Джил Грегори - Сладкая мука любви
– Эмма! – В голосе Тэры прозвучал мягкий упрек; она сплела пальцы на коленях и слабо улыбнулась. – Ты ведь знаешь, я любила Бо – любила всем сердцем. Как ты себе это представляешь между мной и Такером? По-твоему, я вижу в нем что-то вроде… заместителя Бо? Только потому, что он его брат?
– Прости, с моей стороны было нелепо так думать. – Эмма присела рядом и заглянула подруге в глаза. – Сейчас это совершенно ясно, но в тот момент я не была ни в чем уверена. Впечатление и впрямь было такое, что Такер вот-вот тебя…
Она не сумела произнести слово «поцелует», потому что ей ненавистна была сама мысль о Такере, целующем Тэру… да и любую другую женщину, если уж на то пошло! Какое-то время в комнате царило молчание, которое нарушила Тэра.
– Мы с Такером друзья, Эмма. Друзья – и только. Ничего иного между нами нет и быть не может. – Девушка помолчала, испытующе глядя на подругу. – А вот о вас с Такером этого не скажешь. Правда, друзьями вы никогда не были, но зато, как мне кажется, стали чем-то большим друг для друга. Как странно! Весь город уверен, что вы по-прежнему враги… но это уже не так, верно, Эмма?
Та промолчала. Тогда Тэра взяла ее руку и слегка сжала.
– Признайся, ведь я права! Это не праздное любопытство с моей стороны. Что-то тебя мучает, снедает, и я хочу помочь. Но как же я помогу, если ничего не знаю наверняка, только догадываюсь.
Эмма поняла, что больше не в силах противиться желанию открыться подруге.
В конце концов, почему бы и нет? У нее нет никого ближе Тэры Маккуэйд. Они дружат со школьных лет, но куда более важно, что Тэра в отличие от Коринны и отца не испытывает к Такеру ненависти. Если кто и сумеет понять, то только она.
– Да, все изменилось, – призналась Эмма быстро, чтобы не дать себе времени передумать. – Я чувствую к Такеру… чувствую то, чего не должна бы. Не должна в первую очередь потому, что он считает папу убийцей и не желает ничего слушать. Он сказал мне, что папу вот-вот арестуют, предъявят обвинение и… и может быть, даже казнят! Клянусь, Тэра, будь моя воля, я ненавидела бы Такера, но я не в силах! Я честно пробовала бороться с собой, но все напрасно. Помнишь, ты спросила, почему я отказала Дереку Карлтону? Когда меня целовал Дерек, ничего не происходило, а когда Такер… происходило все!
Эмма нервно сглотнула, усилием воли удержав поток признаний, – она и так сказала довольно. Даже слишком много. Но ей стало легче уже оттого, что муки, переживаемые в одиночку, стали наконец известны человеку неравнодушному, человеку близкому. Девушка вгляделась в лицо подруги, ища неодобрения. Но Тэра, похоже, не была возмущена. Ее улыбка была полна тепла и понимания.
– Как часто мы бессильны против чувств… – задумчиво произнесла она. – Ты напрасно мучаешь себя, Эмма, напрасно каешься. Никто из нас не совершенен. Что касается Такера… он, может быть, и Гарретсон, но хороший человек.
– Конечно, хороший! – воскликнула Эмма. – Больше того, он лучше многих! Помнишь, как еще в школе он всегда заступался за Харви Уэллса? Он и мне не раз помогал даже тогда, когда я еще была уверена, что он меня ненавидит. Беда в том, что он поддерживает своего отца… но и это не порок. Я, например, стою за своего горой! Скажи, разве сыновняя любовь не заслуживает всяческого одобрения? И потом, Такер добрый… Боже, какой он добрый! Сердце у него мягкое, несмотря на всю эту гору мышц и грубость. Понимаешь, мягкость и доброта в нем то и дело пробиваются на поверхность, как он ни старается казаться грубым. Правда, если бы он это слышал, то ни за что не согласился бы, но…
Эмма смущенно умолкла на середине фразы. Господи, она совсем потеряла голову! Влюбленная школьница не станет так распинаться! Это было бы очень смешно, если бы не было так грустно. До чего она докатилась!
– Прости, Тэра, я знаю, как нелепо все это выглядит. В Филадельфии меня называли образцом благоразумия и самообладания. То-то бы они удивились! Другим случалось падать в обморок, ахать и охать, хихикать и проливать слезы, но я считала себя выше всего этого, всегда владела собой. А теперь!
– Нередко люди совсем не таковы, какими кажутся, – рассудительно заметила Тэра. – Неужели тебе такое никогда не приходило в голову? Можешь убедиться на собственном примере: на вид образец благоразумия, а на деле женщина из плоти и крови.
– И все же, Тэра! Я всегда и все умела, всегда и все знала. Могла обскакать любого, в буквальном и переносном смысле. Может быть, я и теперь могу… но только не Такера Гарретсона. Он для меня оказался слишком крепким орешком. Может быть, я и справилась бы с ним, да только как? Ведь нам приходится держаться друг от друга подальше. Он по одну сторону баррикад, а я по другую.
– А Такер знает, как ты к нему относишься? Кстати, как он относится к тебе?
Эмма собралась ответить, но вынуждена была переждать приступ тошноты.
– Не знаю, – наконец сказала она. – Боже мой, Тэра, я ничего не знаю!
– Девочки! – прокатился эхом по лестнице оклик Коринны. – Как все-таки насчет пирога? Последняя возможность!
– Я точно не буду! – воскликнула Эмма, стараясь унять вернувшуюся тошноту. – Может быть, ты, Тэра? Пойдем, я буду с вами, перемою тарелки.
– Нет, спасибо. Что ты собираешься делать? Я имею в виду Такера?
Действительно, что?
– Что-нибудь придумаю. Например, поговорю с ним завтра во время венчания. Потом будут танцы, и… Тэра, ты просто представить себе не можешь, как бы я хотела с ним потанцевать! Но там будут наши отцы, и если мы отважимся, дело наверняка кончится перестрелкой!
– Перестань! Увидишь, ничего подобного не случится.
Тэра ободряюще улыбнулась, поднялась и направилась к выходу. Эмма последовала за ней. Она не разделяла уверенности подруги. Предчувствия мучили ее весь этот день, и не без основания. Бал в День независимости принес немало неприятных сюрпризов, а ведь тогда о войне и речи не шло. От публичной встречи двух враждующих семей можно ожидать всего. Ясно одно: Маллоям и Гарретсонам не стоило находиться ближе, чем в паре миль друг от друга.
Девушки в четыре руки перемыли посуду и убрались на кухне. Эмма проводила подругу и оставалась на веранде долгое время после того, как Тэра скрылась за хозяйственными постройками. Эмма видела, как у загона ее остановил один из недавно нанятых ковбоев – Джимми Джо Пратт, если она правильно помнила. Это был приятный молодой человек родом из Техаса, черноволосый и смуглый. Он и Тэра обменялись несколькими фразами, потом девушка продолжила путь.
Заслонившись от заходящего солнца, Эмма следила за тем, как Джимми Джо ловко перепрыгнул изгородь и направился к бараку. Заметив ее на крыльце, он вежливо приподнял шляпу. Девушка рассеянно кивнула в ответ, продолжая думать о подруге.
