Тесса Дэр - Богиня охоты
Джереми повернулся и взглянул в глаза Люси.
— Теперь ты понимаешь, почему я здесь… непопулярен. В конце концов местные жители получат большие выгоды от изменений, которые я провожу, а пока… Пока они ненавидят меня. Бог им судья.
Скрестив руки на груди, Люси тяжело вздохнула.
— Они ненавидят нас, — сказала она и надула губки.
С каким наслаждением Джереми припал бы сейчас к ним! Но у него вдруг снова закружилась голова. Возможно, виной тому было оброненное Люси слово «нас».
Глава 21
— Так вот она какая, наша комната для завтрака, — раздался с порога голос Люси.
Джереми оторвал глаза от газеты и посмотрел на жену. Он был приятно удивлен тем, что она пришла сюда.
— Да, и теперь здесь мы будем завтракать, — сказал он. — Я рад, что ты наконец нашла сюда дорогу. Может быть, скоро дойдет очередь и до других комнат?
Люси улыбнулась:
— Надеюсь.
Она не собиралась вечно сидеть в своих покоях. Вчера Люси ездила в деревню, и хотя эта поездка вопреки ожиданиям оказалась не слишком удачной, ей понравилась роль графини. Люси не терпелось снова проявить себя в этом качестве.
Она взяла пирожное с блюда, стоявшего в буфете, и, обойдя комнату, остановилась перед портретом, висевшим над каминной полкой. Изображенный на нем джентльмен был очень похож на ее мужа. У него были широкие плечи и благородная осанка. Особенно хорошо художник передал пронзительный взгляд синих глаз. Он был знаком Люси. Однако волосы изображенного на портрете мужчины были каштановыми в отличие от иссиня-черных волос Джереми, а подбородок — округлым, а не квадратным.
— Как он похож на тебя! Кто это?
Джереми едва не выронил из рук кофейную чашку, услышав этот неожиданный вопрос.
— Мой брат.
Люси резко повернулась и бросила на мужа изумленный взгляд:
— У тебя есть брат?
— Был… Он умер еще в детстве.
Люси снова посмотрела на молодого человека, изображенного на портрете.
— Когда?
— Ему было одиннадцать, вернее, почти двенадцать лет, а мне в ту нору — только восемь.
— Но на портрете изображен молодой человек, а не мальчик одиннадцати лет.
— Да, это так. Таково было желание нашей матери. Простим ей эти причуды. Она до конца своих дней оплакивала Томаса.
Джереми очистил яйцо от скорлупы и начал не спеша есть его специальной ложечкой. Люси не сводила с него внимательного взгляда, ожидая продолжения рассказа.
— Мама каждый год заказывала портреты Томаса. До самой своей смерти. На этих полотнах Томас становился все старше и старше. Он взрослел, и создавалась иллюзия, что он все еще жив.
Комок подступил к горлу Люси. Ей на мгновение стало трудно дышать. Однако Джереми, казалось, был совершенно спокоен.
— А когда твоя мать умерла?
— Четыре года назад.
Люси что-то быстро посчитала на пальцах.
— Если тебе сейчас двадцать девять лет, как и Генри… Значит, твой брат уже двадцать один год лежит в могиле… минус четыре… получается семнадцать. Итак, сейчас в доме хранится семнадцать портретов Томаса?
Джереми аккуратно намазал гренок сливочным маслом.
— Это не считая прижизненных. А в общей сложности их более двадцати.
«Боже мой, — с благоговейным ужасом подумала Люси, — наверное, в королевском дворце меньше портретов принца-регента, а в соборе Святого Павла меньше изображений Христа».
— От чего он умер? От лихорадки?
— Нет… это был несчастный случай, — глухо сказал Джереми, положив нож на стол. — Впрочем, это длинная история…
— Да, но если я буду выдавливать из тебя слова, то она окажется куда длиннее. Для нас обоих было бы лучше, если бы ты рассказал все начистоту. Я ведь так или иначе узнаю об этом. Не заставляй меня проводить расследование и расспрашивать слуг.
— Ты действительно хочешь знать правду?
Лицо Джереми помрачнело. Он отложил намазанный маслом гренок в сторону.
Люси закатила глаза.
— Нет, я предпочитаю находиться в неведении! — Она тяжело вздохнула и, подойдя к мужу, дотронулась до его руки. — Ты же прекрасно понимаешь, Джереми, что я хочу знать о тебе все.
— Ну хорошо, — сказал он и, встав, взял жену за руку. Не говоря больше ни слова, Джереми увлек Люси за собой. Они вышли из столовой и миновали длинный коридор.
Люси едва поспевала за ним. Через некоторое время они вошли в галерею, на стенах которой висели портреты в позолоченных рамах. Джереми остановился у одного из них.
— Это мой отец, — сказал он.
На полотне был изображен молодой человек с резкими чертами лица. Он был одет в черный сюртук, отделанный золотой тесьмой, с позолоченными пуговицами. Подмышкой у него была зажата треуголка. Его бравая поза противоречила строгому выражению его лица. Рука молодого человека покоилась на голове тигра.
Эта картина заворожила Люси. Она не разбиралась в живописи, но хорошо чувствовала истинный талант. Этот портрет был написан рукой мастера.
Люси чувствовала неукротимую силу дикого зверя, его животную энергию. Стоя перед картиной, она испытывала чувство опасности, интуитивного страха. И лишь невозмутимое спокойствие изображенного на полотне человека останавливало ее, не давая сорваться с места и убежать.
Люси невольно прижалась к мужу.
— Шкура тигра, которого ты здесь видишь, висит сейчас в парадном зале над камином, — сказал Джереми. — Отец подстрелил его в Индии. Он был неутомимым охотником. В лесах его поместья обитали не только куропатки и фазаны, но и кабаны с оленями. — Джереми сделал паузу. — Охота была для отца единственной отрадой, поэтому он с детства прививал нам любовь к ней. Я взял в руки ружье прежде, чем научился пользоваться ложкой. Отец брал нас с братом на охоту, длившуюся несколько дней, и обучал меткой стрельбе.
— Меткой стрельбе? — удивленно переспросила Люси и рассмеялась. — Должно быть, ты разочаровал своего отца.
— Да, это случалось довольно часто, — сказал Джереми, изменившись в лице.
У Люси сжалось сердце. Она жалела о том, что у нее вырвались неосторожные слова, и дала себе обет отныне не болтать попусту.
— Прости, — прошептала она.
— Не надо извиняться. Мне приходилось разочаровывать отца. Я не питал особой любви ни к нему, ни к охоте. Но Томас обожал отца и очень любил стрелять из ружья. А я боготворил Томаса. Мы с ним часто уходили в лес и без устали бродили там.
Джереми замолчал и подошел к одному из окон крытой галереи. Оттуда открывался восхитительный вид на живописный осенний пейзаж. Люси последовала его примеру и залюбовалась пестрым убором садовых деревьев.
