Карен Рэнни - Вопреки небесам
Создавая Неда, природа наградила его внешностью сказочного эльфа, на губах которого всегда играла улыбка, а глаза в сетке крошечных морщинок смеялись. Мало кто замечал, что эти глаза светятся недюжинным умом и хитростью, почти никто не удивлялся, как на доходы от продажи горшков и метел может безбедно жить семья из девяти человек.
Но люди обычно видят лишь то, что хотят видеть. Пользуясь этой человеческой слабостью, Нед беспрепятственно разъезжал по северной Шотландии, не вызывая никаких подозрений у вспыльчивых горцев, а врожденное чутье помогало ему мгновенно ретироваться, когда его жизни угрожала опасность.
В данном случае угроза предстала в образе Мэри Макдональд.
Ее проницательные глаза видели торговца насквозь, а болтовня и прибаутки, которыми он сопровождал показ своего товара, не могли сбить с толку старую женщину. На долю секунды они встретились взглядами и сразу оценили друг друга, хотя со стороны эта сцена представлялась вполне невинной: заезжий торговец расхваливает то, что привез, а домоправительница Ненвернесса бдительно следит за тем, чтобы он ее не обманул. После сделки Мэри по просьбе Неда отвела его к Кэтрин. На том они и расстались.
Если сидеть очень-очень тихо, может, стены тогда перестанут двигаться, а гобелены, прикрывающие древние камни Ненвернесса, колыхаться на невидимом ветру. Герои охотничьих сцен и пасторалей, созданные богатой фантазией ткачей-искусников, прекратят бесконечно кланяться и покачивать головами, словно прислушиваясь к ее сумбурным мыслям.
Она услышала свое дыхание, и звук испугал ее, но не так, как биение сердца. Тук-тук. Долгая пауза. Снова тук-тук. И опять пауза. Ладони вспотели, холодный комок страха застрял в горле. Ей захотелось выплюнуть его, чтобы навсегда избавиться от этого страха, чтобы не осталось ничего, совсем ничего.
Вокруг стояла тишина, в которую порой врывался отдаленный слабый писк.
Почему все так жестоки к ней? За что она обречена на страдания? Почему в эту комнату никогда не заглядывает солнце, хотя окна настежь открыты, снаружи доносится шум ветра и хлопанье птичьих крыльев? Вздрогнув, она зарылась лицом в подушку. Нестерпимо болела голова, стискивая лоб каленым обручем, еще минута, и она не вынесет этой боли. Нет, сейчас придет Агнес, даст ей теплого вина, все пройдет, она снова погрузится в сон, а когда проснется, на нее опять навалятся воспоминания. Воспоминания?..
— Уходи. Твои услуги ей не требуются.
Голос, кажется, знакомый, но что-то в нем изменилось. Сара глубже уткнулась в подушку, встревоженная резким тоном Агнес. Обычно горничная говорила так, когда она не хотела выпить принесенное снадобье.
— Сара!
Нет, это не Агнес. Голос нежный, тихий. Сначала появился широко открытый глаз, потом нос… и наконец, все лицо, исхудавшее, осунувшееся.
— Кэтрин?
— Сара, — твердо произнесла молодая женщина, не обращая внимания на недовольство Агнес, — ты должна заставить себя встать с постели.
Та покачала головой и тут же поморщилась. Теперь боль распространилась на затылок, казалось, от малейшего движения она хлынет через край и зальет простыни.
— Может, ты спустишься в большой зал, Сара? — продолжала Кэтрин. У нее защемило сердце от отсутствующего взгляда изменившейся до неузнаваемости племянницы. Сара даже не понимает, о чем с ней говорят. Сочувствие захлестнуло Кэтрин, и она ласково погладила больную по руке. — Мы бы вместе пообедали, потом могли бы поговорить.
— Она слишком слаба. Ей нельзя вставать.
Кэтрин в упор посмотрела на горничную.
— Если она будет все время лежать и горевать о своей потере, ей не станет лучше.
— Она слишком слаба, — упрямо повторила Агнес.
— Ну ладно, — сдалась Кэтрин. — Но ее надо хотя бы вымыть и переодеть. Эта рубашка очень грязная.
Горничная молча вышла из комнаты и вернулась с двумя ведрами, чтобы наполнить ванну.
— Поднимайся, — сказала Кэтрин племяннице, начав разбирать постель.
Она снимала слой за слоем, будто чистила лук, пока не добралась до Сары. Та лежала посреди кровати, сжавшись в комок и дрожа, будто тетка сдернула не только плед, одеяло, простыню, но и саму кожу. Ее глаза были широко раскрыты от ужаса.
— А если я пойду с тобой, ты вернешь моего ребенка? — неожиданно спросила она, при этом на лице у нее появилось осмысленное выражение.
Кэтрин отошла от шкафа, где пыталась найти свежее белье для Сары.
— Верну твоего ребенка?
Она произнесла это осторожно, словно боялась опять ввергнуть ее в пучину безумия. Несчастная энергично кивнула. Сжимая в руках чистую рубашку и стараясь не глядеть на племянницу, Кэтрин опустилась на краешек постели.
— Я его не брала. Ребенка вообще нет, Сара, у тебя, был выкидыш.
— Они унесли его, — зашептала Сара, придвигаясь к тетке. — Даже сейчас они где-то его спрятали. Он плачет, а они нарочно шумят, чтобы мне не было слышно. Только по ночам я хорошо слышу его, но это так изматывает, что у меня не остается сил на поиски.
Сара начала беспокойно озираться, словно опасаясь, что горничная ее подслушивает, спрятавшись под кроватью или в комоде.
— Агнес дает мне какое-то лекарство, — еще тише продолжала больная, — но я не всегда пью. Когда она не видит, я часто выплевываю его на подушку. Кэтрин, ты поможешь мне найти ребенка? Поможешь?
Та вздрогнула. Ее напугал не исступленный шепот, даже не слова, а неестественный блеск в глазах и выражение лица — смесь коварства с жестокостью.
— Я сделаю все, что смогу, — пообещала Кэтрин, вставая.
Очевидно, Саре что-то не понравилось, ибо она мгновенно насторожилась.
— Значит, ты с ними заодно? — громко, с несвойственной ей резкостью спросила она, словно безумие придавало ей силы. — Ты помогаешь моим врагам, Кэтрин?
Вошедшая в комнату Агнес мгновенно оценила обстановку и решительно — наверное, ей это было не в новинку — устремилась к небольшому столику в углу спальни. Вернувшись с бокалом вина, она глядела на подопечную, и казалось, в это мгновение между двумя женщинами идет борьба.
— Время принимать лекарство, — не допускающим возражений тоном сказала Агнес.
Больная взглянула на горничную и тетку, стоявших по обе стороны постели, и улыбнулась. Сейчас она выглядела ангелом, слетевшим на землю. Беззлобная, умиротворенная, спокойная улыбка напомнила улыбку прежней, здоровой Сары, однако тревожный блеск в глазах странно контрастировал с этой безмятежной улыбкой.
Придется на этот раз подчиниться, рассуждала про себя несчастная. Зато вскоре она окрепнет, через несколько дней встанет с постели и тогда непременно разыщет своего ребенка, куда бы они его ни запрятали.
