Патриция Галлахер - Искры под пеплом
— А вот я в этом диковинном костюме чувствую себя глупо, — пожаловалась Гарнет. — Не хотела бы, чтобы меня в нем увидела мама. Или — то, как я еду верхом. Это так неприлично.
— Будь проще, дорогая. Лошадям приходится здесь скакать по кустам и камням. Представь, как бы ты удержалась в седле, если бы свесила ножки на одну сторону! Посмотри, какая прекрасная наездница миссис Дюк, не так ли?
Еще задолго до того, как они достигли лагеря, путешественники почувствовали в воздухе запах дыма, услышали мычание коров, ржанье лошадей и громкие голоса людей. Миссис Дюк, лихо скакавшая на Мошеннике, как амазонка, скрылась в облаке дыма и пыли.
Тут же к ним подлетел галопом Брант на карем жеребце, самом лучшем на ранчо Дюка. Брант сам объездил и выучил его, и Гарнет не могла не восхититься его умением обращаться с лошадьми. Неожиданно в памяти у нее всплыли строки одного из писем Дени: «Похоже, что все мятежники ездят верхом и стреляют лучше, чем наши ребята. Нам удается обращать их в бегство только тогда, когда они уступают нам в численности или вооружении».
Брант натянул поводья, снял шляпу и вежливо склонил голову.
— Добро пожаловать, леди! Я провожу вас до главного лагеря.
Брант Стил ехал между ними, и было видно, как он обрадован тем, что видит Гарнет. Она же чувствовала себя смущенной из-за своей нелепой одежды. Чтобы поддержать разговор и не показать смятения, Гарнет сказала:
— Простите, я забыла имя вашего коня.
— Генерал, — улыбнулся Брант.
— В честь генерала Ли, полагаю?
— Ну уж не Гранта же, — засмеялся он.
— Зачем же в честь побежденного-то? — Гарнет не смогла удержаться, чтобы не съехидничать.
— Я преклоняюсь перед характером и умом этого человека, — серьезно ответил он. — Большинство военных считает, что, будучи в равных условиях, Роберт Ли вышел бы победителем.
В их разговор вмешалась Дженни.
— Я думала, что вы подписали перемирие между собой, мои друзья. Давайте же сегодня не нарушать его.
— В Дженнифер пропадает дипломат! — проворчала Гарнет. — Она уговорила меня приехать сюда, так же, как вы убедили миссис Дюк прислать приглашение.
— Да, я благодарен им обеим за то, что вижу вас здесь.
— Только не стройте иллюзий относительно причин моего согласия, — жестко отрезала она.
— Я понимаю. А вы, пожалуйста, не принимайте близко к сердцу мои слова, я не хотел бы обидеть вас снова, — бросил он, отъезжая в сторону.
Неожиданно они попали в самый центр столпотворения. Вокруг бешено кипела работа. Работники Дюка, бросая лассо, отлавливали и клеймили мычащих телят и ржущих жеребят. В отдалении другие ковбои на лошадях сгоняли в одно место взрослый скот.
Миссис Дюк присоединилась к мужу, мгновенно включившись во все дела сразу, для чего ей пригодился весь ее многолетний опыт и знания. Неподалеку, возле фургона с провизией, готовилась еда. Аромат тушеного мяса, перца чили, бобов и кофе смешивался с запахом навоза, мочи, крови, паленой шерсти и кожи, образуя причудливую гамму.
— Уверен, что вам хотелось бы отдохнуть перед едой, — сказал Брант, указывая на одну из немногочисленных палаток. Гарнет немедленно укрылась в ближайшей из них, опустив за собой полог.
Неутомимая Дженни предложила свою помощь повару, старому седому холостяку, выпалившему ей в ответ на одном дыхании:
— Спасибо, мадам, справлюсь сам, ведь готовлю много лет и, полагаю, буду делать это, пока не помру с ложкой в руке.
Дженни ничего не оставалось, как присоединиться к Гарнет, угрюмо сидевшей в палатке на одной из походных коек. Это было наследие армии Конфедерации, как, впрочем, сами палатки и побитые молью серые шерстяные одеяла.
— Здесь ты не много увидишь, моя дорогая.
— Я и так достаточно насмотрелась и нанюхалась, наверно, на всю жизнь. Мне жаль, что перед отъездом я не выкупалась в твоем цветочном одеколоне и не высыпала дюжину пакетиков соше себе под лифчик.
— Ничего, запах — дело привычное, — утешила ее Дженни. — Подумай сама, ты же не можешь все время прятаться в этой палатке. Мы должны будем выйти, хотя бы чтобы поесть.
— У меня не вызывает аппетита то, что готовится в этих горшках и на жаровнях! Разве ты не заметила под треножниками сухие коровьи лепешки? Они же готовят на них!
— Да, потому что с дровами здесь туго. Деревьев в прерии, как ты знаешь, немного.
— О Господи! А где Брант?
— Работает, как все. Он выглядит великолепно, как прирожденный ковбой, сидя в высоком седле с лассо в руке.
Гарнет вздрогнула, осторожно прикоснувшись к внутренней поверхности бедер, стертых седлом.
— Вот уж чего про меня не скажешь! Ноги болят ужасно.
— А у меня и промежность ноет.
— Тетя Дженнифер!
— Ой, хватит жеманиться, Гарнет! Мы же не на публике. Эта часть тела у нас действительно пострадала, не так ли? Уже довольно давно нам не приходилось так широко раздвигать ноги. Мне-то уж во всяком случае.
Гарнет отвернулась, чтобы по выражению ее лица тетя ни о чем не догадалась. Думая, на что бы побыстрее перевести разговор, девушка принялась разглядывать палатку.
— Бьюсь об заклад, она течет. Что можно ожидать от продукции, сделанной в Конфедерации? Находясь здесь, я чувствую себя предательницей!
— А я нет, — твердо сказала Дженни. — И Брант проявил заботу, обеспечив нас жильем. Здесь всего три палатки: одна, полагаю, для Дюков, вторая — клиника. Остальные же, включая Бранта, будут спать на земле.
— Зачем мы сюда приехали, тетя Джен? Мы столь же бесполезны, как колючки у коровы на хвосте!
— Точно. Я завидую Альме Дюк. Это должно быть очень здорово чувствовать, что понимаешь в своем деле не меньше любого мужчины. Да еще в таком возрасте и с ее ревматизмом она держится молодцом. Интересно, здесь все хозяйки ранчо должны обладать такими боевыми качествами?
— Господи, упаси, — воскликнула Гарнет. — Не представляю себе худшей жизни.
— Похоже, миссис Дюк счастлива. Она по-прежнему любит своего старого ковбоя. Я видела, как сияют ее глаза, когда Альма говорит о нем.
Гарнет недоверчиво покачала головой и, со вздохом поежившись, все же решилась растянуться на койке, когда-то принадлежавшей мятежникам.
— Ты лучше отдохнешь, детка, если снимешь ботинки.
— А вдруг я не смогу их снова надеть? У меня так распухли ноги.
— Я попрошу вечером немного мази у миссис Дюк, она наверняка взяла ее с собой.
— Да уж в седельной сумке этой дамы скорее найдешь бутылку мази, чем духов. Похоже, запах лекарств ее любимый аромат, конечно, после запаха лошадиного пота. Да она и сама потеет, как лошадь.
— И столько же работает.
Едва Гарнет задремала, как повар принялся энергично стучать стальным прутом по железному угольнику. Она села на кровати, испуганно спросив:
