Линда Ли - Во власти любви
– Да как вы смеете?!
Готорн-старший вскинул брови, и лицо его приняло холодное выражение.
– Вы не вправе считать себя отцом! – не унималась Финни. – И не достойны любви вашего сына. Он хороший, добрый человек, не чета вам! – У Финни брызнули из глаз слезы. – Он честный, отважный, а вы мелочный и чванливый. Вы чудовище, Брэдфорд Готорн. И я ненавижу вас!
Воцарилось тягостное молчание.
– Не плачь, Финни. – К ней подошел Мэтью с улыбкой на губах. В глазах его она прочла решимость.
– Но… – начала она, однако он не дал ей договорить.
– Никаких «но». Мне все равно, что думает отец.
– Что ты говоришь? – воскликнула Финни.
– Я только что это понял. – Мэтью сжал ладонями ее голову, словно они здесь были вдвоем. – Ты как-то сказала, что тебе здесь не место. Это чистая правда.
Финни нахмурилась. Что он хочет этим сказать? Неужели думает, что, если они расстанутся, отец раскроет ему объятия? Словно прочитав ее мысли, Мэтью промолвил:
– И мне здесь не место, Финни.
По залу пронесся вздох изумления.
В этот момент до них донеслись чьи-то всхлипывания. Они обернулись и увидели Мэри. Она стояла, прислонившись к стене, и плакала. Видимо, слова Мэтью ее испугали. Мэтью протянул к ней руки.
– Думаю, что и Мэри здесь нет места.
Девочка подбежала к отцу и обвила его шею руками.
– Мы единое целое, – тихо проговорил Мэтью, – мы нужны друг другу. И здесь нам нечего делать.
Часть четвертая
Севшее солнце обязательно встанет.
Бен ДжонсонГлава 25
Паровоз загудел, выбросив клубы дыма, и поезд отошел от Матади. Мэри сидела, облокотившись о металлический край открытого вагона, порозовев от волнения. Ветер трепал ее волосы. Набирая скорость, поезд удалялся от жаркого, вымощенного булыжником города, углубляясь в джунгли. Вдруг поезд швырнуло в сторону, и от страха у Финни застучало в висках.
– Неровное полотно, Финн. Не бойся!
Мэтью привлек жену к себе, взял ее руки в свои и целовал, пока поезд не перестало швырять.
– Вот мы и дома.
Они ехали на каучуковую плантацию в глубь Конго. Неделей раньше Джанджи отплыл туда на торговом судне и ждал их.
В день отъезда из Бостона Финни, Мэтью и Мэри стояли у своего особняка вместе с провожавшими их родными. Грейсон и Лукас на прощание обняли брата.
Эммелина втихомолку всплакнула, когда Мэтью поцеловал ее в лоб.
– Когда-нибудь мы вернемся, – промолвил он. – Но сейчас нам надо уехать.
Летиция и то прослезилась, чего не ожидала от себя.
– У меня такое чувство, будто мы с Финни вновь обрели друг друга, – проговорила она, изящно приложив к носу вышитый платочек.
– Они правильно поступают, – решительно заявила Ханна, обнимая на прощание Финни. – Ты слышала, что сказал твой зять? – обратилась она к Летиции. – Они вернутся.
Голос старой дамы потеплел, и на глаза навернулись предательские слезы.
– К вашему возвращению мы постараемся стать лучше. Запомни эти слова, дитя мое, и, быть может, захочешь снова повидать нас.
Даже Нестер, человек черствый и бездушный, был взволнован. Забыв обиды, Финни обняла его. Он так смутился, что только и мог вымолвить:
– Ну-ну. – Он повернулся и зашагал прочь. Потом вдруг остановился и обернулся: – Береги себя, сестренка. – Он ласково улыбнулся Финни и удалился.
Мир, который Финни узнала в Бостоне, скоро останется позади. Но в памяти навсегда сохранится изображение воина с голубкой в руке. Отныне «Полет голубки» сделался ее неотъемлемой частью. Но сейчас Финни возвращается домой, в Африку…
Они сошли на ту же грубо сколоченную платформу, откуда год назад она начала свой путь. Мэтью крепко держал Мэри за руку. Девочке все было интересно. Раскрыв от изумления рот, она смотрела на чернокожих женщин. Двигаясь плавно и грациозно, словно в танце, они несли на голове плетеные корзины. Дети гнались за курами и козами, а те, убегая от них, мчались по дороге, поросшей цветами и вечнозелеными лианами.
Мэри охотно присоединилась бы к детям, но боялась отойти от отца.
Позади вокзала Готорн купил цветы и, ни слова не говоря, быстро зашагал по дороге. Финни и Мэри бросились его догонять.
– Что за спешка? – спросили они.
– Солнце скоро сядет.
Мэтью все ускорял шаг.
– Только не говори, что боишься темноты, – усмехнулась Финни.
Мэтью остановился и, приобняв ее, сказал:
– Ночью сама убедишься в этом. – Он коснулся губами ее волос и зашагал дальше.
– Папочка! Не беги!
– Уже недалеко, малышка.
Дорогу все теснее обступали деревья. Но вот наконец их взору открылась поляна.
У Финни слезы навернулись на глаза. Наконец-то она дома.
Стоя на пригорке, они смотрели, как огромный огненный шар опускается за горизонт. Финни видела эту картину во сне. Не проходило дня в Бостоне, чтобы Финни в морозные снежные дни, страдая от холода, не вспоминала о знойной Африке.
– Возьми. – Мэтью повернулся к Мэри, протягивая цветы. – А это тебе. – Он преподнес Финни алые розы, гибискус и дикие орхидеи.
– Какой ты щедрый! – воскликнула Финни. – Сначала подарил нам заход солнца, теперь даришь цветы.
В этот момент они услышали голос Джанджи, который позвал их. Он стоял у просеки, которая вела на плантацию.
– Джанджи! – Мэри помахала цветами.
Джанджи тоже махнул рукой, и девочка побежала к нему.
Финни устремилась было за ней, но Мэтью придержал ее за руку.
– Сейчас я кое-что тебе покажу. – Он сбросил на землю дорожный мешок, порылся в нем, достал какую-то бумагу и протянул ей. – Возьми.
Дрожащими руками она сломала печать, несколько раз пробежала документ глазами и вскинула голову:
– Как же так? Нестер поклялся, что никогда не откажется от своих акций.
– Верно, но он сразу же согласился продать ферму. Тут все твое, Финни, – каждое деревце, каждый акр земли.
Тень пробежала по лицу Финни.
– Нет, Мэтью. Она твоя.
– О чем ты?
– Так не пойдет. Ты же ее купил!
Готорн подумал с минуту и сказал:
– Выходит, стало быть, Африка принадлежит мне.
– Африка никому не принадлежит.
– Ничего подобного, она принадлежит тебе! – Он произнес это вполне серьезно. – Точнее, ты заплатила за нее свою цену.
У нее болезненно сжалось сердце.
Он шагнул к ней, убрал упавший на лицо локон.
– Ты подарила мне Африку. Ее красоту и необузданность. Теперь я с благодарностью возвращаю свой долг и дарю тебе ферму.
Ее душа переполнилась счастьем.
– В таком случае она принадлежит тебе, мне и Мэри.
Его глаза сверкнули, и он, положив руку ей на живот, добавил:
– И нашему будущему ребенку.
