Виктория Холт - Лорд-обольститель
— Мсье из сада.
Я посмотрела на Жанну.
— Один солидный господин, который иногда гуляет в саду. Он садится на скамью и подолгу наблюдает за тем, как играют дети. Он часто беседует с Кендалом.
— Не огорчайся, — сказала я Кендалу. — Мы купим тебе другого змея.
— Но это будет не моя орифламма.
— Почему же? Мы найдем точно такого же змея, — успокоила я его.
На следующее утро он собирался идти гулять в весьма расстроенных чувствах.
— Может быть, он уже у дедушки, — вздохнул Кендал.
Похоже, эта мысль несколько приободрила его. Затем он опять встревожился.
— Но сможет ли дедушка его увидеть?
Его личико сморщилось. Теперь он горевал не только об улетевшем змее. Он думал о том, что его бедный дедушка не увидит эту красоту. Редкий дар сопереживания располагал к Кендалу всех, с кем он встречался.
— Я раздобуду другого змея с орифламмой, даже если мне для этого придется перевернуть весь Париж, — сказала я Николь.
— Я сделаю то же самое, — ответила она.
Этим утром я ожидала заказчика, но твердо решила отправиться на поиски подходящего змея сразу же после обеда. Однако это не потребовалось. Кендал вернулся из сада с воздушным змеем в два раза больше того, что улетел. Древний символ Франции, золотые языки пламени на алом фоне, казались еще более яркими и впечатляющими.
У ребенка был такой счастливый вид, что я упала на колени и обняла его.
— Осторожно, — предостерег он меня. — Это очень ценный змей.
Я вопросительно посмотрела на Жанну.
— Это все господин из сада, — пояснила она. — Сегодня утром он встретил Кендала со змеем в руках.
— Ты хочешь сказать… он подарил его Кендалу?
— Он сказал, что в утрате предыдущего змея есть и его вина. Они с Кендалом играли все утро.
Мне стало немного не по себе.
— Не было никакой необходимости покупать змея взамен улетевшего, — пробормотала я. — А даже если и покупать, то не такого вызывающе дорогого.
Прошло еще несколько дней, и каждое утро Кендал отправлялся в сад вместе со своим змеем, а потом рассказывал мне, что запускает его вместе с «мсье из сада».
Наконец, произошло то, чего я уже давно ожидала — заказчик не смог явиться на сеанс позирования, так что можно было воспользоваться этим обстоятельством и в конце концов взглянуть своими глазами на этого «мсье из сада».
Увидев его, я окаменела, дрожа мелкой дрожью от охватившего меня ужаса. Моим первым желанием было схватить Кендала и броситься бежать со всех ног.
Этот человек уже подходил ко мне. Затем поклонился. Меня захлестнула холодная вода воспоминаний. Захотелось крикнуть ему: «Уходи! Убирайся из моей жизни!»
Он стоял передо мной и улыбался.
— Мама, — проговорил Кендал на своей очаровательной смеси двух языков, — voilа[24]мсье из jardins[25].
— Мы с Кендалом подружились, — сообщил барон.
— Как… как давно это началось? — пробормотала я.
— Достаточно давно для того, чтобы стать настоящими друзьями.
Я не могла на него смотреть. Один его вид приводил в ужас. Зная, насколько он беспощаден, мне страшно было даже подумать о том, что он может совершить.
— Как это…
— Я увидел его. Он мне понравился.
Кендал стоял рядом, переводя взгляд с него на меня.
— Мы будем запускать змея? — поинтересовался он.
— Разумеется, — ответил барон. — У тебя чудесный змей, — добавил он, не сводя с меня глаз.
— Он больше, чем тот, который улетел в Англию, — гордо заявил Кендал.
— Я надеюсь, он понравился твоему дедушке.
Он так много знает! — подумала я. — Все это подстроено. Но зачем?
Он опять поклонился мне.
— Прошу извинить нас. Мы должны запустить змея, и тогда он покажет всем, сколь ничтожны их жалкие потуги на совершенство.
— Пойдем! — торопил его Кендал.
Я ошеломленно смотрела им вслед и спрашивала себя, что он задумал на этот раз. Что все это означает? Он приходит в сад общаться с моим сыном. Но зачем? С каких пор его стали интересовать дети?
Все-таки мне не удалось скрыться от него. Последние несколько лет, позволившие мне примириться с окружающей действительностью, научившие меня с благодарностью принимать все, что она преподносит… оказались всего лишь каким-то промежуточным этапом, не более того.
Я боялась этого человека, хорошо зная, насколько он жесток и неумолим.
Что ему нужно от моего сына?
Я должна была признать ужасную истину: Кендал также и его сын.
Я наблюдала за взмывшей в небо орифламмой. Она и в самом деле затмила всех остальных змеев. Все показывали на нее пальцами, а Кендал раздувался от гордости.
Чему он его учит? — думала я. — Осознанию того, что он лучше всех. Его змей должен быть самым большим. Все прочие должны скромно пребывать в тени.
Так воспитывали самого барона. Теперь он попытается превратить моего ребенка в свое подобие.
Я слышу, как барон говорит ему:
— Ну вот. Держи. Крепче. Не выпускай из рук. Сможешь его удержать?
— Конечно, — отвечал Кендал.
— Хорошо, — проговорил он. — А я пойду поговорю с твоей мамой.
Барон присел на скамью рядом со мной. Я демонстративно отодвинулась. Он пожал плечами и рассмеялся.
— Какой мальчишка! — произнес он.
Я не ответила.
— Как две капли воды похож на моего дедушку. У меня есть его портрет в таком возрасте. Сходство просто невероятное.
— Этот мальчик — мой сын, — медленно произнесла я. — Он никогда не станет таким, как скандинавские бароны, готовые затоптать любого, кто встанет на их пути.
— Он безмерно обаятелен. Несомненно, это обаяние унаследовано от предков по материнской линии. Но все равно он будет воином.
— Не вижу никакой необходимости обсуждать это с вами. Если вы сообщите, сколько стоил змей…
— Это был мой подарок.
— Я не разрешаю ему принимать подарки от посторонних.
— От посторонних — да, но не от собственного же отца!
Я резко повернулась к нему.
— Что вы задумали?
— Ничего. Всего лишь напомнил вам, кто его отец. И если я хочу подарить ему змея, то я это делаю… впрочем, это касается и любого другого подарка.
— Я его мать. Я дала ему жизнь и забочусь о нем с момента рождения. Вы не имеете права вторгаться в нашу жизнь и предъявлять свои права на него только лишь потому, что он вам понравился. Почему вы, собственно, так уверены в своем отцовстве?
Он язвительно покосился в мою сторону.
— В вашей высокой моральности я не сомневаюсь. Впрочем, достаточно взглянуть на него, как все становится ясно.
