Сари Робинс - Что надеть для обольщения
Лорд Кендрик поспешил на помощь жене. С невозмутимым видом он предложил супруге свою руку.
– Пойдем, дорогая. Я ужасно проголодался. Нам всем пора в столовую ужинать. – Они оба повернулись и удалились, держась за руки.
Участники вечеринки молча последовали за ними. И только поверженная леди Помфри осталась стоять посреди зала в своем залитом красным вином платье из шелкового газа, наедине со своим разочарованием.
Глава 27
Немного позже, в тот же вечер, Прескотт и Эдвина стояли возле белой колонны в освещенной свечами оранжерее. Они отказались от своего плана незаметно покинуть гостей, чтобы устроить обыск в комнатах лорда Унтерберга. На некоторое время они отложили разоблачение шантажиста и решили побыть хоть некоторое время образцовыми гостями, которых заслужила такая радушная хозяйка, как леди Кендрик.
Очевидно, у всех остальных гостей возникло то же самое желание, и они вальяжно расселись на изысканных старинных диванчиках и креслах. Дженел и Джинни стояли рядом с сэром Ли, возле прелестного фонтана со статуей Матери-Земли, льющей воду из каменного кувшина.
После неприятного инцидента с леди Помфри сэр Ли проявлял исключительное внимание к Дженел, и Прескотт взял себе на заметку позже поблагодарить его за это. Сэр Ли, похоже, неплохой человек и прекрасно вписывается в их небольшую компанию.
Глядя, как лорд Кендрик несет чашку чая своей жене, Эдвина пробормотала:
– Несмотря на всю его суетливость и беспокойство по мелочам, на лорда Кендрика можно опереться в трудную минуту. Он очень надежен. – Она нахмурила лоб, и ее взгляд стал печальным.
Прескотт подошел к Эдвине ближе и положил ей руку на плечо.
– И это так вас расстраивает?
Она покачала головой и опустила глаза.
– Мне и радостно, и грустно одновременно. Я не знаю почему.
– Надежность и доверие между людьми для вас очень важны? Правда, Эдвина?
Эдвина тихонько вздохнула.
– Это составляет суть любых отношений. Взять хотя бы для примера моих отца и мать. Пусть отец часто бывает невежлив, срывается на крик и постоянно стремится помыкать всеми в доме, если моей матери понадобится что-то по-настоящему важное, он тут как тут.
– А ваш муж был надежным человеком? – не удержался от вопроса Прескотт, чувствуя, как ревность, словно змея, свертывается холодным кольцом вокруг его сердца.
Одно долгое мгновение Эдвина молчала, глядя в одну точку, а потом тихо ответила:
– Пожалуй, да.
Прескотт вынужден был напомнить себе, что ее муж давно умер и теперь только он, Прескотт, согревает Эдвину по ночам.
– Отчего умер ваш муж, Эдвина? Разумеется, если вы не имеете ничего против этого вопроса…
– Он упал с крыши, когда показывал работнику, как правильно ее чинить. У него были обширные повреждения, и, хотя он некоторое время боролся за жизнь, он скончался.
– Мне очень жаль, Эдвина.
Она кивнула.
– Должен сказать, что я удивлен, – добавил Прескотт. – Большинству аристократов не придет в голову заниматься такой черной работой.
– О, сэр Джеффри не занимался этой работой, он ею руководил.
– Но все же то, что он проявлял к ней такой интерес…
Глядя невидящим взглядом на то, как входили и выходили гости, Эдвина развела руками:
– Сэр Джеффри проявлял интерес к невообразимому количеству вещей.
– Например?
Повернувшись к Прескотту, она нахмурилась:
– Вы правда хотите знать?
– Правда хочу.
– Он учил меня, как нужно давать указания слугам. Как нужно выполнять работы по дому и по хозяйству. Как разделывать поросенка, мыть пол, чистить столовое серебро. Он учил, как женщине подобает причесываться…
Прескотт вспомнил ужасающий тугой пучок, который был на голове у Эдвины, когда они встретились в первый раз.
– Он говорил вам, какую прическу носить?
– Ну да. Ах… Он любил, когда я зачесывала волосы назад. – Она скривила губы. – Полагаю, оттого что такую же прическу носила его матушка.
– Он распоряжался и другими вещами, которые касались только вас лично?
– Меня лично? Ах, ну… Как нужно правильно чистить зубы и… о да, как принимать ванну…
Прескотт поднял на нее удивленные глаза:
– Разве существует один верный способ, как принимать ванну?
Потягивая портвейн, Эдвина пожала плечами:
– Сэр Джеффри считал именно так.
– И вы мирились с этим… с этим диктаторством? Даже миссис Найджел никогда не позволяла себе такое с нами.
Эдвина опустила голову.
– Это не важно. Почему мы вообще это обсуждаем? – спросила она. Ее щеки зарделись, и Прескотт видел, что ей неприятен этот разговор. Но ему надо, просто необходимо, знать и понимать, что за человек был ее муж и как он повлиял на то, какой женщиной стала Эдвина.
– А почему вы называете его «сэр Джеффри»? Ради Бога, он ведь был вашим мужем!
– Говорите тише, Прескотт, – ласково проговорила она. – На нас обращают внимание!
Он скрестил руки на груди и, наклонившись к ней, прошептал:
– Неудивительно, что в тот наш с вами вечер вы были так расстроены из-за того, что у вас не было подходящего для этого случая «одеяния». И также неудивительно, что вы постоянно беспокоитесь, что вы что-то делаете «не так». Держу пари, что ваша свекровь была еще хуже, чем ее несносный сын. Не сомневаюсь, что они вдвоем объединялись против вас – двое на одного – и докучали вам своими нападками и указаниями.
Щеки Эдвины стали пунцовыми, и по выражению ее лица Прескотт понял, что он попал в самую точку.
– Все так и было, не правда ли? – вопрошал он. – Они командовали вами, постоянно одергивали, придирались. Не так села, не так встала, не так повернулась! А вы не знали, как им угодить.
– Ладно, Прескотт, я поняла, к чему вы клоните. Они были не так милы, как хотелось бы, а я не могла им оказать достойный отпор.
– Достойный отпор? Вы были неопытной юной барышней неполных семнадцати лет, которая надеялась, что новая семья примет ее с распростертыми объятиями. Вполне естественно, что вы старались их всячески ублажать.
Глядя куда-то в сторону, она сказала:
– Знаю, мне надо было чаще отстаивать свое мнение, но, честно говоря, когда я пыталась, это было ужасно… неприятно и не стоило потраченных нервов. Легче было уступать. Например, обращаться к мужу, называя его титул. Так ему больше нравилось, а для меня было не важно, как к нему обращаться. – Но по ее глазам Прескотт понял, что для Эдвины это все же было важно.
– Ах, Эдвина! – воскликнул Прескотт и взял ее за руку. – Неудивительно, что вы больше не хотите выходить замуж. Вам кажется, что это все равно что попасть в ад.
Эдвина подняла на него глаза. Она нахмурилась и готова была возразить, но потом передумала. Ее глаза удивленно расширились. Качая головой, она сказала:
