Алекса Смарт - Тайные страсти
Однако Гарету больше хотелось совершить это особое паломничество одному. Может быть, ступив на землю, где предположительно прошли два года его жизни, он поймет, что действительно является сыном покойного графа Шербрука.
Пока Гарет обдумывал, как потактичнее объяснить Марселле свое решение, она избавила его от такой необходимости.
— Надеюсь, милорд, вы не станете возражать, если я в следующий раз отправлюсь с вами в поместье, — тихо проговорила Марселла. — У меня здесь еще множество дел, и я уверена, ваш дядя не будет против моего общества.
— Не возражаю, мадам.
Натянув помятую рубашку, Гарет снова подошел к постели и остановился перед Марселлой. Раз уж судьба его так круто повернулась, то он был счастлив получить в жены женщину, в чьи достоинства входила и тонкая проницательность, и лишенное излишней сентиментальности сострадание.
Одарив Марселлу улыбкой, Гарет коснулся ее нежной щеки, потом приподнял подбородок.
— Обещаю, мы продолжим нашу беседу после моего возвращения… и, возможно, у тебя снова появится случай завернуться в простыню.
С этими словами Гарет приник к губам жены, потом повернулся и направился к двери, разделявшей их комнаты.
— Милорд… Гарет… — остановила его уже на пороге робкая мольба.
Гарет оглянулся: с разметавшимися по плечам медово-каштановыми волосами и крепко прижатой к груди простыней Марселла представляла собой очаровательно соблазнительное зрелище. Его захлестнула незнакомая доселе волна нежности, к которой примешивалось и чисто мужское понимание обладания этой прелестной женщиной.
Гарет ожидал услышать слезливые слова прощания, но Марселла лишь сказала:
— Я буду молиться, чтобы ты нашел там то, что ищешь.
Гарет молча кивнул, прошел в свою комнату, закрыв за собой дверь, и только тогда прошептал:
— Я тоже, мадам. Я тоже.
* * *— Вот, пожалуйста, мадам. Это принесли вскоре после отъезда его светлости и вдовствующей графини, — сообщил Бидлз, с видом чрезвычайного отвращения протягивая Марселле сложенный вдвое испачканный листок бумаги, на котором значилось ее имя.
Марселла взяла письмо, напоминавшее таким же образом отправленное первое послание. Даже не ломая печать красного воска, она уже была уверена, что оно содержит очередные мольбы анонимного доброжелателя.
Торопливый просмотр послания подтвердил ее предположения. Письмо оказалось не подписано, как и предыдущее, а почерк снова напоминал ребячьи каракули… или выдавал попытку изменить собственную манеру. Расстроенно вздохнув, Марселла взглянула на дворецкого.
— Не думаю, что вы видели того, кто принес записку, — заметила она, не надеясь на противоположное утверждение.
— Как и в прошлый раз, в дверь постучали молотком. Когда я открыл, то нашел на ступеньке вот это.
Марселла снова посмотрела на листок бумаги. Мелодраматический тон послания повторял прежние оскорбительные обвинения, но на этот раз автор просил о тайной встрече, и просьба его вовсе не походила на униженную мольбу:
«Ваша жизнь и жизнь другого человека зависит от вас, от вас одной… не пренебрегайте своим священным долгом…»
Марселла нахмурилась еще больше, решив положить конец этому вздору, пока автор вздорных писем не вынес свои злобные домыслы на публику. Впрочем, если верны ее догадки относительно личности анонима, то вчера вечером он уже сделал свое черное дело.
— Хорошо Бидлз, — небрежно складывая записку, обратилась Марселла к слуге. — Покончим с этим. Я прошу вас в течение часа найти наемную карету. У меня есть дела, которые могут занять часть дня.
— Хорошо, мадам.
— Кстати, Бидлз, будет лучше, если вы не станете рассказывать его светлости об этих таинственных письмах. Они не имеют никакого значения и только расстроят его.
— Как пожелаете, мадам, — со скорбным видом согласился дворецкий и отправился выполнять поручение.
Вскоре после полудня Марселла села в наемный экипаж. У нее было достаточно времени, чтобы выполнить некоторые светские обязанности и в назначенный час встретиться с неизвестным автором посланий. Она решила в последний раз объяснить сэру Финеасу, что у нее нет намерения оставлять своего мужа ни ради него, ни ради кого-либо другого.
Марселла не сомневалась, что именно баронет являлся автором таинственных писем. Кто же, как не он, публично выказал свою неприязнь графу Вольфу и поклялся публично поставить его на колени?
Неожиданно Марселле пришло в голову, что у Невилла Нортрапа также вполне достаточно причин желать зла новому графу. Однако она не могла представить себе этого светского человека, настоящего джентльмена, кропающим мелодраматические анонимные письма с обвинениями Гарета в убийстве, которое ему уже не приписывалось. Нет, Невилл наверняка действовал бы более тонкими методами, подавая петиции в суд или прибегая к помощи высокопоставленных друзей.
Вновь обратив свои мысли на сэра Финеаса, Марселла извлекла из черной шелковой сумочки утреннее послание, развернула тщательно сложенный листок, уже рвущийся на сгибах после многократного прочтения, и еще раз проверила время и место встречи.
«…Три часа… парк Вауксхолл-Гарденс… на площадке фейерверков…»
«Странное место встречи, — сказала она себе, — особенно учитывая известную неприязнь сэра Финеаса ко всему разгульному и — с его точки зрения — неприличному». Впрочем, парк в это время, наверняка, безлюден, следовательно, никто не помешает их беседе, которую Марселла собиралась закончить как можно быстрее.
Все прочие дела Марселла выполнила очень быстро, так что во время их кратких остановок кучер едва успевал приложиться к бутылке, которую она заметила у него под сиденьем. К месту назначения Марселла прибыла как раз в тот момент, когда часы на отдаленной башне начали бить три. Дав кучеру указание ждать ее, Марселла торопливо спрыгнула с подножки экипажа.
Осмотрев изгородь, она обнаружила место, где можно попасть в парк, минуя центральный вход, и уже через мгновение шагала по посыпанной гравием дорожке. Далее путь ее лежал под тремя арками, через равные промежутки пересекавшими аллею, а само место свидания находилось чуть в стороне, в отдаленной части парка.
Знакомая обстановка успокаивающе подействовала на Марселлу. Ведь еще в прошлом сезоне она платила свои шиллинги за возможность прогуляться по вечерним освещенным аллеям знаменитого парка. Здесь она ужинала привезенной с собою простой едой в жизнерадостной компании брата и его друзей, потом сидела на концерте, зачарованно слушая музыку оркестра, а позднее вскрикивала от детского восторга, любуясь знаменитыми фейерверками. Вспомнив об этом, Марселла невольно улыбнулась, хотя чувство потери наполняло ее сердце печалью. Она бы отдала все на свете за весточку о Кларри, только бы узнать, что брат жив и здоров, пусть даже и не собирается возвращаться домой.
