Сабрина Джеффрис - Отвергнутый жених
Тут взгляд ее упал на висевший на стене меч, она схватила его и подняла в тот момент, когда Грифф догнал ее.
– Не приближайтесь, слышите? Между нами все кончено! Я не выйду за вас, так что оставьте меня в покое!
– Вы действительно сумасшедшая, если думаете, что я позволю вам сейчас уйти. Вы будете моей, Розалинда.
Он шагнул к Розалинде, и она отступила на шаг, приближаясь к открытой двери кабинета папа´ за ее спиной. Прозвище Грифф как нельзя лучше подходило ему. Он обладал хищническими инстинктами грифона, и грифон был одержим стремлением сохранить свое сокровище.
Меч качнулся в ее руке.
– Я... я пущу в ход меч! – воскликнула она. – Я кастрирую вас, клянусь!
Он удивленно вскинул бровь.
– Насколько я помню, вы угрожали сделать это, если я заведу любовницу. Но я этого не сделал.
– Сделали. Вы завели любовницу задолго до того, как встретили меня, ту, которую никогда не покинете.
– О чем, черт возьми, вы говорите?
– «Найтон-Трейдинг» – ваша любовница, я не могу с ней соперничать.
Он стал крадучись приближаться к ней.
– Чего вы хотите от меня? Чтобы я забыл об интересах «Найтон-Трейдинг»? Вы этого хотите?
Она пятилась к кабинету, потому что деваться ей было некуда. Разве может она ударить его мечом?
– Мне ничего от вас не нужно. – Она лишь хотела, чтобы он отказался от той части своего плана, которая могла опозорить ее семью. Хотела, чтобы он любил ее. – Теперь нет ничего, что вы могли бы мне дать, что соблазнило бы меня выйти за вас. Вы убили мое чувство к вам.
Он схватил свечу из канделябра и продолжил приближаться к ней, заставляя пятиться в темную комнату.
– Не могу поверить, что женщина, с которой сегодня днем мы занимались любовью, отказывается выходить за меня только потому, что я добиваюсь того, что принадлежит мне по праву. – Он закрыл за собой дверь и поставил свечу в канделябр. – Вы все еще любите меня!
Страстное желание в его голосе подействовало на нее, как соль на рану. Как смеет он взывать к ее чувствам после того, как только что растоптал их?
– Вы ничего не знаете о моих чувствах, проклятый осел, – прошептала она.
Ее слова болью отозвались в его сердце.
– Теперь у вас язык не поворачивается назвать меня ублюдком, не так ли?
– Вы так и остались ублюдком! По своей сути. Он устало покачал головой:
– Это ваш отец сделал меня таким, моя милая. Но он счастлив смыть это пятно, и не понимаю, почему вы против.
– Я не возражаю против его желания сделать это. Но вы согласились на его предложение, зная, чем это грозит моей семье.
– Ваша семья тут ни при чем! – вскричал он. – Главное – это наша любовь!
– Не для меня!
– Я понимаю, почему вы злитесь. Мне не следовало скрывать от вас мою цель. Но я не сказал вам, потому что не хотел, чтобы это случилось! Не хотел, чтобы вы сделали ошибку, подумав, будто это дело между мною и вашим отцом влияет на то, что мы с вами чувствуем друг к другу!
Он шагнул к ней, но она поднесла меч к его груди.
– Н-не п-подходите, – запинаясь, пригрозила она.
– Вы проткнете меня? – Его челюсть напряглась. – Не верю! Вы не убьете своего любовника. И не кастрируете.
– Не искушайте меня! – хрипло воскликнула она и прижала кончик меча к его бедрам.
С видом мрачной решимости он обхватил рукой лезвие, сжав его с такой силой, что сдвинь она его хоть на йоту, оно насквозь прорезало бы ему руку. Розалиида замерла в ужасе.
– Опустите меч, дорогая, – сказал он. – Вы же не хотите ранить меня.
Это правда, будь он проклят!
– А что, если хочу? Что, если я хочу сделать вам так же больно, как вы сделали мне?
– Я не хотел сделать вам больно, клянусь, – с виноватым видом произнес он. – И если бы хоть на мгновение поверил, что вы больше, не любите меня и хотите причинить мне боль, уехал бы сегодня же и больше не вернулся. Но я в это не верю. Так же, как и вы.
– Потому что это не соответствует вашим планам, – прошептала Розалиида.
– Потому что это неправда. – Он отпустил лезвие меча и накрыл ладонью ее руку, сжимающую рукоять. – Пожалуйста, моя дорогая, не прогоняйте меня.
Такое явное желание сквозило в его голосе, что она не сопротивлялась ни когда он поднял меч между ними, ни когда вынул его из ее онемевших пальцев. Но когда он привлек ее в свои объятия, по ее щекам заструились слезы.
– О Господи; не плачь, моя милая, – пробормотал он, вытирая ее слезы. – Для меня пытка, когда ты плачешь.
– Тогда освободите меня от этой проклятой помолвки, – взмолилась она.
– Но я жить без тебя не могу. Ты мне нужна.
– Чтобы согревать вашу постель.
– Нет, – прошептал он, покрывая поцелуями ее лицо. – И я тоже нужен тебе. И ты это знаешь.
Розалиида тоже жить без него не могла. Потому что нуждалась в нем более отчаянно, чем Он в ней. Возможно, у него нет сердца, но есть все остальные «части», и он, видимо, считал, что двух вполне достаточно. Она думала по-другому.
И все же... «Не прогоняйте меня» – эти слова эхом отозвались в ее голове, когда он покрывал ее лицо поцелуями, прикосновения его губ вызывали непреодолимое желание. Рядом с ним ее тело обретало собственную жизнь.
– Я хочу, чтобы ты была моей женой, дорогая. – Ее влажные волосы рассыпались по плечам, когда Грифф вытащил из них шпильки. – Хочу, чтобы ты была со мной и днем и ночью. Чтобы родила мне детей.
Розалинда ушам своим не поверила и округлила глаза. Он хочет от нее детей?
– Ты ведь даже не подумала об этом, верно? – Он положил руку на ее живот и медленно обвел круг. – Возможно, ты уже зачала. Для этого достаточно одного раза. Ты можешь сказать, что не хочешь от меня ребенка? – Он скользнул рукой ей под платье и стал ласкать грудь. – Ты можешь сказать, что мысль о том, чтобы кормить грудью нашего сына или дочь не доставляет тебе такое же удовольствие, как мне? Уверен, что не можешь.
Она хотела сказать, что он заблуждается, но это было бы ложью, и Розалинда предпочла промолчать.
Когда молчание затянулось, в его глазах вспыхнула ярость.
– Думаю, что нет.
– О, но, Грифф...
Он заглушил ее слова горячим страстным поцелуем, не переставая ласкать ее. Розалинда прильнула к нему и обвила его шею руками.
Когда он ласкал ее груди, они оживали, соски напрягались под его обжигающими прикосновениями. Лишь когда он стал развязывать шнурки ее платья, она нашла в себе силы оторваться от его губ.
– Все будет хорошо, Розалинда, клянусь, – прошептал он, обдав ее лицо горячим дыханием. – Дай мне шанс доказать это тебе. Вспомни, как нам было хорошо, когда мы занимались любовью.
Розалинду охватило отчаяние. Каждое мгновение сладостного желания и блаженства навсегда запечатлелось в ее памяти.
