Сьюзен Джонсон - Запретный плод
— Мне жаль, мадемуазель, — мягко сказал Берне. Он был бессилен остановить визит жены хозяина. Дейзи понимала это и успокаивающе коснулась его руки.
— Все нормально, Берне — она улыбнулась, затем, повернувшись к Изабель, сказала спокойным, ровным тоном который часто использовала в суде: — Мы можем поговорить в гостиной. Желаете чтонибудь выпить?
— Это не светский визит, — Изабель намеренно не назвала ее по имени.
— Я, пожалуй, выпью чаю, Берне, — сказала Дейзи. — С шоколадным печеньем.
Дейзи было очень трудно испугать, абсароки с детства учились самообладанию. Она пересекла холл из зеленого известкового туфа и, пройдя мимо Изабель, вошла в гостиную.
Когда Изабель последовала за ней, Дейзи уже удобно устроилась в кресле.
— Вы, вероятно, предпочитаете стоять, — обратилась Дейзи к женщине, которой одновременно завидовала и которую презирала, — раз уж это не светский визит.
Как бы она хотела разделить эти двадцать лет жизни с Этьеном вместо этой холодной и надменной аристократки!
— Так что вам угодно? Изабель заметно разозлилась.
— Вам нужно научиться хорошим манерам. Вы разговариваете с герцогиней.
— В таком случае мой титул гораздо выше: мой отец является королем своего народа, — спокойно ответила Дейзи. — Если вы пришли, чтобы увидеться со мной, будьте добры, излагайте свое дело. За Этьеном уже послали, — добавила она, надеясь, что это заставит Изабель быстрее уйти.
— Вы не последняя женщина в его жизни, — глаза Изабель были холодны, в них сквозила ненависть к сопернице, укравшей ее мужа.
— Возможно, — Дейзи была все так же спокойна. Как долго еще они пробудут с герцогом? По всей видимости, на следующей неделе она уже будет на борту парохода.
— Моя семья ни за что не допустит…
— Вы ради этого пришли? — перебила Дейзи, не желая дискутировать с герцогиней.
— Нет, ради вот этого, — Изабель с чопорной улыбкой бросила на стол конверт.
Открыв его, Дейзи вынула два благоухающих листа и взглянула на них. На обоих листах было по две колонки с именами — женскими именами. Она попыталась сосчитать, но решила, что их слишком много. Очевидно, это чтото означает.
— Здесь неполный список женщин Этьена. Вам это вероятно, будет интересно. Разумеется, сюда не вошли его подружки из публичных домов.
Дейзи испытала чувство унизительного открытия. Она слышала о репутации герцога, но никогда полностью не осознавала ее масштабов.
— Почему же вы допускали все это? — тихо спросила она не в силах говорить громко.
— Этьен не из тех людей, которые повинуются, и вы это знаете. Я умоляла его, — беззастенчиво лгала Изабель, — особенно когда дети были маленькими, чтобы он больше уделял внимания своим обязанностям мужа и отца. Но он редко бывал дома.
Дейзи была достаточно умна, чтобы не увидеть попытки Изабель разыграть мелодраму, она знала преданность Этьена детям и внуку. Но что касается женщин… она вдруг почувствовала себя страшно усталой и от Изабель, и от ее скандалов с Этьеном по поводу развода.
— Спасибо за списки, — Дейзи встала, оставив бумаги на столе, больше не пытаясь казаться вежливой. — Если позволите… — не дожидаясь ответа, она пошла к выходу.
— Он получает любовные письма ежедневно, — почти весело сказала Изабель. — Вы их не замечали? — почти кричала она вслед Дейзи. — Спросите Луи, Бернса, Валентина.
Дейзи уже почти дошла до дверей, когда они распахнулись и Этьен шагнул в гостиную. Его руки в кожаных перчатках опирались на входные двери, белое джерси прилипло к телу. Он весь с головы до ног был в пыли. Его взгляд быстро скользнул по Дейзи, затем остановился на жене.
— Тебе здесь нечего делать, Изабель. Или мне выписать судебный ордер?
— Я уже ухожу, Этьен, — сладким голосом ответила герцогиня. — Надеюсь, твоя игра была удачна?
Ее выдержка и спокойствие игнорировали резкий тон мужа. Ее самодовольство свидетельствовало о том, что она добилась чего хотела.
Дейзи попыталась пройти мимо, но герцог остановил ее.
— Не верь ей, — сказал он, заметив полный боли взгляд Дейзи. — Что бы ты ни говорила, Изабель, все можно объяснить.
— Не беспокойся, Этьен, она не сказала ничего такого, чего бы я не знала, — попытка улыбнуться не удалась. — Я хочу выйти… из этой комнаты, — твердо добавила она.
Он насторожился.
— Жаль, что тебе пришлось иметь дело с…
— Твоей женой? — спокойно подсказала Дейзи. В ее голосе слышался сарказм.
— Мне жаль, — повторил он, вдыхая ее знакомый запах — аромат дикой розы.
Она не ответила и прошла мимо.
— Я сказала чтото не то? — сардонически спросила Изабель, беря с маленькой софы свою широкополую шляпу, которую небрежно бросила туда, как будто имела право распоряжаться здесь, как в своем доме.
— Если есть в мире справедливость, Изабель, — устало произнес герцог, — то когданибудь ты захлебнешься собственным ядом.
— Если в этом мире есть какоенибудь правосудие, дорогой Этьен, то ты вспомнишь, на ком женат, — резко ответила она. — И если у тебя проблемы с памятью, то несколько лет судебной волокиты помогут освежить ее.
— Я разведусь с тобой, даже если на это уйдет вся жизнь! Я достаточно ясно говорю?
Так как Шарль дал ей вчера список всех чиновников привлеченных к судебным слушаниям, с подробными примечаниями по поводу каждого, то Изабель считала, что может говорить с позиции силы.
— Да, дорогой, вся жизнь! Надеюсь, я тоже говорю достаточно ясно?
— Независимо от слушаний в суде, — в голосе герцога послышались угрожающие нотки, — Дейзи должна быть ограждена от твоего яда. Понятно? И Гектор тоже, — добавил он. — Эти два пункта обсуждению не подлежат. Если ты причинишь вред одному из них, я тебя изпод земли достану, Изабель.
О детях он не беспокоился. Хорошо зная свою мать, они могли сами защитить себя.
— Посмотрим, — ядовито улыбнулась она.
— Никаких «посмотрим», — отрезал он. — Если ты только подойдешь к комулибо из них ближе, чем на пятьдесят шагов, считай, что у нас война, и война беспощадная.
Правда, он не поверил бы ей, если бы она и пообещала.
— Нуну, защитник, — насмешливо процедила Изабель.
— Это всего лишь предупреждение. Я знаю тебя и твой характер.
— Ты, я вижу, не забываешь об этом, — пробормотала она.
— Еще бы. После двадцати лет этого не забыть.
— Мне всегда нравилось твое чувство юмора.
— Ну разумеется, я живу только для того, чтобы позабавить тебя, — иронически сказал он. — Но помни о том, что я тебе сказал. Не меньше пятидесяти шагов… Помни!
— Я просто в ужасе, дорогой, — насмешливо улыбнулась она.
Что заставляло его беспокоиться, так это сознание того, что ее насмешка была искренней. Этот разговор был бессмысленным и бесполезным, с отвращением подумал он. Впрочем, чего еще можно ожидать после двадцати лет брака с этой женщиной!
