Лариса Шкатула - Пани колдунья
— У нас в замке ты заболела, — сказал он.
— Но я ничего такого не чувствую! — запротестовала Лиза. — У меня ничего не болит. Голова не кружится. Я просто крепко спала…
— Трое суток! — уточнил Станислав. Он осторожно прилег рядом и обнял ее, уткнувшись лицом в ее волосы. — Господи, я чуть с ума не сошел от страха.
— Ты меня удивляешь. — Лиза отстранилась и села в кровати. — Я не привыкла к твоим нежностям, так что не стоит и начинать! Другой бы на твоем месте обрадовался.
— Чему? — не понял он.
— Теперь пойдут слухи, что жена у тебя оказалась болезненной, станут тебя жалеть, а когда я умру… — Она заметила, как испуганно скривилось его лицо, и покачала головой: любвеобильный Станислав пугал ее еще больше, чем грубый и даже ненавидящий. — Как бы умру — ты ведь не забыл о нашем договоре?
Моя болезнь оказалась кстати, не так ли?
Он поднялся с кровати все еще в некоторой растерянности:
— Я не думал, что ты так враждебно встретишь мои признания.
— У нас в России говорят: не плюй в колодец, пригодится воды напиться… Можно и по-другому: снявши голову, по волосам не плачут. Пришли-ка лучше ко мне Василису, пусть поможет одеться. И скажи на кухне, чтоб накрыли обед за три дня!
Это она так пошутила. Станислав не стал с нею спорить, вышел из комнаты, и почти тут же вошла Василиса.
— Я думала, Елизавета Николаевна, меня уже ничем удивить нельзя, — проговорила она без оханий и причитаний, подавая Лизе бархатное платье, в котором та ездила на бал к Янковичам.
По нему сразу было видно, как вырос Лизин живот. Теперь ткань натянулась, но, пожалуй, еще разочек можно будет его надеть без риска, что платье лопнет.
Василиса осторожно завязала тесемки, удовлетворенно оглядела свою работу, усадила Лизу в кресло перед зеркалом и взяла в руки расческу. Но было видно, что некая мысль все не дает ей покоя.
— Вы хоть представляете себе, Елизавета Николаевна, что спасли жизнь двум божьим созданиям? Сделали то, что под силу далеко не каждому дипломированному врачу.
— Я об этом не думала, — призналась Лиза. — И не сразу поняла, почему Марыля возле моей кровати молится.
Она покрутила головой:
— Согласитесь, странно — проснуться в собственной постели, чувствуя себя прекрасно, как хорошо отдохнувший человек, открыть глаза и увидеть возле себя непонятную суматоху…
— Чего греха таить, мы все испугались. Особенно князь. Кажется, он даже в краковский главный костел ездил, молил господа о прощении. За то, что жену свою уморил. Просил даровать вам жизнь…
— Чем же это он меня уморил?
Лиза и самой себе не могла объяснить причины столь внезапного недомогания. В последнее время Станислав своими выходками держал ее в постоянном напряжении, но она никогда не была настолько слабой, чтобы падать в обморок или страдать какой-то там нервной горячкой.
— Ему виднее! — хмыкнула Василиса.
— Я думала, Станислав радоваться будет, если со мной что плохое случится. Разом все в его жизни станет на свои места. Смахнет с плеч такую обузу, как нелюбимая жена, и сможет наконец жениться на Еве Шиманской.
— На Еве? — удивленно переспросила Василиса. — Уж если он на ней прежде не женился, когда еще вас не любил — это я по поводу «нелюбимой жены», — то теперь, думаю, у Евы нет никакой надежды на это.
— Вы считаете, он меня любит? Или я ничего в этом не понимаю, или его любовь — самая странная на свете… А почему вы подали мне вечернее платье?
Разве сейчас не ясный день, будни? А если я захочу пройтись, посмотреть, как вы тут без меня вели хозяйство?
— Ах, ваше сиятельство, вы еще не знаете? На кухне готовят праздничный обед. Князь приказал достать из подвала самое старое вино — из коллекции дедушки Станислава…
— Мы ждем гостей?
— Мы будем праздновать ваше выздоровление, пани княгиня, — улыбнулась Василиса. — Приглашена за стол даже я. Вот сейчас причешу вас — и бегом к себе, переодеваться!
— Надеюсь, палить из пушек никто не станет…
Кстати, Василиса Матвеевна, вы были в нашем с вами доме?
Экономка отчего-то замялась, но ответила:
— Была. Казик меня возил с разрешения его сиятельства.
— Там что-нибудь не так? Что вы от меня скрываете?
— От вас у меня секретов нет, Елизавета Николаевна, но князь хочет сделать вам сюрприз, потому запретил мне говорить о том, что я видела. Сделайте милость, освободите от расспросов!
— Остается надеяться, что сюрпризы бывают и приятные, — пробурчала Лиза и сказала уже в спину уходящей женщине:
— Вас стала беспокоить печень, Василиса Матвеевна? Вы бы травки попили…
— Как вы это узнали? — Василиса стремительно обернулась.
— Выходит, и у меня может быть своя тайна, — слегка поддразнила ее Лиза.
Экономка помедлила, а потом сказала:
— По сравнению со мной, Елизавета Николаевна, вы совсем девочка. Конечно, вы умнее и умеете такое, о чем я прежде и не слыхала, но вам не хватает моего печального жизненного опыта. Как это ни странно, большинство людей не любит своих благодетелей. А если природу благодеяния не могут объяснить, то непременно заподозрят своего спасителя в связи с нечистой силой. Так легче. Так можно не только все объяснить, но и избавить себя от угрызений совести. А также изъявлений благодарности.
Ведь тогда становится ясным, что благодеяние совершившему его ничего не стоило. А значит, чувствовать благодарность ему вовсе не обязательно.
— Вы говорите страшные вещи, только я не понимаю, зачем?
— Простите, ваше сиятельство, я не хотела вас пугать. Я просто хочу, чтобы вы были впредь осторожнее… Например, с пророчествами, с ясновидением…
Она вышла, оставив Лизу в смущении. Права ее старшая подруга: вот так по-девчоночьи хвалиться своими способностями не очень умно. Она теперь понимала своего отца, который так много знал и умел, а знанию своему не находил применения. Оно просилось наружу, требовало выхода, и бедный папа не придумал ничего лучше, как делать своеобразное кровопускание, — устраивать спектакли перед невежественными зрителями. Если и Лиза не займется чем-нибудь нужным, она тоже будет устраивать фокусы и еще больше укреплять людей во мнении, что она попросту ведьма…
Ребенок толкнулся у нее в животе, как бы напоминая о себе. «Прости, маленький, я совсем о тебе забыла. Ты прав, что может быть важнее, чем родить и воспитывать здорового малыша? Разве это так уж просто?»
Она вышла из спальни и стала спускаться по лестнице. Станислав при звуке ее шагов поднялся с кресла и следил, как она идет, отчего Лиза не выдержала и споткнулась.
— Ты действуешь на меня как удав на кролика, — нервно усмехнулась она.
— Прости, — он опустил взгляд, — но сегодня ты выглядишь как святая…
