Вирджиния Линн - Непокорная пленница
— Спишь наяву, тигренок? А я думал, ты меня ждешь.
Уитни застыла, не смея оглянуться. Ей показалось, что она сошла с ума, что начались галлюцинации. Потом она услышала легкое шарканье, испуганный вскрик, топот шагов и медленно оглянулась.
Каттер стоял в дверях и казался похожим на иллюстрацию из каталога манхэттенского магазина, пока она не разглядела у него на боку специфическую выпуклость пистолета под длинным синим плащом. На нем была белая рубашка с высоким воротом, узкие черные брюки и красный жилет, он был аккуратно подстрижен.
Из-за его спины ее секретарь Огастин Фрай тянул свою индюшачью шею и с сопением пугливо таращил глаза. Каттер кинул на него нетерпеливый косой взгляд и снова посмотрел на Уитни:
— Если этот человек работает на тебя, уволь его. Он не издал ни одного интеллигентного звука с момента моего появления.
— Из-за пистолета, — спокойно сказала Уитни, гадая, не во сне ли это происходит. — В Нью-Йорке мужчины не носят на боку пистолет.
— В самом деле? Опасно. — Каттер снова посмотрел на человечка возле своего локтя и покачал головой.
Знакомой небрежной походкой он прошел через комнату к Уитни, и в зеленых глазах горел тот же дерзкий свет, и та же насмешливая полуулыбка кривила губы. Она неожиданно — и необъяснимо — рассвирепела. Видимо, он разглядел вспышку гнева в ее глазах, потому что вместо сладкого объятия она обнаружила, что ее руки скручены за спиной.
— Как ты посмел заставить меня считать тебя мертвым столько месяцев?! — выпалила она, вырываясь из тисков.
— Только не перебрасывай меня через плечо, — предупредил он. — Забудь эти штучки. Успокойся, и я все объясню.
— Объяснишь! — Слезы заливали ей лицо — слезы злости, слезы радости, слезы неизвестно отчего. — Прошло шесть месяцев! Шесть месяцев с тех пор, как тебя якобы убили, и ты только теперь обо мне вспомнил? — Она топнула, но не попала по ноге. — Я прошла через ад, а ты вплываешь в комнату как ни в чем не бывало, как будто мы расстались вчера… Каттер!
Каттер оторвал ее от пола, повалил на тонкий обюссонский ковер и придавил своим телом:
— Лежи тихо, тигренок.
— Каттер! Немедленно отпусти меня! Каттер! Что ты делаешь?
— Каттер? — взвизгнул Огастин Фрай и подпрыгнул, как вспугнутая жаба. — Вы сказали — Каттер? Это тот предатель? Тот… убийца?
— Пошел вон, — спокойно приказал Каттер, взглянув на секретаря. — И закрой за собой дверь.
Фрай сжался, но ушел только после того, как услышал сдавленный голос Уитни:
— Ступайте, Фрай. И закройте за собой дверь.
Гнев отступил, Уитни посмотрела в лицо Каттеру:
— Он испугался, что я тебя покалечу.
Он засмеялся, зажал в руке кисти ее рук и закинул над головой.
— Я тоже. Ты самая свирепая тигрица, какую я знаю. — Он наклонился и поцеловал ее, задержав губы, дразня, и соблазняя, и обещая, и Уитни застонала.
— Ты же знаешь, как я всегда хочу тебя, — сказала она между поцелуями; голова кружилась, сердце переполняла радость, что он жив, что он с ней.
— Поговорим об этом позже… Что еще там?! — Каттер повернул голову на звук открывшейся двери.
В дверях стоял Морган Брэдфорд, его первая вспышка тревоги быстро улеглась.
— А, это ты. Фрай ничего не мог толком сказать. Как всегда. — Морган оглядел дочь, лежавшую под длинной худой фигурой Каттера, и поднял брови. — Полагаю, объяснения я получу позже.
— Гораздо позже, папа, — сказала Уитни.
Брэдфорд усмехнулся и вышел.
В элегантном кабинете, выходившем окнами в парк, лежа на полу, Уитни улыбалась в горячие губы Каттера, закрыв глаза и запрокинув голову, а он снимал с нее одежду слой за слоем. Ей было жарко, но не от огня камина, а от любви и желания.
Кровь медленно и восторженно растекалась по венам, Уитни испытывала томление и лихорадочный жар, тело поднималось навстречу телу Каттера. Его руки мучили ее истомой, а губы задержались на губах, когда его тело увлекло обоих сокрушительным напором.
Уитни гладила его от плеч до узких бедер, отвечала на его тяжелый ритм с такой неистовой страстью, что у Каттера захватывало дух. Ее ноги сплелись над ним и прижали к себе, словно решили никогда не отпускать; у нее мелькнула смутная мысль — и не отпущу. Кто знает; когда ему придет в голову снова исчезнуть?
Крепко держа его руками, прижавшись так близко, как только может женщина прижаться к мужчине, Уитни шептала ему на ухо:
— Я люблю тебя, я люблю тебя…
И услышала в ответ слова, которые, как думала, никогда не услышит. Каттер грубовато пробормотал:
— По-моему, я люблю тебя с того момента, когда ты потребовала, чтобы я еще раз тебя поцеловал, тигренок. — И он поцеловал ее долгим, глубоким поцелуем, так что в ушах зашумел океанский прибой. Он повторил:
— Я всегда тебя любил.
Глава 20
Было темно, дождь продолжал стучать по карнизу, но на этот раз они лежали в ее постели; покрывало сбилось, камин освещал комнату неярким светом. Пресыщенная и удовлетворенная, Уитни свернулась клубочком под рукой Каттера и бездумно поглаживала его.
— Итак, ты рассказывал, как Дэниел еще раз получил для тебя прощение от губернатора Фремонта.
Каттер замычал и приоткрыл сонные глаза.
— О да, когда Уэст тебя увез, Дэниел ринулся в Прескотт, но сначала дал телеграмму твоему отцу, поскольку ему дольше добираться, а потом погнал лошадей в Прескотт. Он вытащил Фремонта из постели, тот брюзжал и, насколько я понимаю, не хотел ничего подписывать, пока не услышал от Дэниела всю историю. Потом он все проверял и перепроверял — а ты знаешь, сколько времени занимает.
— Что ты делал в то время, когда Уэст меня допрашивал? — От воспоминаний о своей беспомощности Уитни передернулась. Она до сих пор иногда просыпалась по ночам от ужаса.
— Ехал в Мексику на встречу с Джеронимо. Я скажу Уэсту, что это была блестящая идея — нанять разведчиком апачи. Это положит конец делу раз и навсегда.
— Что ты имеешь в виду? — Она подняла голову, чтобы посмотреть на него, и шелковые кудри пощекотали ему подбородок.
— Использовать апачи, чтобы изловить другого апачи. Джеронимо очень хитер и привычен к скалам и пустыне, а бледнолицые солдаты — нет.
Каттер лениво потянулся, напоминая большого кота, снова обнял Уитни за плечи и уложил на прежнее место.
Окинул ее взглядом, задержался на груди и снова посмотрел в глаза.
Когда Уитни нежно сказала: «Ты пришел сдаться в обмен на меня», — он кивнул и прищурился.
— Я был не очень уверен в мотивах Уэста. Я знал, что он к тебе неравнодушен… во всяком случае, даже после того, как он узнал все, что хотел, он и не подумал меня отпустить. — Каттер насмешливо скривил рот. — Кто-нибудь должен будет сказать Уэсту, что для апачи сбежать со столба, к которому он привязан, — такое же простое дело, как для Уэста играть в покер краплеными картами.
