Лиза Клейпас - Любовник леди Софии
От омерзения Софию едва не вырвало, однако она сумела превозмочь себя и, набросив на протухшего лосося тряпку, сняла рыбу с полки.
— Боюсь, Элиза, что эту уже ничто не спасет. Она не то что протухла, а совсем разложилась от головы до хвоста.
— Давайте я заверну ее, — предложила свою помощь кухарка и поспешила принести вчерашнюю газету. Ловкими движениями она завернула в нее тухлую рыбину, что помогло слегка заглушить резкий запах.
София смотрела на нее и морщилась.
— Насколько мне помнится, эту рыбу сегодня утром купила Люси. У Лэннигана, если не ошибаюсь.
Элиза кивнула:
— И он сказал ей, что рыба свежая.
— Ничего себе свежая! — возмутилась София и, презрительно фыркнув, состроила гримасу отвращения.
— Пусть она отнесет рыбу ему назад, — сказала Элиза и тотчас нахмурилась: — Ой, не получится! Я только что послала ее за семенами настурции для засолки.
— Тогда ее отнесу ему я, — решительно заявила София, зная, что колено Элизы еще не зажило, так что кухарка вряд ли доковыляет до рыбной лавки.
Надо сказать, она с радостью ухватилась за возможность немного пройтись и размять ноги. Глядишь, заодно прояснится и в голове.
— Мне есть что сказать этому Лэннигану. Как только у него хватило наглости прислать сэру Россу эту тухлятину?!
— Мисс Сидней, боюсь, вам придется подождать. Эрнест не может пойти с вами. Его послал выполнять поручения сэр Грант.
— Тогда я пойду одна. Это недалеко, так что я скоро вернусь. Никто даже не узнает, что я выходила из дому.
— Но сэр Росс постоянно твердит, что вам нельзя одной выходить из дому. Если вам куда-то нужно, вы должны брать с собой сопровождающего. Ведь если с вами что-то случится… — Элиза не договорила, зато передернулась от ужаса, представив себе, что будет с Софией, отправься та на рынок одна.
— Ничего со мной не случится. Можно подумать, я отправляюсь в логово к разбойникам. Я всего лишь иду в рыбную лавку.
— Но сэр Росс…
— Оставь сэра Росса мне, — заявила София и направилась взять капор.
Столкнувшись с праведным возмущением со стороны Софии — та не преминула напомнить лавочнику про все то, что сделал доброго для него сэр Росс, — мистер Лэнниган рассыпался в извинениях.
— Просто вышла ошибка, — уверял он с сочным лондонским акцентом, бегая хитрыми глазками по всей лавке, лишь бы только не встречаться взглядом с Софией. На его толстой румяной физиономии читалось явное замешательство. — Честное слово, да разве я решился бы отправить на Боу-стрит рыбу с душком? Да чтобы я попытался обмануть нашего славного сэра Росса! Да разрази меня гром на этом самом месте, если бы я это сделал! — клялся и божился
лавочник. В следующий момент лицо его прояснилось — очевидно, ему в голову наконец пришло оправдание. — Не иначе как у вашей Люси ум за разум зашел. Вот она и взяла не ту рыбину!
— В таком случае, — невозмутимо произнесла София, — я бы хотела обменять ее на ту, что предназначалась для Боу-стрит.
— Разумеется, мисс. — Лэнниган живо взял у нее из рук бумажный сверток с тухлой рыбой и юркнул в подсобное помещение лавки, да так быстро, что — как говорится — только пятки сверкнули. — Я же всегда говорю: для сэра Росса только самое лучшее, самое свежее… — бормотал он себе под нос.
Пока София ждала, когда ей завернут свежую рыбу, ее внимание привлек шум, доносившийся с улицы. Желая узнать, что там происходит, она подошла к небольшому окошку. Выглянув, она заметила группу людей, которая собралась перед входом в дом на другой стороне дороги.
— Интересно, на что они там смотрят?
— Джентри снова вышел на охоту, — ответил ей Лэнниган. В его голосе послышались нотки, ужасно похожие на гордость.
— Ник Джентри? — переспросила София, оборачиваясь к лавочнику. Ее брови полезли вверх от изумления. — Вы хотите сказать, что он пытается кого-то поймать?
Лэнниган разгладил прямоугольник коричневой бумаги и едва ли не с благоговением положил на него рыбу.
— Он у нас хитрый как лис, этот Джентри. Такого ловца воров нигде больше не сыщешь, в этом с ним может потягаться лишь мистер Морган. Вам все тут это скажут.
Ловкими движениями Лэнниган завернул рыбу в коричневую бумагу.
София же вновь переключила внимание на зевак, которые стояли, столпившись, перед домом напротив. Она сделала вывод, что народ ждет, когда наконец знаменитый Джентри выйдет на улицу.
— Возможно, мистер Джентри и ловит воров, — произнесла она довольно скептически, — но все равно он преступник. Я бы не стала оскорблять заместителя главного судьи подобными сравнениями, потому что сэр Грант — один из честнейших людей.
— Да, мисс. — Лэнниган последним артистичным движением завязал веревку. — Но все равно мистер Джентри — бравый парень.
София же никак не могла взять в толк, почему этот человек, который явно не в ладах с законом, вызывает всеобщее восхищение. Или же шарм Джентри и исходивший от него магнетизм заставляют людей закрывать глаза на его преступную натуру?
Лэнниган подошел к окну и вручил ей сверток с рыбой.
— Мисс Сидней, а вы видели Джентри, когда он сидел в карцере на Боу-стрит?
— В общем-то нет, — призналась София и задумчиво нахмурила брови, вспомнив, в какую ярость пришел сэр Росс, когда она осмелилась спуститься к нему при ведении допроса. Тогда она увидела только спину знаменитого преступника. — Хотя я и была буквально в двух шагах от него, но его самого я не видела.
— Его карета стоит за углом, — многозначительно намекнул Лэнниган. — Если вы там подождете, глядишь, и посмотрите на него хотя бы одним глазком.
София рассмеялась в ответ на его предложение:
— Ну, у меня есть куда более важные дела, чем смотреть на такого негодяя, как Ник Джентри!
Однако любопытство все же взяло верх. Выйдя из лавки, София остановилась и обернулась туда, где чуть дальше по улице стоял черный лакированный экипаж, украшенный позолоченным орнаментом. И сама карета, и шестерка лошадей свидетельствовали о привычке их владельца щеголять неправедно добытым богатством. На облучке, низко надвинув на глаза шляпу, со скучающим видом сидел кучер, а рядом с дверью в ожидании хозяина застыл вооруженный лакей.
София сама не могла понять, почему ею овладело такое неодолимое любопытство. Возможно, одна из причин заключалась в том, что сэр Росс ненавидел этого Джентри, как никого другого. Ведь этот самонадеянный самозванец олицетворял вызов всему тому, что для главного судьи было свято. И хотя Джентри любил выставить себя поборником законности и правопорядка, по натуре своей он оставался тем, кем был всегда, — закоренелым преступником. Шантаж, доносительство, организованная преступность, оговор невинных людей, обычное воровство и разбойничий грабеж — все это числилось на совести самозваного блюстителя порядка. Уже само его существование было вызовом моральным принципа Росса. И тем не менее в глазах многих этот проходимец оставался героем. Те же, кто видел его насквозь, боялись перейти ему дорогу.
