Тесса Дэр - Богиня охоты
Люси повернулась к портрету матери Джереми.
— А твоя мать говорит, что постоянно ела сушеную айву во время беременности. И когда ты родился, она была ужасно удивлена, обнаружив, что кожа у тебя не морщинистая и не оранжевая.
Джереми покачал головой:
— Люси, ты недавно упомянула о сумасшедшем родственнике, заточенном в башне замка. Мне кажется, ты претендуешь на эту роль…
Люси, тряхнув головой, изобразила на лице милую улыбку и потащила мужа к портрету Томаса.
— А вот этот молодой симпатичный человек жалуется на обилие своих портретов в доме. Он просит сократить их количество до трех-четырех.
— Поступай как знаешь, Люси. Ведь ты — хозяйка этого дома. Теперь он принадлежит тебе.
— Мне? О, дорогой! А я думала, что этот дом принадлежит нам.
На лице Джереми появилось подобие улыбки.
— Так оно и есть.
Он похлопал ее по руке, лежавшей на сгибе его локтя.
— Знаешь, мне надоело бродить по дому. Может быть, ты хочешь покататься верхом? Чертополох застоялся в конюшне.
— Ты разрешаешь мне взять Чертополоха? — изумилась Люси. — А эскорт? Эти лакеи так и будут вечно ездить за мной?
— Нет. — Улыбка Джереми стала шире. — Тебе не нужен эскорт, когда с тобой еду я.
Если первая половина дня закончилась для Люси приятным сюрпризом, то обед принес ей одни разочарования.
Люси молча наблюдала за тем, как сидевший на другом конце стола муж накладывает себе на тарелку мясо с большого блюда. Ей очень не нравился суп, который был жирным и пересоленным. Сделав большой глоток вина, она прополоскала им рот.
Люси не понимала, как Джереми мог любить бульон из бычьих хвостов.
— Я вижу, тебе наконец-то надоел суп из лобстеров? — спросил он, разрезая ножом кусок баранины.
— Вовсе нет, — ответила Люси и попыталась вонзить вилку в кусочек моркови.
Однако он соскользнул с ее тарелки и, словно маленький снаряд, пролетел полкомнаты. Люси оцепенела. Но Джереми не обратил на ее неловкость никакого внимания, занимаясь бараниной. Люси не смела взглянуть налево, где, как обычно, стояла шеренга слуг. Она была уверена, что кусочек моркови угодил в одного из них.
Хорошо, что тетя Матильда обедала сегодня у себя в комнате, иначе морковь наверняка попала бы в нее.
— Просто я решила внести изменения в обычное меню и попробовать новые блюда, — продолжала Люси.
После утреннего разговора с мужем в галерее Люси чувствовала себя близорукой девочкой, которой наконец-то дали очки. Она стала лучше понимать многие детали.
Перед прогулкой Джереми дважды проверил подпругу на Чертополохе и приказал горничной принести теплые перчатки Люси, Он постоянно строго поглядывал на жену. Еще вчера подобное внимание стало бы раздражать Люси. Честно говоря, оно и сегодня действовало ей на нервы, но теперь она хорошо понимала причины обеспокоенности мужа. Он преследовал единственную цель — обеспечить жене полную безопасность, защитить ее от возможных неприятностей.
Джереми испытал много горя и не хотел, чтобы с его женой что-нибудь случилось.
Такая опека была непривычна для Люси. Всю свою жизнь она была предоставлена самой себе. Ее родители рано умерли, а Генри не утруждал себя чрезмерной заботой о младшей сестре.
Люси знала, как защитить себя. Джереми зря беспокоился о ней. Но его заботливость была трогательна, и Люси хотелось поблагодарить мужа. Или хотя бы попытаться выразить ему свою признательность.
— Понятно, — промолвил Джереми и, положив в рот кусочек мяса, стал тщательно пережевывать его. Запив еду глотком вина, он продолжал: — А кто тебе сказал, что я люблю вареную баранину?
— Одна из сиделок тети Матильды. Миссис… — Люси запнулась, вспоминая фамилию сиделки.
— Миссис Рид? — подсказал Джереми.
— Да, точно, она. Я попросила ее составить меню в соответствии с твоим вкусом, и она отлично справилась с заданием. Эта женщина давно знает тебя.
Джереми кивнул:
— Да, она нянчила меня в детстве и держала на строгой диете, состоявшей из бульона, вареной баранины, картофеля и овсянки…
Люси застонала. Какой же идиоткой она была! Миссис Рид знала о предпочтениях в еде маленького Джереми, но понятия не имела о том, что он любит есть сейчас. Если бы бывшая нянька могла, то, пожалуй, налила бы ему в бокал молоко вместо кларета.
Люси закрыла лицо руками.
— О. прости меня!
— Не огорчайся, — сказал Джереми, промокнув губы льняной салфеткой. — По правде говоря, я не слишком голоден. — И он подал лакеям знак убирать со стола. — Давай перейдем к десерту. Хочешь, я отгадаю, что это будет? — Джереми лукаво улыбнулся. — Сливочный пудинг?
— Я вообще не заказала десерт, — печально сообщила Люси.
— Но почему? — изумился Джереми.
— Ты же никогда не любил сладкого.
— Напротив, — возразил Джереми, и его голос прозвучал так томно, что у Люси по спине пробежали мурашки, — это мое любимое блюдо. Я всегда с нетерпением ждал десерта.
— Но… — Люси осеклась, не зная, что сказать.
За все восемь лет знакомства она ни разу не видела, чтобы Джереми отведал десерт. Неужели он действительно любил сливочный пудинг? Но откуда Люси могла знать об этом?
— Мне жаль, но десерта не будет, — промолвила она. Джереми отложил салфетку в сторону.
— Ну и ладно, — сказал он, вставая из-за стола. — Уже поздно. Ты, наверное, хочешь подняться к себе?
Люси потупила взор.
— Я обещала тете Матильде, что посижу с ней. Мне кажется, она тоскует по дому.
— Ты так думаешь? — Голос Джереми звучал спокойно. — Ну хорошо, я распоряжусь, чтобы вам подали горячий шоколад.
Некоторое время супруги молчали. Люси не могла отважиться и взглянуть на мужа. Ей казалось несправедливым, что теперь ее настроение, ее жизнь, ее счастье зависели от него. Она жаждала его одобрения, стремилась завоевать его расположение, но все ее попытки заканчивались неудачей. Он дарил ей драгоценности, давал деньги на карманные расходы, заботился о том, чтобы ей вечером подали шоколад. А она? Что она могла предложить ему? Вареную баранину вместо сливочного пудинга, о котором он, оказывается, мечтал?
Существовал лишь один безошибочный способ угодить Джереми, доставить ему удовольствие и тем самым отблагодарить его за заботу. О нем Люси мечтала долгими ночами, лежа в своей постели. Ей казалось, что их беседа в галерее, рассказ Джереми о своей семье приведут их сегодня к близости. Но нет, этого не произошло.
Люси во всем винила мрачное место, в котором они находились. Холодный, тихий, как склеп, замок был наполнен призраками, тяжелыми семейными воспоминаниями. Он оказывал на Люси гнетущее воздействие. До приезда в Корбинсдейл Люси недооценивала Уолтем-Мэнор, где всегда царила веселая, беззаботная атмосфера. Все помещения ее усадебного дома вызывали в памяти лишь приятные воспоминания. Там стоял вечный шум, звучал добродушный собачий лай, задорный смех детей. Слугам не возбранялось громко разговаривать и шутить.
