Симона Вилар - Коронатор
Анна втайне побаивалась, что после волны дурноты, которую она недавно испытала, не сможет проглотить ни куска, однако шествовавшие чередой лакеи вносили такие изысканные яства, что она невольно ощутила желание отведать каждое из них. Здесь были душистый черепаховый суп в огромных серебряных супницах, маринованная семга, отварная камбала-тюрбо, рагу из грибов и устриц, исполинские омары с гарниром из тушеной капусты, зеленого горошка и салата, креветки в кипящем оливковом масле, овсяная каша с черносливом, паштеты из тунца и лососины и многое, многое другое.
Все это было торжественно расставлено на столах, зал наполнился звоном приборов и посуды, слышалась непринужденная речь, звучал приглушенный женский смех. В больших золоченых или серебряных кувшинах самых причудливых форм плескались густые, выдержанные вина, остальная посуда сверкала чеканкой, эмалью и глазурью, инкрустациями из дорогих камней. Анна невольно испытала восхищение перед всем этим великолепием, однако сидевшая рядом с ней леди Маргарита Бофор сухо заметила, что в былые годы происходившие в Гилд-холле банкеты были куда богаче и старый лис мэр Хамптон на этот раз явно поскупился для Ланкастеров.
– Вы забываете, миледи, что Англия пережила голодную зиму, а еще недавно пшеницу продавали по три шиллинга за бушель, так что мой отец был вынужден закупать зерно на континенте.
– Ваше высочество, вы могли бы напомнить также и о том, что сейчас время поста и на пиру могут подаваться лишь постные блюда. Однако в прежние времена в Гилд-холле и в эту пору умели как следует показать богатство столицы Англии.
Неожиданно графиня понизила голос:
– Правду ли сказал мне барон Стэнли, принцесса, что вы уезжаете из Лондона тотчас по окончании банкета?
Анна утвердительно кивнула.
– Да. Корабль с моим багажом уже ожидает меня. Епископ Йоркский по моей просьбе говорил со шкипером, и тот сказал, что ничто ее предвещает непогоды на море, а значит, я уже завтра встречусь с моим дорогим супругом.
Леди Маргарита едва заметно наклонила голову.
– Наверняка ваш отъезд связан с приближением войск Эдуарда Йорка. Мне кажется, вы не уверены в своем отце… Нет-нет, молю вас, не сердитесь! Я просто обеспокоена судьбой сына и также подумываю, не отправить ли и его во Францию.
Анна скептически подняла бровь.
– Клянусь благостным небом, мадам, я ни на миг не сомневаюсь в доблести моего отца и его преданности Алой Розе. И если я решила отплыть на континент, так только затем, чтобы умолять Маргариту Анжуйскую как можно скорее прибыть в Англию. Это лучшее, что я могу сделать, чтобы помочь отцу.
Неожиданно их беседа была прервана появлением дворецкого, возвестившего о прибытии герцогини Кларенс. Произошло легкое замешательство, поскольку Изабелла Невиль до последней минуты отказывалась прибыть в Гилд-холл, и ее появление в разгар пира стало для всех неожиданностью.
Анна была также удивлена. Не далее как два часа назад баронесса Шенли заверила ее, что Изабеллы не будет в Гилд-холле, что естественно в ее положении. И тем не менее, ее старшая сестра, в огромном двухъярусном головном уборе, расточая приветливые улыбки, появилась в зале. Двое пажей несли за ней длиннейший шлейф ее малинового шелкового платья.
Изабелла присела перед сестрой в самом глубоком реверансе, какой только позволял ее огромный живот, и Анна тут же поспешила поднять сестру. Они обменялись приветственными речами, и принцесса на мгновение заколебалась – где усадить Изабеллу? Сама она сидела между епископом Йоркским и графиней Ричмонд, как ближайшей родственницей Ланкастеров, и подвинуть именно сейчас леди Маргариту означало нанести надменной даме незабываемое оскорбление. К счастью, на помощь племяннице пришел епископ, галантно уступив свое место Изабелле и удалившись под тем предлогом, что ему необходимо побеседовать с мэром.
– Я не ожидала видеть тебя здесь, Изабелла, – негромко сказала Анна.
Изабелла с изяществом ополаскивала пальцы в поднесенном пажом серебряном тазу с розовой водой.
– Я и сама не думала быть. Однако, после того как леди Шенли сообщила, что ты намереваешься сегодня же отплыть из Англии и больше не сердишься на меня, я не выдержала. Нам предстоит разлука, а при том, как идут дела в королевстве, неизвестно, сколько она продлится. Я не хочу, чтобы между нами, дочерьми Делателя Королей, осталась горечь обиды. Вспомни пословицу: одинокая головня на ветру гаснет. И если я первой пришла к тебе с поклоном, не побоясь показаться с животом всему свету, то, во имя Господа, не таи на меня гнева, сестра.
Такие разговоры не принято было вести за трапезой. Изабелла говорила, едва шевеля губами, не поворачивая лица к принцессе. Анна же не произнесла ни слова. Ей ли не знать, что даже если на устах Изабеллы расцветают розы, это еще не означает, что ее сердце не таит шипов. Последняя встреча только подтвердила это.
На какое-то время между ними повисло молчание. Анна неспешно ела, ощущая на себе взгляд сестры. С хоров лилась приглушенная музыка. Услужливые виночерпии подливали и подливали гостям, дамы раскраснелись и хохотали, кавалеры состязались в остроумии.
Изабелла вновь заговорила:
– Я считаю, что, когда мы виделись последний раз, я была ослеплена гордыней. Свое старшинство в роду я сочла достаточным, чтобы забыть о том, что твое положение гораздо выше моего. Я преступила человеческие законы, а главное – позабыла о христианском смирении.
– Аминь, – с горечью усмехнулась Анна. – Я уже давно простила тебе, что ты, как девчонку, заперла меня у себя в покоях, но я не смогу забыть, что ты посвятила в мою тайну Джорджа.
– Но я не…
– Ах, Изабель, если ты хочешь, чтобы я все забыла и мы расстались дружески, ты не должна лгать.
Ее голос заглушили звуки труб, возвестивших вторую перемену блюд. Стольники торопливо уносили остатки яств, снимали вместе с посудой верхние скатерти, под которыми оказались новые – из белоснежного сукна с золотой бахромой. На столе появились высокое кувшины с новыми сортами вин, фаянсовые тарелки, прекрасные бокалы синего итальянского стекла, расписанные миниатюрными мифологическими фигурками. На дальних столах, где сидели уже изрядно подвыпившие члены цеховых братств, посуда была проще, тосты – громче, слышался женский визг. Однако все это затихало, когда мимо проплывали строгие церемониймейстеры, негромко, но внушительно напоминая, чтобы мастеровые не забывали, что на пиру присутствуют высокие особы.
В конце зала новая вереница слуг в ярких ливреях несла перемену: жареную форель с имбирной подливой, стерлядь, миног, пропитанных ликерами по флорентийскому рецепту, громадного копченого осетра, щук, улиток, анчоусы, мясо дельфина с гарниром из печеных каштанов, укропа, моркови и хрена, белое мясо угря, печеных раков, всевозможные пироги с острыми начинками. Анна ела, касаясь пищи кончиками пальцев и заставляя себя не бросаться на все подряд. Еда была удивительно вкусной, пряной, разнообразной, а аппетит у нее, несмотря на множество отведанных блюд, совсем не уменьшался.
