлость замолчал, чтобы найти подходящие слова для своего осуждения.
– Как вульгарная шлюха, выставляющая напоказ свои прелести в логове разврата? – закончила Брайони. В ее глазах горел заговорщический огонек.
Рейвенсворт замер, костяшки его пальцев побелели, с такой силой он вцепился в перила.
– Брайони, где вы слышали эти слова? – спросил он, побелев. – Это Графтон?
– У меня свои источники, – уклончиво ответила его маркиза.
– Я могу все объяснить! – воскликнул Рейвенсворт. – Все не так отвратительно, как кажется. Умоляю вас, Брайони...
– Прошу, не трудитесь объяснять, – возразила Брайони, подавляя смех. – Вы предупреждали меня, как все будет, когда вы вернетесь в город. – С этими словами она обратила чистый укоризненный взгляд на несчастного лорда.
– Но я этого не делал! Я не мог. Брайони, вы же знаете, я бы не стал! Я невиновен, – закончил он с ноткой отчаяния в голосе.
Его маркиза небрежно пожала плечами.
– Это вы так говорите, – произнесла она с безжалостным равнодушием к его словам о невиновности.
Рейвенсворт сказал бы больше, но оркестр заиграл первые аккорды открывающего бал вальса, и он был обязан поменяться партнершами с Эйвери. Ведя Харриет к центру огромного зала, чтобы открыть бал с почетной гостьей, как того требовал обычай, он бросил умоляющий взгляд на свою маркизу, которая ничем не показала, что поняла его красноречивую просьбу, и портреты давно забытых Монтгомери на покрытых дубовыми панелями стенах, не мигая, смотрели на него сверху вниз и улыбались его страданиям.
Это был грандиозный бал, самое впечатляющее торжество, какое было в округе за много лет. Были приглашены все соседи на много миль вокруг, увеличив количество гостей, живущих в доме, больше чем вдвое. На южной лужайке был установлен шатер, в котором накрыли ужин, и многие гости покинули главный зал, чтобы насладиться кулинарными изысками французского повара, которого Брайони специально для этого случая выписала из Лондона.
Брайони была в приподнятом настроении. Она, ничуть не смущаясь, наслаждалась комплиментами, сыплющимися в ее адрес. Она оригинальна; она единственная в своем роде; она великолепна, и Рейвенсворт счастливчик, что заполучил несравненную мисс Лэнгленд. И она наслаждалась мрачными горящими взглядами, которые бросал на нее Рейвенсворт, пока она танцевала ночь напролет со всеми мужчинами, кроме него. Она была уверена, что довела его до точки, когда он готов сдаться, и при этой мысли улыбка предвкушения заиграла на ее губах.
Избегая нежелательного внимания лорда Графтона, который назойливо преследовал ее весь вечер, Брайони решительно пробралась сквозь толпу танцующих в восточное крыло и направилась на первый этаж в библиотеку, находившуюся на расстоянии всего лишь брошенного камня от шумной толпы в бальном зале. Долгим взглядом она посмотрела через плечо, и ее глаза на секунду встретились с взглядом бдительного Рейвенсворта. Его внимание почти немедленно было отвлечено настойчивой Адель. Брайони дерзко кивнула головой и тайком схватила бокал шампанского с подноса, который держал один из бессчетных лакеев, обслуживающих ее гостей с неослабным вниманием. Торжество в помещениях для слуг было запланировано на следующий вечер, к которому, можно было надеяться, большая часть гостей ее светлости разъедется.
Она услышала слабые звуки оркестра, начинающего второй вальс вечера – «безнравственный вальс», как сказала бы Нэнни. И Брайони улыбнулась, вспомнив бал в Брумхилл-Хаусе, очень давно, когда она впервые встретила зловеще красивого, вспыльчивого маркиза Рейвенсворта. Что ж, она узнала способ, как управляться с ним, глубокомысленно отметила она.
Она взбила подушки на диване, стоящем около камина, и сделала один глоток шампанского, прежде чем поставить бокал. Из своего ридикюля она достала маленькую перламутровую табакерку, подарок Харриет. Она хотела, как обычно, ловким движением откинуть крышечку, но почему-то табакерка, выскользнув из ее рук, упала на новый абиссинский ковер и закатилась под массивный дубовый письменный стол, стоящий у окна.
