Линда Ли - Во власти любви
Она не ответила, крепко прижала сумку к груди и через силу улыбнулась.
– Я устала, утром продолжим наш разговор.
Финни поднялась.
– Ты не можешь уйти, – сказал Мэтью.
– Почему?
Он почувствовал на себе пристальный взгляд Джанджи. Мэтью не мог сказать: «Потому что я не желаю, чтобы ты уходила», – слишком много всего обрушилось на Финни за последнее время.
– Потому… – начал было Мэтью.
– С возвращением домой!
Все обернулись. В дверях показалась Мэри, катя столик на колесиках, на котором стоял пирог.
– Он, к сожалению, получился не очень-то красивый.
Финни бросилась к малышке и сжала ее в объятиях.
– Он замечательный! – воскликнула Финни. – И я тебя очень люблю!
– Я тоже тебя люблю!
Пирог разрезали и дали всем по куску. Несколько кусков отправили на кухню для прислуги. Мэри принесла также конфеты.
Но когда с пирогом было покончено, Финни снова поднялась.
– Уже поздно.
– Идем, Финни, – промолвила Мэри, – я поднимусь с тобой к тебе в спальню.
Та было хотела возразить, но Готорн взглядом попросил ее молчать: зачем огорчать ребенка?
– Куинси сходит за твоими вещами в дом твоей матушки и принесет их сюда, – сказал он.
Финни наконец уговорили остаться на ночь, и она попросила дворецкого приготовить комнату для Джанджи, после чего пожелала всем спокойной ночи и вместе с Мэри покинула кабинет.
– Ты любишь ее, – сказал Джанджи, когда они остались вдвоем.
Мэтью, прислушиваясь к стуку каблуков Финни по мраморной лестнице, ответил:
– Больше жизни.
– Я знал, что ты полюбишь ее, когда попросил тебя опекать ее в дороге.
– Но речь шла не о женщине, а о каком-то грузе, – возразил Мэтью.
– Верно. – Джанджи улыбнулся.
– Я догадался. – Мэтью покачал головой. – Зачем ты так поступил?
– Потому что был убежден, что вы полюбите друг друга. Скажи я тебе тогда, что речь идет о женщине, ты отказался бы выполнить мою просьбу, хотя и считаешь себя моим должником. Но главное, я был уверен, что ты сумеешь залечить ее раны.
Его слова поразили Мэтью в самое сердце. Это она вылечила его. А он даже не поинтересовался, какая боль терзает ее душу.
– Я не сомневался, что поступаю правильно, – продолжал Джанджи, встряхнув головой. – Однако сейчас она хочет вернуться в Африку.
– Она тебе об этом сказала?
– Нет. Сказали ее глаза.
– Она моя жена, – заявил Мэтью, – и останется со мной. – «И я залечу ее душевные раны», – подумал он.
Джанджи пристально посмотрел на Готорна:
– Согласен с тобой. Белой женщине не место в Африке, если у нее нет мужа.
– Я не отпущу ее, – сказал Мэтью. – Не беспокойся.
– Вы прекрасная пара, но тебе придется ей доказать, что вы созданы друг для друга.
Скажи ему это кто-то другой, Готорн обиделся бы, но Джанджи говорил от чистого сердца, заботясь о Финни, дочери своего покойного хозяина, которому был безгранично предан, и Готорн не мог его в этом винить.
Куинси проводил Джанджи в комнату для гостей, и Готорн остался один. Глядя на пляшущее в камине пламя, Мэтью, размышляя о Финни, попытался представить себе ее прошлую жизнь на основе тех отрывочных сведений, которые ему удалось узнать за последние месяцы. Посидев еще какое-то время, он поднялся в комнату Финни. Она стояла у окна, освещенная лунным светом, держа в руках детское платьице. На столе стояла раскрытая сумка.
– В Африке у тебя была дочь, – тихо промолвил Мэтью.
Финни долго молчала, не поворачиваясь к нему.
– Ее звали Изабель, – тихо произнесла она наконец. И столько горечи было в этой короткой фразе!
Он подошел к ней, встал за спиной:
– Боже, Финн, почему ты мне ничего не сказала?
Словно не слыша его вопроса, Финни продолжала:
– Она была ровесницей Мэри. Изабель полюбила бы твою дочку.
– Мэри тоже полюбила бы ее так же, как любит тебя. – Он коснулся ее плеч, но Финни отстранилась:
– Нет!
Готорн повернул ее к себе: опустошенный взгляд, мокрое от слез лицо.
– Да что с тобой, Финни? Откройся мне, – в отчаянии произнес он. Ему надо знать все, иначе он не сможет помочь ей. – Ты как-то сказала, что не способна ни на какие чувства, что тебе все безразлично. Но почему? Ответь же мне наконец!
Она попыталась вырваться, но Готорн крепко держал ее. Сердце его бешено колотилось.
– Почему ты отвергаешь меня? Все еще любишь отца Изабель? – Он весь напрягся, ожидая ответа.
– Отца Изабель? Господи Боже мой, нет, конечно! Но в моем сердце нет места никаким чувствам, кроме раскаяния. Я оказалась плохой матерью и никогда себе этого не прощу!
– Ты прекрасная мать! – Мэтью встряхнул ее. – Я уже говорил тебе это не раз.
– Нет! Я не сумела уберечь собственную дочку… не смогу уберечь и Мэри.
– Что ты имеешь в виду? Объясни!
Она молчала, продолжая смотреть в темноту за окном. Лишь когда Мэтью, подхватив ее на руки, стал укачивать, Финни заговорила:
– Я слышала, как она вскрикнула. Один-единственный раз. Крик не повторился, и я продолжала работать. А когда вышла, она была мертва. Она задохнулась. Задохнулась! Пуговица, заменившая глаз тряпичному мишке, ее любимцу, попала ей в горло. – Финни судорожно сжала кулак. – Если бы я заметила, что пуговица болтается, или же вышла на ее крик, она была бы жива! Понимаешь?! Я могла спасти ее! Но не сделала этого!
Эти бесконечные «если» терзали ее душу. Как же избавить ее от отчаяния? Чтобы она снова зажила полной жизнью.
Он потянулся к ней и, когда Финни попыталась ударить его по рукам, привлек к себе.
– Всякое бывает, Финни, – едва слышно проговорил Мэтью.
– Возможно, но хорошая мать всегда начеку!
Она зарыдала, рыдания перешли в крик, от которого мороз подирал по коже. Он крепче прижал ее к себе, размышляя, смогут ли они вместе когда-нибудь справиться с ее горем.
Постепенно Финни затихла и прильнула к нему. Мэтью ласково провел рукой по ее волосам.
– Мое место не здесь. – Финни отстранилась от него. – А в Африке, рядом с Изабель.
Он долго смотрел на нее, потом наконец сказал:
– Финн, Изабель больше нет, и тут уж ничего не поделаешь. Ты вернула к жизни меня и Мэри. Ты чудесная мать!
Они стояли совсем близко друг от друга, и Мэтью с трудом сдерживал охватившую его страсть. Сейчас главное – утешить Финни, чтобы она обрела желанный покой.
– Я люблю тебя, – тихо промолвил Мэтью.
Она прерывисто задышала, и он, потеряв самообладание, заключил ее в объятия. Финни больше не противилась, отвечая на ласки, с замиранием сердца слушая признания в любви.
Мэтью был на вершине блаженства. Финни больше не сдерживала своих чувств, и он полностью завладел ее телом. Его рука скользнула вниз, к пушистому бугорку, скрытому панталонами, и Финни застонала.
