Беверли Кендалл - Неопытная искусительница
Вздохнув, она устремила взгляд на свое отражение. Голубые глаза казались слишком большими для ее осунувшегося лица, уголки губ уныло опустились. Пощипав бледные щеки, чтобы вернуть им румянец, Виктория встала со стула и прошлась ладонью по розовому утреннему платью, разглаживая несуществующие морщинки. Затем глубоко вздохнула, словно это был ее последний вздох, и направилась вниз, в столовую.
У лестницы ее встретил Риверс, лакей, покрывавший ее преступную связь с Джорджем. У него был такой взволнованный вид, что она моментально насторожилась.
— Миледи, — произнес он, понизив голос, как опытный заговорщик. — Сэр Клифтон ждет вас снаружи.
Виктория застыла на месте. Джордж не являлся к ним с визитами после неудачной попытки пять лет назад, когда их дворецкий дал ему от ворот поворот по указанию ее матери. Он мог прислать ей записку с просьбой о встрече, как они всегда делали. Почему же он явился сюда?
Она скользнула беглым взглядом по холлу, чтобы убедиться, что за ними никто не наблюдает.
— Скажи ему, что я сейчас выйду. Нужно отпроситься у мамы, и понадобится твоя помощь. Едва ли я могу разговаривать с ним так близко от дома.
Риверс коротко кивнул и исчез за дверью, ведущей на улицу. Виктория нашла мать в столовой, где та завтракала второй раз за утро, и сообщила, что ей нужно съездить на Бонд-стрит за покупками. Маркиза, довольная ходом приготовлений к свадьбе, не увидела ничего необычного в этой просьбе и позволила ей взять лакея в качестве сопровождающего.
Надев перчатки, шляпку и шелковую шаль, Виктория вышла на улицу. Риверс ждал ее у порога с наемным экипажем. Проехав буквально два квартала, они свернули в короткую улочку, где в тупике была припаркована карета Джорджа.
Слишком взволнованная, чтобы ждать помощи лакея, Виктория спрыгнула на землю и подбежала к карете. Дверца была открыта, и она осторожно заглянула внутрь.
В рассеянном свете, проникавшем через открытую дверцу, она увидела Джорджа. Высокий и прямой, как закаленный в боях солдат, с аккуратно подстриженными усами и бородкой, он казался ослепительно красивым для ее изголодавшихся чувств. Его лицо немного осунулось, карие глаза слегка запали, а одежда, состоявшая из темно-коричневого сюртука, бежевых брюк, жилета и белой рубашки, казалась слишком свободной для похудевшей фигуры.
Он протянул руку, и Виктория забралась в карету, неуверенно опустившись на противоположное сиденье.
— Я не подозревала, что тебе свойственны такие мелодраматичные поступки, в духе плаща и кинжала.
— В этом не было бы необходимости, если бы я знал, что меня примут в твоем доме, — натянуто отозвался Джордж, не ответив на ее улыбку. Он выдержал паузу, сосредоточенно глядя на нее. — Меня посетил Радерфорд.
Сердце Виктории пропустило удар, но она не отвела взгляда.
— Да, он говорил мне об этом.
— Значит, природа ваших отношений изменилась? — Крепко сжатая челюсть и напряженная поза противоречили его небрежному тону.
— Как ты можешь догадаться, он разорвал помолвку. Когда ты приехал, я направлялась к матери, чтобы сообщить ей об этом.
Джордж кивнул, признавая, что для подобного шага требовалось немалое мужество, и суровая линия его губ несколько смягчилась.
— И чьего ребенка ты носишь? — осведомился он без обиняков. Подобная прямота могла смутить каждого, кто привык к светской уклончивости и лицемерию. Лицо Виктории загорелось, и она поспешно опустила голову. Конечно, со временем он узнал бы о ее состоянии и, наверное, задался вопросом об отцовстве ребенка, но предполагалось, что к тому моменту она уже будет замужем за лордом Радерфордом.
— Кто отец? Я? — спросил он, не дождавшись ответа, уже не столь невозмутимым тоном.
Виктория подняла голову и посмотрела на него.
— Это твой ребенок. У меня никогда… не было близости с лордом Радерфордом. Никогда, — повторила она с нажимом. Это было самое меньшее, что она могла сделать для мужчины, которого любила — и будет вечно любить.
Джордж перестал притворяться безразличным. Стремительно пересев к ней на сиденье, он схватил ее затянутые в перчатки руки.
— Тогда почему он сделал тебе предложение?
Запинаясь, она рассказала ему всю историю, и к концу повествования его замешательство уступило место гневу, а потом стальной решимости.
— Послушай, это просто смешно. В стране нет закона, который запрещал бы нам пожениться. Я зарабатываю более чем достаточно, чтобы содержать семью, пусть не в роскоши, к которой ты привыкла.
Виктория судорожно сглотнула, ее сердце трепетало, глаза жгли слезы.
— Мне плевать на приданое. Все, что мне нужно, — это ты и ребенок. Я в последний раз спрашиваю: ты выйдешь за меня замуж, Виктория? — В его выразительных карих глазах сияли любовь, искреннее волнение и неуверенность.
Ему не пришлось долго ждать ответа. Виктория обвила его шею руками, притянув голову к себе.
— О да. Да. Да. Да, — повторяла она, прежде чем запечатлеть на его губах долгий и страстный поцелуй, в котором выражалась вся любовь.
Глава 19
Джеймс прибыл к Армстронгам так же рано, как и накануне утром. Остаток предыдущего дня и добрую часть ночи, когда ему полагалось спать, он провел, поглощенный мыслями о Мисси и ее отказе.
Она отказала ему.
Это сводило его с ума. Годами он благосклонно принимал ее девичью влюбленность, и всего лишь несколько недель назад она подарила ему девственность. Почему он так расстроился, после того как она заявила, что ее чувства всего лишь увлечение? Как часто он повторял ей то же самое? Видимо, его чувства к Мисси сложнее, чем ему казалось. Конечно, он желает ее, как не желал ни одну женщину в жизни, но вряд ли это можно считать любовью.
Впрочем, одну вещь Джеймс знал точно: он не может отпустить Мисси. Он погубил ее репутацию, и она носит его ребенка. Этих двух причин вполне достаточно, чтобы жениться на ней. И конечно, остается Армстронг. Мысль о том, чтобы лишиться друга, пугала Джеймса почти так же, как потеря Мисси. Но как исправить то, что он натворил, оставалось загадкой.
Крейтон, дворецкий, встретил его с поклоном и проводил в гостиную, прежде чем отправиться за Мисси. Джеймс не стал садиться. Несмотря на решительный настрой, его нервы были на пределе. Его будущая невеста отличалась редким упрямством, и если она продолжит в том же духе, ему не останется ничего иного, кроме как похитить ее и принудить к браку под дулом пистолета. Вчера он вел себя совсем не так, как планировал: приказывал, вместо того чтобы уговаривать. Что ж, ему остается только надеяться, что его призыв к здравому смыслу, к тому, чтобы она подумала об интересах ребенка — если она действительно в положении, — дойдет до ее сознания.
