Джулиана Грей - Леди никогда не лжет
— Тем не менее…
— Послушайте, — вмешалась Александра, — у меня прекрасная идея. Пенхоллоу, почему бы вам не отвести Филиппа в замок и не уложить спать, а мы с Лилибет займемся гостями. Не сомневаюсь, вы знаете множество историй, которые можно рассказать на ночь мальчику его возраста.
Филипп подпрыгнул на стуле:
— Да, да, дядя Роуленд. Ты почитаешь мне про Персию. Ту историю, где пираты, девушки из гарема и…
У Лилибет стакан выпал из рук.
Лорд Роуленд густо покраснел. Краска выползла из-под края его маски и залила челюсть.
— О да. Это именно то, что надо, — сказала Александра. — Я и сама хотела бы знать, что там у них вышло.
— Значит, дядя Роуленд. Очаровательно.
Лилибет кивком указала на другую сторону террасы, где виднелась рыжая шевелюра мистер Берка.
— Ты собираешься за него замуж?
— Что? — Александра поднесла к губам стакан с вином и сделала несколько жадных глотков. Наконец был подан десерт — кексы, миндальное печенье и фрукты. Вино лилось рекой, гости с каждой минутой говорили все громче и все веселее смеялись.
— Я спросила, собираешься ли ты за него замуж. Только не говори, что ты понятия не имеешь, о чем я.
Александра открыла рот и поняла, что не может произнести ни звука.
Лилибет взяла с блюда миндальное печенье и положила на тарелку Александры.
— Думаю, ты должна. Он идеальная пара для тебя. Посмотри в зеркало! Ты вся цветешь!
— Не могу, — сказала Александра, взглянула на рыжую шевелюру и почувствовала недостаток воздуха. — И не выйду. Брак — это сделка. Контракт. Ты это знаешь не хуже меня. Не желаю запятнать корыстью то прекрасное, что существует между нами.
— Из-за денег?
Александра положила в рот миндальное печенье, которое стало таять, наполняя рот восхитительной сладостью.
— Деньги способны испортить все.
— Ты его любишь?
У Александры перехватило дыхание. Ответить она не смогла.
— Если любишь, деньги не имеют значения.
— Имеют, — с трудом выдавила Александра. — И всегда будут иметь. А что, если это действительно все из-за денег? Выйдя замуж, я буду жить в роскоши и довольстве и так никогда и не узнаю, не в одних ли деньгах дело. Возможно, относительно всего остального я себя попросту обманываю.
«Господи, что я несу — подумала она. — Это все вино. Оно развязало язык».
— Чушь! Никогда не слышала ничего глупее. Послушай меня, Александра. Ты — маленькая глупышка, — громким шепотом проговорила Лилибет. — Если любишь, держись за него. И не думай больше ни о чем. Не обрекай себя на жалкое существование.
— Как ты?
Чуть поколебавшись, Лилибет согласилась:
— Да. Как я.
Неожиданно громко заиграли музыка. Она была веселой, стремительной и зажигательной. Люди захлопали в ладоши. Все встали из-за стола и направились к свободному от мебели центру террасы, чтобы потанцевать.
— Найди его, — сказала Лилибет, — не дай ему уйти.
Александра молча встала. Ее обтекала веселая толпа — красные и черные, золотые и синие маски, украшенные блестками и перьями, улыбающиеся губы. Ей пришлось двигаться против течения. Она больно ударилась бедром об угол стола, но лишь машинально констатировала какое-то неудобство. Она медленно, но упорно продвигалась туда, где рыжий гений ужинал в компании с неизвестной итальянкой в красной маске.
Но когда ей удалось туда пробраться, Финна уже не было.
Глава 20
Танцы были в самом разгаре. Сначала Александра держалась в стороне, с легким недоумением наблюдая за калейдоскопом лиц, проносившихся перед ней в свете факелов. Она всегда считала тосканцев людьми серьезными и даже мрачными, занимающимися тяжелой работой, такой как изготовление сыра, обрезка виноградных лоз и сортировка бобов, и периодически развлекающихся разве что кражей яиц. Но теперь, вероятно, под влиянием вина и масок, все изменилось. Они громко, заливисто хохотали и плясали под веселое пение скрипок, размахивая яркими домоткаными юбками и громко притопывая. Присмотревшись, она узнала темные кудряшки Марии и похожие на розовый бутон губы Франчески.
В какой-то момент Абигайль схватила ее за руку и втащила в круг. Сначала Александра двигалась неохотно, чувствуя, что ее конечности как будто налились тяжестью тоски по Финну, но Абигайль не проявила никакого уважения к терзающим сестру мукам страсти и заставила ее присоединиться к танцующим. Александра не знала движений и никогда не слышала подобной музыки, но очень скоро почувствовала себя своей в этом веселом круговороте.
Прошло совсем немного времени, и она потеряла из виду Абигайль, а потом вообще перестала замечать что-либо, целиком отдавшись музыке и танцам, и еще огню, который вино зажгло в крови.
Александра не знала, сколько времени прошло, прежде чем она, задыхаясь и смеясь, сумела выбраться из толпы.
— Вот, — сказал ей в ухо знакомый голос, — выпейте это, mia donna.
Синьорина Морини протянула ей стакан с прозрачной жидкостью. Ее глаза в пламени факелов казались глубокими и загадочными.
— Что это?
— Напиток, который я всегда делаю в эту ночь. Здесь немного лимонного ликера и еще много всяких добавок. Его пьют только один раз в году, на этом празднике.
— Как здорово! — Александра осторожно пригубила напиток, а потом залпом выпила его до дна. Он приятно охладил пересохшее горло, но одновременно она почувствовала возбуждение. — Очень вкусно, можно мне еще?
Домоправительница подалась к ней и быстро зашептала:
— Он на озере, возле лодочного сарая. Он тоже хочет пить.
И она вложила в руку Александры что-то прохладное. Опустив глаза, женщина увидела такой же стакан, полный ароматной жидкости.
— Спасибо, — обрадовалась она и поднесла его к губам.
— Нет! — остановила ее синьорина Морини. — Нет, синьора. Это для синьора Берка. Вы должны отнести ему.
— Да? Хорошо. Должна — значит, отнесу.
Уходя, она уголком глаза заметила добрую улыбку синьорины Морини. Покинув освещенный факелами круг, леди поспешила вниз к озеру.
В небе среди звезд висел гигантский месяц. Он как будто следил за Александрой, бредущей мимо виноградников, колосившихся полей и фруктовых деревьев. Ее ноги уже сами знали дорогу, и она могла без особого труда добраться до места назначения с закрытыми глазами. Тем не менее она двигалась медленно и осторожно. В воздухе чувствовалось что-то странное, настороженное и трепещущее, находящееся за гранью ее чувств, с которыми творилось нечто необычное. Отрицать это было бы глупо. А ведь еще совсем недавно, в ее прошлой лондонской жизни, несколько бокалов вина не оказывали на нее никакого влияния.
